0
2368
Газета Печатная версия

02.11.2022 20:30:00

Притопленная история

Роман-симфония из нашей жизни 1990–2000-х годов

Тэги: проза, эксперимент, акунин, пелевин, владимир сорокин, пушкин, лермонтов, гессе, веллер, полтава, медный всадник, евгений онегин, демон, мцыри, валерик, герой нашего времени, музыка, кино, платонов, камю, ионеско, котлован, ювенильное мор


проза, эксперимент, акунин, пелевин, владимир сорокин, пушкин, лермонтов, гессе, веллер, «полтава», «медный всадник», «евгений онегин», «демон», «мцыри», «валерик», «герой нашего времени», музыка, кино, платонов, камю, ионеско, «котлован», «ювенильное мор Так снимался фильм «ЖЖ» по двум главам романа «Штукатурное небо». Фото Дмитрия Кочеткова

Роман Александра И. Строева писался на протяжении 20 лет. Что удивительного в том, что роман писался столько лет? История знает примеры, когда подлинные шедевры создавались в течение десятилетий. Вспомним хотя бы многолетний вдохновенный труд Микеланджело Буонарроти по возведению собора Петра и Павла в Риме. А как не назвать в этом ряду грандиозный подвиг Монферрана или Тона? О них тоже забывать не след. Так вот, смею утверждать – и за свои слова отвечаю! – вышедший роман «Штукатурное небо» можно смело отнести к явлениям подобного рода.

«Штукатурное небо» – яркое событие в контексте современной русской литературы. Он стоит несколько особняком от тех произведений, к которым привыкли наши современники. Читателя уже не могут в достаточной степени удивить и поразить ни Акунин, ни Пелевин, ни Сорокин. Современный читатель привык даже к Веллеру. А роман Александра И. Строева станет для него откровением. Почему? О, это правильный, конкретный, определяющий вопрос! Что же, в меру своих сил и возможностей попытаюсь на него ответить.

Перед нами – роман-эксперимент. Кто-то скажет, прочитав несколько страниц, не погрузившись до конца в ткань повествования, не поняв, а следовательно, и не оценив по достоинству авторский замысел: «Разве это роман? Лоскутное одеяло…»

Лоскутное одеяло? Гм-мм… Лоскутное одеяло… Лично я спотыкаюсь о подобное определение романа, но не исключаю того, что моя правда не одна и она – не истина в последней инстанции. В чем-то, может, эти торопыги-читатели и окажутся правы. Но лишь в чем-то. Узость сознания не позволит им погрузиться на глубину повествования и испытать подлинный кайф от его необычайного ритма и построения, а уж что-что – композиция романа необычна, я позволю ее уподобить моей любимой «Второй симфонии» Рахманинова, да и любой другой симфонии тоже вполне можно – со множеством тем, смыслов, подтекстов, оттенков. Может быть, еще дело в том, что Александр И. Строев – музыкант и поэт, создатель и руководитель рок-группы «Каникулы Гегеля»? Кто знает… Но факт остается фактом, а как известно со времен Канта: факт – вещь упрямая…

Сам автор определил жанр своего произведения (видимо, для простоты восприятия неискушенного читателя) как «Роман в клочьях». Но и это авторское определение, данное роману по широте души романиста, весьма условно. Некоторые (были уже такие прецеденты, поверьте мне на слово, а хотите – и сами убедитесь в этом экспериментальным путем – все же имеете дело с романом-экспериментом, так что у вас на это есть ваше непререкаемое священное читательское право) раскрывали книгу и читали с любого места… Конечно, такой метод чтения ничего не убавит от «Штукатурного неба», но я бы посоветовал тем, кто желает получить истинное наслаждение от знакомства с этим произведением, прочитать его от корки до корки. Тогда и только тогда пазлы станут в единую картину. Истинный читатель – он же ценитель – в этом случае будет вознагражден по-царски. Он получит полную панораму русской жизни 1990–2000-х годов, сравнимую разве что с панорамой Бородинской битвы академика Франца Рубо.

41-13-11250.jpg
Александр Строев. Штукатурное
небо. Роман в клочьях.– М.:
T8 RUGRAM, 2021. – 294 с.
Именно с Бородинской панорамой по глубине, точности, пестроте и многообразию различных человеческих типов и жизненных сюжетов можно сравнить такой новаторский опыт реконструкции жизни этого периода. К тому же здесь уместно указать и на то, что по одной из своих профессий Александр кинорежиссер, актер и сценарист. Названное обстоятельство не в какой-то, а в самой определенной и главной степени определило и его отношение к тексту.

Роман исключительно кинематографичен. Те сюжеты и повествовательные линии, развернутые автором перед читателями, в процессе чтения неизменно превращаются в живые картинки. Это его свойство как раз позволило автору экранизировать три главы романа.

Кинематографичность русской литературы сложилась и оформилась в культурную традицию задолго до изобретения кинематографа предприимчивыми братьями Люмьер. Тут надо назвать прежде всего лучшие образцы бессмертной отечественной классики: пушкинские поэмы «Полтава», «Медный всадник», роман в стихах «Евгений Онегин», пушкинскую прозу; лермонтовские поэмы «Демон», «Мцыри», «Валерик», первый психологический роман «Герой нашего времени». Они кинематографичны от первой до последней строки.

Говоря о «Штукатурном небе», было бы несправедливо не сказать про язык романа. При всей его новизне, новаторстве великолепный, настоящий русский язык романа уходит своими глубинными корнями в традиции русской классики.

Во время чтения «Штукатурного неба» я обратил внимание на то, что его язык мне очень напоминает платоновский. Сама конструкция фразы, ее грамматика подчас ассоциативно перекликаются с манерой повествования автора «Котлована», «Ювенильного моря», «Чевенгура», «Епифановых шлюзов», «Счастливой Москвы», «Реки Потудань»… В качестве примера обращаю ваше внимание, внимательные и взыскательные, искушенные читатели, на такие «платоновские» фразы: «Я поднял голову и увидел клин улетающего на юг птичьего стада, сыпавшего пожелания материального благополучия на утреннюю столицу» Или: «Меряю шагами, глядя под ноги, незамысловатый путь до замысловатого московского метро. Притопленная суетой времени история вновь всплывает в моей голове».

Из зарубежной классики вспоминается имя Германа Гессе с его «Игрою в бисер», и прежде всего «Степным волком». Прослеживаются некоторые метафорические связи по работе космогонической модели сознания строевских персонажей с персонажами Камю и Ионеско; отсылая наиболее искушенных читателей к «Чуме» и «Носорогу».

Роман «Штукатурное небо» нужно читать и перечитывать, чтобы узнать окружающий тебя мир и понять, кто ты сам в этом мире…


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Павел Бажов сочинил в одиночку целую мифологию

Павел Бажов сочинил в одиночку целую мифологию

Юрий Юдин

85 лет тому назад отдельным сборником вышла книга «Малахитовая шкатулка»

0
1175
Нелюбовь к букве «р»

Нелюбовь к букве «р»

Александр Хорт

Пародия на произведения Евгения Водолазкина и Леонида Юзефовича

0
828
Стихотворец и статс-секретарь

Стихотворец и статс-секретарь

Виктор Леонидов

Сергей Некрасов не только воссоздал образ и труды Гавриила Державина, но и реконструировал сам дух литературы того времени

0
398
Дышит упоением роскоши, юности и наслаждения

Дышит упоением роскоши, юности и наслаждения

Виктор Леонидов

Фигура Константина Батюшкова оказалась в тени. И не только для специалистов, но и для миллионов читателей

0
365

Другие новости