Вита Севрюкова Мой муж утверждает, что любит женщин как класс. Принимаю и понимаю его мужскую логику. Но остро развитое с пионерских времен классовое чутье заставляет искать здесь скрытые непримиримые противоречия и неизбежную борьбу. Однако анализ нашего общего советского прошлого позволяет сделать неожиданные выводы. История белья в СССР подтверждает полное отсутствие борьбы между мужским и женским началом. Загорелое, крепкое тело строителя коммунизма не признает вообще понятия пола. Противопоставление мужского и женского, которое веками пестовалось в патриархальной России, было уничтожено как таковое. В красивой идее равенства была заложена бомба, практически истребившая бельевую культуру прошлых веков. Советский унисекс был совершенно не похож на своего западного собрата. Никакой игры в мужское-женское, никаких попыток подчеркнуть свою эротичность предметами, принадлежащими полу противоположному. Новая власть предложила унисекс с коммунистической изнанкой. Главной задачей было создание нового человека с новым мышлением, новым сознанием и совершенно новым телом.
Наверное, поэтому само понятие «белье в СССР» вызывает такую бурю ощущений, эмоций и ассоциаций. От обостренного чувства стыда до ностальгического прилива детских воспоминаний. От ощущения запрограммированного государственного унижения до сладкого чувства растворения себя в единой массе, говорящей и носящей одинаковое. Парадокс сосуществования целомудрия (на грани с ханжеством, «незамечанием» белья) и высшей степени эксгибиционизма (демонстрации штопаного, непарадного белья в коммунальных ванных комнатах). А право государства раздевать каждого, выворачивая его «грязное белье» на партийных собраниях? Белье ≈ униформа, белье ≈ схема, белье ≈ государственная монополия. И при этом трогательная кустарность, щемящее рукотворчество, связанное с особым отношением к белью, его сохранению, его очеловечиванию, его украшению. Достаточно вспомнить героические попытки домашнего создания колгот путем соединения фланелевых панталон с шерстяными чулками или сказочную штопку «драгоценных» гэдээровских колготок подходящими по цвету женскими волосами.
Главные предметы советского белья ≈ трикотажные майки и сатиновые трусы ≈ не подразумевают ничего, кроме борьбы и удобства. Основные ≈ простота, гигиеничность, соответствие боевому и трудовому образу жизни. Начинает формироваться образ разумной вещи, способной служить. Как провозглашал Родченко, вещи стали товарищами. Обратная сторона этой медали ≈ обнажение теряет эротическую окраску. Как писал Маяковский, «нет на свете прекрасней одежи, чем бронза мускулов и свежесть кожи».
К 1920 году закончены национализация и экспроприация основных бельевых фабрик и производств. На благородных развалинах прошлого возникают крупнейшие тресты «Мосбелье» и «Ленбелье». К 1926 году оба треста стали абсолютными лидерами продаж, конкурируя лишь с трестом «Жиртрест», который специализировался на выпуске парфюмерии. В основе этого успеха лежал трезвый капиталистический подход: обновление всего ассортимента один раз в квартал, постоянная работа с материалами и технологиями. Справедливости ради надо сказать, что все эти новинки коснулись лишь женского белья, мужское белье в силу своей консервативности держалось за дореволюционные образцы. Практически до конца 1930 года «Мосбелье» продолжает выпускать уютные мужские ночные рубашки с выстроченной грудью и кружевными манжетами, рубашки из тонкого зефира с воротником «гейша», фрачные рубашки с крахмальным пластроном. Это означает, что мужчины проявляли контрреволюционные настроения, оставаясь верными ностальгическому белью, а женщины с энтузиазмом сбрасывали оковы старого, с упоением примеряя новую эпоху! Единственным новшеством в мужском гардеробе стали рубашки в грузинском стиле, отдавая дань уважения хозяину. 1926 год ≈ переломный в истории советского белья, можно сказать, следующий этап в развитии «советского» унисекса. Решением правительства и Центрального Комитета создается новая организация под невинным названием «Главодежда». Этот монстр поглотил не только «Мосбелье», но и почти всех частников. Основная цель «Главодежды» определена ≈ «организация производства военного обмундирования». Страна готовится к войне как с внешними врагами, так и с собственным народом. Пошив белья для заключенных ≈ самый главный госзаказ! И белье это ≈ самый циничный унисекс, ведь никакой разницы между мужским и женским бельем нет. Более того, минимальная разница между бельем для армии и бельем для зэков. По ГОСТу в бельевом шве есть припуск в 0,5 мм специально для разведения вшей! Именно на эту работу посадили жену Молотова ≈ она стеклом вычищала гнид из этого самого шва! Парадокс, но так называемое новое белье для армии (нижняя сорочка и кальсоны из х/б), выпускаемое массовым тиражом, в точности повторяет дореволюционный армейский образец, причем в его солдатском, а не офицерском варианте. Какая верность прошлому! А самое смешное заключается в том, что именно этот образец бязевого белья выпускался в СССР вплоть до 1980 года. И еще один примечательный факт. Именно это старорежимное и удивительно аскетичное белье предпочитал вождь всех народов, более того, в день его похорон с трудом нашли комплект нештопаного белья!
В 1930-е годы бельевое производство оказалось в авангарде легкой промышленности Советского Союза. Передовые технологии распространялись в брошюрах с запоминающимися названиями «Пошив кальсон. Опыт стахановцев» или «Вырезка горловины мужской сорочки по способу стахановки Коноваловой». Пошивом мужского белья и военной формы было занято 80% швейной промышленности. А что же женщины? Женское модельное белье шилось только в ателье «Москвошвея» по индивидуальным заказам. Жены партийных бонз и военачальников могли заказывать белье по иностранным каталогам. И тайком трудилась армия белошвеек, работающих на дому. Но на них охотилась фининспекция, и за надомную работу можно было получить срок! На государственном уровне создавалось ощущение, что женскому белью объявлена война. Сборник стандартов Наркомата легкой промышленности СССР предусматривал выпуск одного-единственного вида бюстгальтера, в крое которого не была предусмотрена вытачка. Кстати, листать сборник стандартов и ГОСТов ≈ крайне увлекательное занятие. Пока женщины всего мира уменьшались и увеличивались в размерах по прихоти эпохи и моды, размеры советской женщины целиком и полностью зависели от решений партии. Стандарт 1940 года разрешает иметь женщине всего три размера, ГОСТ 1950-го ≈ уже шесть, и лишь в 1970-м ≈ девять. Предвоенная Европа в предчувствии наступающей катастрофы купается в новых ощущениях. Печальное последствие Первой мировой войны ≈ дисбаланс между числом молодых мужчин и женщин ≈ стал наконец минимальным. Мужчины появились, но какие┘ Атлеты, герои, воины, готовые к бою и защите Родины. Внимательнее присмотритесь к фигуре рабочего в знаменитой скульптурной композиции Мухиной ≈ это же герой фильма Лени Рифеншталь «Триумф воли». В 1934 году в точно такой же майке появился на экране Кларк Гейбл в фильме «Это случилось однажды ночью». Столь шокирующее появление любимца нации повергло пуританскую Америку в шок и в один день обрушило продажи мужских фуфаек с длинным рукавом на 80%. Родился совершенно новый тип мужского белья ≈ майка, открывающая торс от руки, в дополнение к ней короткие трикотажные трусы, бесстыдно моделирующие мужское тело. Три страны в Европе ≈ СССР, Германия и Италия, разделенные политическим устройством, языком и культурой, начинают лепить один и тот же образ мужчины-воина. И рядом женщина: абсолютное торжество реванша. Все, что игнорировалось десятилетие до того ≈ грудь, бедро, талия, ≈ все вернулось на свои места. Никогда еще женская плоть не выставлялась напоказ. Развитые формы, широкие бедра и большая грудь, способная выкормить новых людей прекрасного будущего.
Однако на долгие послевоенные годы мужчина в форме был самым желанным и сексуальным. Над ним веял аромат Победы. И славные ордена на груди затмевали отсутствие нормальной одежды и белья. Жизнь постепенно налаживалась. Вновь заработали Ивановские фабрики, выпуская суровую байку для мужских кальсон, вернулись швейные предприятия, вывезенные за линию фронта. А ГОСТы продолжали действовать еще 30 лет! Никакие модные веяния от «бомбы» Диора, изменившей концепцию белья до бикини, вполне сравнимые с ядерным взрывом, даже краем ударной волны не коснулись бельевого производства в СССР. Железный занавес в области нижнего белья приоткрылся совершенно неожиданно. 1957 год. Открывается Фестиваль молодежи и студентов. И выясняется, что наши женщины ≈ самые красивые, даже в отсутствие белья. Показывают французское кино и фильмы с Брижит Бардо. Как воссоздать обольстительные формы ее тела? Белошвейкам не под силу повторить крой ее бюстье, называемого в народе просто «бордотка». У женского организма иммунитета против моды нет. Роль сурового иммунолога играет Советская власть. Нет журналов, нет выкроек, нет фурнитуры. По предложению члена Политбюро Фурцевой открывают в Черемушках фабрику по производству женского белья, в ГДР закуплена линия по пошиву знаменитых «анжелик». А что же мужчины?
Те же сатиновые трусы, те же майки в стиле Кларка Гейбла. Даже стиляги, умудрившиеся скопировать все, даже «манку» на ботинках, бессильны перед зарубежным бельем. Где взять вискозный трикотаж, стрейч-резинки и плоские кнопки на гульфике? И белье становится предметом самой яростной фарцовки. Советская торговля только усугубляла безнадежную ситуацию. Белье покупается вслепую, а в условиях дефицита 1970–1980 годов часто впрок. Интимность белья снова нарушена ≈ женщины без смущения перебирают на прилавках мужские трусы и майки ≈ самый популярный подарок к 23 февраля. Перестройка дописала постыдные страницы истории белья в СССР. Выставленный во всех ларьках и продуктовых магазинах китайский бельевой ширпотреб наглядно демонстрировал неистребимое желание насытиться всем разнообразием белья и покончить с аскезой, взяв наконец реванш за десятилетия серости, скуки и насилия. И ощутить себя наконец гордым классом. Классом настоящих мужчин. И классом подлинных женщин.
