Игорь Коротченко Из первых рук
-АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ, а кто должен ставить задачи для ОПК?
- Руководство страны. Но здесь необходимо учитывать и такой момент: подобные задачи не могут быть сформулированы без так называемого облика вооруженной борьбы, разработка которого находится в компетенции Генштаба. Обычно он составляется с дискретностью в пять лет. Облик вооруженной борьбы должен учитывать те изменения, которые произойдут в характере ведения боевых действий с учетом существующей расстановки сил.
Война как общественно-политическое явление не обязательно переходит в "горячую" фазу. Наличие военной силы уже является мощным фактором, воздействующим на политические решения. Сегодня роль и место военной силы в политике России не определено. Не ясны ситуации, в которых она могла бы применяться. Нет облика вооруженной борьбы, в рамках которой могли бы достигаться определенные политические цели.
Выбор применяемого оружия происходит исходя из конкретной задачи. Не всякое "хорошее" оружие может быть использовано в той или иной ситуации. Вот, например, недавно спущенная на воду (церемонию открывал лично президент) целевая ударная подводная лодка "Гепард" предназначена для уничтожения крупных авианосных и корабельных группировок противника и нарушения его морских коммуникаций. Но сама по себе эта лодка действовать не может: чтобы вывести ее с базы, нужны минные тральщики, противолодочные силы; чтобы она могла эффективно действовать, необходимы все виды разведки - авиационная, радиоэлектронная и так далее. В океане ей требуется поддержка стратегической авиации для постановки задач (раньше эту миссию поддержки выполняли самолеты Ту-95РЦ, которые несли дежурство над Атлантикой и в случае необходимости могли заправляться на Кубе). Лодка не сможет действовать без надежных систем связи и навигации... Наша гордость - авианосец "Адмирал Кузнецов". Но он тоже не способен выполнять свои задачи без соответствующей поддержки.
Сегодняшние программы, касающиеся наших вооружений, бессистемны. Стратегия выстраивается не под облик вооруженной борьбы будущего, а искусственно привязывается к тем наработкам, которые были "в заделе" у НИИ и КБ.
Чтобы оценить состояние российского ОПК, необходимо учесть и такой момент, как наличие в нашей экономике большого количества мобилизационных заданий. Они тяжелым бременем легли на плечи оборонки. Например, на Уральском автомобильном заводе стоят законсервированные на случай войны огромные мощности, целые цеха. Подсчеты показывают, что до 38% стоимости гражданского грузовика образуется за счет мобилизационных заданий. Иными словами, если бы завод сейчас отказался от мобилизационных мощностей, то грузовики стали бы на треть дешевле. Сегодня правительство занимается разработкой мобилизационных заданий по расчетному 2000 году. А действуют мобилизационные задания, основанные на данных 1995 года. Совершенно ясно, что требуется обновление мобилизационных заданий, а также роли и места мобилизации в экономике.
И главное. На вопрос о реальной мощи ОПК нельзя ответить без проведения его всесторонней ревизии и инвентаризации, определения роли и места каждого завода в системе. В своей записке президенту я писал о том, что у нас есть предприятия, не относящиеся к оборонке, но крайне важные для существования технологических цепочек ОПК. Например, в Подмосковье есть предприятие, где оборонная продукция составляет менее 1% всего выпуска. Но это предприятие - единственное место в стране, где производят угольное волокно. А без него нельзя изготовить ни одной головной части ракеты. Значит, никак нельзя в "пылу конверсии" отказаться от этой небольшой доли оборонной продукции. Нельзя ликвидировать и один из двух вроде бы дублирующих друг друга вертолетных заводов. И в Казани, и в Улан-Удэ производят вертолеты Ми-8. Но государству выгодно иметь два таких центра - и по оборонным, и по социальным соображениям.
В нашей стране продолжают работать предприятия, ориентированные почти исключительно на выпуск вооружений. На "Курганмашзаводе" доля военной продукции - 90%. Эти предприятия практически не могут существовать без заказов на вооружения и технику. Есть и дополнительные факторы - они "тянут" на себе социальную сферу, обеспечивают работой большое количество людей. Вообще, проблемы ОПК нельзя отделить от проблем людей, которые там работают, а шире говоря, - от проблем региона и всей страны.
Может быть, с позиции "голой" экономической целесообразности следовало бы путем перераспределения средств усилить только головные, наиболее крупные и перспективные предприятия. Но нельзя бросать на произвол судьбы десятки тысяч людей. Следовательно, структуру ОПК нужно реформировать осторожно и постепенно.
- Наверное, потребуется анализ не только технического, но и кадрового потенциала.
- Да, конечно. В отрасли наблюдается колоссальное старение рабочей силы и кадров ИТР. Недавно мы были на крупнейшем заводе "Энергомаш". Он относится к крупным и, в общем-то, процветающим предприятиям. Выпускает "Энергомаш" ракетные двигатели, причем не только для России, но и для Америки. Средний возраст слесарей-машиностроителей (а это "штучные", элитные работники) - 50 лет! Через 5-7 лет это поколение уйдет, а на смену ему идти просто некому... Мы внесли предложение - к нему с пониманием отнесся президент, - чтобы в рамках закона об альтернативной службе была прописана возможность "альтернативщикам" работать на заводах ОПК. Это будет выгодно государству, а молодые люди смогут получить серьезные профессии. Есть и другие идеи, связанные с привлечением и закреплением молодых кадров. Но всегда надо помнить, что без поддержки со стороны государства, без соответствующих законов нашей оборонке кадровую проблему не решить.
- А совместимо ли вообще существование сильного ОПК с новыми экономическими реалиями нашей страны? И если да, то какие меры государственно-экономического регулирования должны быть приняты для нормального развития нашей оборонки?
- Мы должны исходить из того, что предприятия Оборонно-промышленного комплекса являются субъектами экономических отношений. Но в отличие от других производственных объединений они должны быть особым образом защищены. Независимо от формы собственности эти предприятия должны получать определенные преференции на ту часть своей продукции или на те ее виды, которые непосредственно связаны с безопасностью государства. Регулировать положение в данной области можно, например, снимая лишнее обложение НДС, чтобы исключить положение, при котором топливо для заправки танка и "Мерседеса" стоит одинаково.
Сегодня идея организации холдингов в ОПК в достаточной степени дискредитирована. Между тем отрасль требует четкого, организованного, ответственного руководства. На встрече с президентом 6 марта я сказал, что в нашей стране "перезрела" необходимость создания Министерства оборонной промышленности. Децентрализация управления в этой области привела к катастрофе. В условиях экономических трудностей и международной нестабильности нам необходима концентрация и руководства, и ответственности. Миноборонпром мог бы выступать реальным партнером Министерства обороны и других ведомств в области выработки политики производства вооружений в стране.
Не следует возлагать слишком большие надежды на выход России на мировой рынок вооружений. Наш сегодняшний доход от продажи оружия - около 4,5 миллиарда долларов в год. Это не та сумма, которая позволила бы решить проблемы ОПК. Кроме того, сегодня мы попали в положение, когда вынуждены предлагать заказчикам образцы вооружения и военной техники, которых нет в российской армии, не прошедших полный путь разработки и постановки их на серийное производство, проверку в войсках. Как обучить иностранцев их применению? Как отнестись к тому, что уже в ряде случаев эта техника по своему уровню превосходит образцы вооружений нашей армии? Ясно одно: чтобы успешно экспортировать отечественные образцы вооружений и военной техники, а также их модернизированные варианты, надо в первую очередь иметь их на вооружении собственной армии, хотя бы в минимальных количествах.
В то же время особое внимание нам надо уделять проблеме модернизации российского (советского) оружия, ранее поставленного за рубеж. До 1991 года за границу было продано свыше 4700 танков, более 12,5 тысячи боевых машин пехоты, более 7 тысяч самолетов... Рынок просто огромен. По оценкам экспертов, в обозримой перспективе большая часть средств стран - покупателей оружия будет расходоваться именно на модернизацию и продление сроков эксплуатации техники.
Кроме того, следует продумать и отработать механизм возвращения средств от продажи оружия в производство и научные разработки, в том числе и невоенного характера. Вообще оборонные технологии должны давать эффект ускорения научной и инженерной мысли, отражающейся и в "мирной" сфере (пример - программа СОИ, много давшая американской космонавтике).
- Давайте подведем итоги. Какие первоочередные меры следует принять российской власти - законодательной и исполнительной - для налаживания нормального функционирования отечественной оборонки?
- Здесь мне придется кое-где повториться. Самая первая, безотлагательная мера - это замер военного потенциала государства. Всесторонней инвентаризации нашей оборонной мощи не было уже несколько десятилетий. Новому руководству России нужно пусть с опозданием, но "принять должность" - подвести черту и записать, что у нас наличествует и в каком состоянии: военная техника, людские ресурсы, научный потенциал, стратегические природные богатства.
Второе, что обязана сделать власть, - это решить вопрос о роли и месте военной силы в обеспечении политики государства. Мы должны поднять уровень своего стратегического мышления. Безопасность государства в действительности обеспечивает не столько крепкое Министерство обороны, сколько сильная Академия наук. Нам необходимо восстановить связь науки, технологии и производства.
Далее. Потребуется целая система законодательных мер, регулирующих, например, налогообложение. Но законодатель в нынешней ситуации не может действовать самостоятельно без ориентиров, определяющих общую политику государства. Значит, надо определяться с приоритетами. Нужны комплексные государственные решения, требуется сочетание права и политики.
Сегодня имеются такие оценки: по совокупному оборонному потенциалу (показатель, учитывающий помимо военно-экономических и интеллектуальные, и социопсихологические показатели) мы отстаем от Америки на 10-12 лет. Перевооружение, смена военных технологий происходит каждые 15-25 лет. Еще 5-7, максимум 10 лет - и разрыв в технологиях между Россией и Америкой составит одно поколение. А это значит, что мы уже просто не сможем в случае, не приведи Бог, необходимости воевать с современными армиями "на одном языке". С Россией можно будет вести "дистанционную войну", как вел ее Запад с Ираком, Сербией или Афганистаном. Если не произойдет качественных изменений всех основных составляющих ОПК, то Россия в обозримом будущем просто не сможет обеспечить свою безопасность. И тогда мир придет к абсолютному диктату одного государства.
Хочется верить, что все это будет осознано нашим обществом. В конце концов каждый гражданин России должен себя спросить: за что же именно он платит налоги, если армия неспособна его защитить? Мы, законодатели, не сможем принять современные законы, если на них не будет соответствующего заказа политики и общества.
Дарья Гармоненко