Олег Сергеев Ускорение ракетно-ядерной гонки начала 1960-х годов связано с именем председателя госкомитета по оборонной технике Леонида Смирнова – зампреда Совмина СССР, много сделавшего для формирования оборонно-промышленного комплекса (ОПК) и девяти его министерств. И в то же время определявшего в 1970-е годы военно-техническую политику государства, далекую от интересов Вооруженных сил и военно-политической ситуации в мире.
БЕЗ ЧЕТКИХ ОРИЕНТИРОВ
В условиях, когда главной функцией гонки вооружений было экономическое изматывание противника, орудием противоборства служили качественные и количественные показатели систем оружия. И интересы ОПК. Американцы умело использовали ключевые стратегические концепции устойчивой безопасности – четкое представление, какой мир нужен стране и какими средствами решаются проблемы его обеспечения.
Напротив, не имея фундаментальной теории оперативно-стратегического характера, начальник Генштаба РФ Юрий Балуевский вынужден признать: вряд ли к 2011 году армия получит необходимые вооружения, поскольку «нет четкой военно-технической политики».
Решить проблему должна созданная мартовским 2006 года указом президента РФ Военно-промышленная комиссия под руководством вице-премьера Сергея Иванова, которая «организует и координирует работу всех органов власти по разработке и производству вооружений, мобилизационной подготовке, развитию военной промышленности и оборонных технологий». Она же координирует и организует экспорт и импорт вооружений, оформляя свои решения постановлениями и распоряжениями правительства РФ.
Без четких ориентиров на реальные оборонные потребности, при отсутствии необходимого контроля со стороны институтов государства происходит избыточное развертывание мощностей ОПК по созданию морально устаревших и никому не нужных образцов оружия, отказу от преемственности разработок, запаздывание в развитии инфраструктуры их боеготовности.
Памятником лоббизму ОПК служит решение Военно-промышленной комиссии при Совете министров СССР 1977 года о создании большого атомного разведывательного корабля «Урал», не нашедшего применения из-за отсутствия внятной концепции получения, обработки и использования данных радиоэлектронной разведки.
Решение частной задачи снижения шумности АПЛ в ущерб общей – по обеспечению скрытности действий, привело к непомерному завышению наиболее капиталоемких тактико-технических элементов, и прежде всего предельной глубины погружения. При несуразно большом водоизмещении и стоимости АПЛ вследствие бессмысленного размещения многочисленных комплексов оружия и сверхвысокой автоматизации упоминание о критерии «стоимость-эффективность» становится неуместным. Точно так же предмет целесообразности отсутствует и в планах создания будущих отечественных авианосцев.
Отсутствие целевой проработки крупных проектов с учетом «жизненных циклов» и прогноза развития систем оружия сделал советский ОПК уязвимым к технологическим вызовам и провокациям потенциального противника. Это наглядно показала история мобильного комплекса МБР «МХ», при технической нереализуемости которого американцы смогли создать видимость активной подготовки к развертыванию, создавая на самом деле ракеты шахтного базирования. Другим примером служит стратегическая оборонная инициатива (СОИ), направленная на изменение формы соревнования между СССР и США от погони за грубым балансом сил по количественным показателям оружия, к выгодному для США соревнованию в области высоких технологий.
Монополизм ОПК, поддержанный тандемом партийного и военно-промышленного руководства СССР, свел к минимуму конкурентный фактор снижения себестоимости и повышения качества продукции. Его заменила аппаратная борьба кланов генеральных конструкторов за военные заказы.
При общих исходных научно-технологических данных, элементной базе и комплектующих изделиях широкое распространение получили методы аппаратного захвата проектов, сходные с современным «черным рейдерством» по недружественному поглощению компаний.
Наибольших успехов здесь достиг Московский институт теплотехники (МИТ), перехвативший у КБ «Арсенал» им. М.В. Фрунзе в 1969 году на этапе совместных летных испытаний заказ на разработку подвижного боевого ракетного комплекса (ПБРК) средней дальности. В дальнейшем под надуманным предлогом создания универсальной стратегической ракеты морского и наземного базирования, не имея технологий стартовых систем, им же был перехвачен проект у традиционного разработчика комплексов морского базирования – ГРЦ им. Макеева. И если «Арсенал» создал универсальный носитель, то «Булава» МИТа – не «Тополь», а в лучшем случае американский «Трайдент-2» двадцатилетней давности.
Вооруженный 12 БРПЛ «Булава» (на ПЛАРБ «Огайо» – 24 «Трайдент-2») отечественный АПРКСН не рассчитан на модернизацию новым ракетным комплексом. Что подтверждает общее правило: поддержка «аппаратного захвата» ведет к технологическим и многомиллиардным бюджетным издержкам. А заодно и к иссушению как военно-морского, так и всего военного бюджета, лишая средств НИОКР, ремонт и модернизацию существующих систем.
РАЗНОНАПРАВЛЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ
В то же самое время вооруженные силы Запада и России, имея численное превосходство над противником, скованы контртеррористическими операциями в Чечне, Ираке и Афганистане. По словам командующего внутренними войсками МВД РФ Николая Рогожкина, «задачи на Северном Кавказе не изменились», а угроза проявлений «терроризма и бандитизма в Чечне сохраняется». И вряд ли здесь поможет наличие «технологического задела, который позволяет создавать вооружение, способное преодолевать существующие и перспективные ПРО».
К сожалению, ликвидация террористических угроз требует целенаправленных усилий, не всегда совпадающих с интересами ОПК. Так, артиллерия (в том числе буксируемая) еще долгие годы останется единственным всепогодным, круглосуточным и безотказным средством поражения противника. И она как манны небесной ждет беспилотных летательных аппаратов, способных «просвечивать» местность на 250–300 км. Естественно, при наличии высокоточных средств получения геопространственной информации – навигационных спутников, электронных карт и компьютерной техники.
Крайне важно иметь средства на новых физических принципах для поиска и уничтожения мин и фугасов, а также малозаметных минно-взрывных устройств. Но пока основные бюджетные средства расходуются на глобальные проекты вроде «Булавы».
Главным смыслом стратегии США и приоритетом создания контртеррористических средств остается превентивность силовых акций, требующая «постоянно анализировать бесчисленные электронные послания, ┘отслеживать сетевую активность, ┘извлекать знания из больших текстовых массивов», используя «технологии, позволяющие плодотворно работать со сложной, зачастую противоречивой и обманчивой информацией». При этом, как считает эксперт вашингтонского Института мировой безопасности Николай Злобин, «американцы исходят из того, что они, может быть, не самые умные люди в мире, но им повезло, и у них самая лучшая государственная система».
Россиянам, напротив, не повезло с Минэкономразвития, сделавшим, вопреки указанию Президента РФ, все для принятия бесполезного для разработчиков информационных технологий (ИТ) закона об особых экономических зонах. И это в ситуации, когда информационное противоборство стало главной составляющей вооруженной борьбы, а обороноспособность государства определяют интеллектуальный уровень, силы и средства разведки.
Продвижение мировой экономики от товарной к экономике услуг достигло интеллектуального барьера, когда оборонный комплекс уступил коммерческому производству первенство в быстроте освоения научных достижений и сокращении цикла освоения новых технологий. Лидирующие позиции современной экономики многократно укрепились при синтезе высоких технологий с достижениями микроэлектроники и цифровых методов обработки информации, когда вместо технических устройств «с высокой добавленной стоимостью производства» бизнес-модель рассчитывается на прибыль от предоставления широкого спектра услуг.
Привязка ОПК к крупносерийному товарному производству усугубляет технологическое отставание от коммерческого, чьи точки роста находятся в человеческом измерении – удовлетворении предпочтений покупателя, сервисе и поставке запчастей, составляющих до 75% от общего объема продаж.
По этой причине основные потребности армии в качественном оружии во всем мире удовлетворяются за счет элементной базы, комплектующих, приборов и агрегатов общего применения. Определяющих, как признано 19 марта конференцией «Кардинальное улучшение качества – приоритетное направление развития ОАО «АвтоВАЗ», технологический уровень продукции.
Глобальная тенденция консолидации крупных концернов, часто с несовпадающими и даже противоречивыми национальными интересами, происходит в условиях, когда в США и Западной Европе за оборонный заказ конкурируют частные корпорации, на подряде у которых работают сотни тысяч небольших фирм. Где происходят саморазвивающиеся процессы перехода производства на военные рельсы и возврата к мирной продукции (конверсия и реконверсия).
Как пример – слияние с франко-германским гигантом аэрокосмических технологий концерном EADS, французской государственной корпорации Thales, специализирующейся в области военной электроники. В соответствии с фундаментальным правилом, отдающим приоритет технологии, а не политике.
В процессе технологической интеграции с мировым аэрокосмическим рынком находится и выживший, благодаря заказам «Боинга» и «Эрбаса», ныне крупнейший в мире производитель титана – российская компания «ВСМПО-Ависма», диверсифицирующая производство с учетом новой тенденции самолетостроения из титана и композиционных материалов. В этих целях «Ависма» создала совместное предприятие с авиастроительной корпорацией «Боинг».
Благополучие «Ависмы» и других поставщиков отечественного ОПК зависит от способности к удержанию рынка и участия в мировом процессе технологического развития. При этом они должны максимально приближаться к выпуску конечной продукции, используя при этом аутсорсинг – передачу сторонней организации непрофильных и обременительных для компании функций. В первую очередь передавать их стоит оборонным предприятиям ближнего зарубежья, утрата технологического потенциала которых несоизмерима с сиюминутной политической конъюнктурой.
Точно так же несоизмеримы технологические потери и рост себестоимости без конкурентной среды разработки и приобретения военной продукции, с простым решением сформировать холдинги по видам вооружения и военной техники.
В такой ситуации даже директор департамента ОПК Минпромэнерго Юрий Коптев затрудняется сказать, как отделить предприятия, выпускающие «конечную оборонную продукцию», поскольку они изготавливают и коммерческие изделия.
Из-за отсутствия законодательно установленного понятия «технология» главным в системе структуротворчества служит аббревиатура и площади предприятий. А также лоббистские способности руководства.
За патриотическими лозунгами и ограничениями видов деятельности иностранных компаний просматривается главное: скрыть за грифом секретности аварийность и падение качества продукции ОПК, без диверсификации и встраивания в мировой рынок обреченного на технологический застой.
Все это закономерно происходит при отсутствии правового механизма передачи организациям-разработчикам, либо иным хозяйствующим субъектам прав государства на результаты интеллектуальной деятельности. А пока известность технологиям дают судебные иски об их незаконной передаче иностранным компаниям. Например, о передаче ракетных технологий в Китай. Или передача методики профилирования металлов без потери прочности Уфимского НИИ проблем сверхпластичности металлов в Южную Корею для изготовления литых автомобильных дисков.
Традиционно простые директивные решения без содержательной оценки тенденций развития и присущих ОПК особенностей служат превращению этого конгломерата производств из локомотива в тормоз и тупик экономики страны. Поэтому главный результат создания десятка из 75 запланированных холдингов – управляющие компании, поглотившие значительную часть выручки.
Следует напомнить: успехи в военном строительстве были достигнуты американцами в 1950-е годы за счет жесткой политики администрации и лично президента США Дуайта Эйзенхауэра по ослаблению диктата ВПК и концентрации ограниченных ресурсов на первоочередных целях строительства вооруженных сил с использованием программно-целевых методов управления, воплощенных в системе «Планирование-программирование-разработка бюджета» (ППРБ). Она в США успешно действует до сих пор.
