Александр Храмчихин Заявления ряда представителей военно-политического руководства США о том, что их стране необходимо выйти из Договора о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений, вряд ли можно считать сенсацией. Нынешняя ситуация такова, что Соединенные Штаты утратили интерес к данному соглашению, заключенному с еще не распавшимся СССР (Советскому Союзу оставалось жить всего пять месяцев). Это объясняется тем, что нынешняя американская администрация не хочет связывать себя никакими ограничениями в какой бы то ни было области. Даже в том случае, если «здесь и сейчас» отказ от них не имеет конкретного применения. Главное, чтобы ограничений не стало в принципе, появилась бы свобода действий. Если же повод для выхода из какого-либо договора есть, то исчезают все сомнения, «гордиев узел» рубится со всей решительностью.
США уже 10 лет (после ввода в строй в 1997 году последней атомной ракетной подводной лодки типа «Огайо») не увеличивали группировку своих стратегических ядерных сил, ориентируясь на обычное высокоточное оружие (ВТО). Которое, в отличие от ядерного, можно без проблем применять в любой войне, при том что по эффективности оно сейчас не намного уступает тактическому ядерному оружию.
В последнее время в Пентагоне родилась идея ставить на часть МБР и БРПЛ неядерные заряды в целях «борьбы с терроризмом» (и, видимо, не только с ним). Если на каждой из 14 субмарин типа «Огайо» несколько баллистических ракет (а таковых на каждой – по 24) будут нести неядерные заряды, США получат возможность в любой момент наносить удары по любой точке земного шара через несколько минут после обнаружения цели. В течение еще максимум получаса боеголовка достигнет нужного объекта, причем подавляющее большинство потенциальных противников Соединенных Штатов узнает о запуске по ним ракеты только в момент взрыва заряда. Точность его попадания в цель почти такая же, как и у имеющегося у американцев ВТО, а скорость и дальность полета БРПЛ существенно больше, способы же противодействия им отсутствуют в принципе.
Осуществлению этой идеи мешает юридический аспект – совершенно непонятно, как «оформить» неядерные заряды в рамках договоров об СНВ. Особенно учитывая очевидную возможность быстрой замены ядерного заряда на неядерный и обратно. И каким образом осуществлять проверку. США решают вопрос характерным для них способом – путем выхода из договора. Тем более что это в перспективе открывает новые возможности по разработке «нормальных» ядерных СЯС или каких-то принципиально новых средств поражения.
Американцам сильно облегчает жизнь тот факт, что они могут не опасаться реакции России. Ей нечем ответить, кроме очередной «бури возмущения» (к чему в Вашингтоне давно привыкли). Достаточно посмотреть на динамику развития российских СЯС за последние 16 лет.
На момент распада Советского Союза на территории Российской Федерации находилась группировка СЯС, включающая 1105 носителей (МБР, БРПЛ, стратегических бомбардировщиков) с 6347 зарядами (не учтены устаревшие носители, подлежавшие выводу в течение ближайших двух-трех лет независимо от военно-политической ситуации). В конце 1999-го (на момент передачи власти от Бориса Ельцина к Владимиру Путину) РФ имела 1165 носителей с 5842 зарядами. На начало 2007 года у России осталось 760 носителей и 3344 заряда.
Темп производства МБР «Тополь-М» сегодня втрое ниже, чем даже в 1990-е годы, причем эти ракеты с моноблочной головной частью (МБ ГЧ) идут на смену прежним – оснащенным разделяющимися головными частями с боевыми блоками индивидуального наведения, что ведет к обвальному сокращению количества зарядов. Создание многозарядного варианта «Тополя» представляется иллюзией хотя бы из-за того, что у этой ракеты слишком малый забрасываемый вес. Еще большей иллюзией является БРПЛ «Булава», все испытания которой оказались неудачными. Это, по сути, означает скорую утрату морской составляющей российских СЯС. Авиационная группировка пока стабильна, но она мала, а новых бомбардировщиков не видно даже в проекте. Никакой возможности перелома данных тенденций не просматривается (если, конечно, не смотреть программу «Время»). Соответственно, США просто проигнорируют «встающую с колен» Россию с ее «возрождающейся мощью».
Единственное, что может предотвратить выход Соединенных Штатов из Договора СНВ-1 – внутриполитическая борьба в самих Соединенных Штатах. Демократы накануне президентских выборов склонны к ограничению военных расходов и к большей умеренности во внешнеполитической стратегии. В любом случае судьба документа будет решена Вашингтоном единолично. Если Америка выйдет из договора, это не приведет ни к какой катастрофе (по крайней мере, в обозримом будущем) и формально развяжет руки не только им, но и нам. Однако, учитывая разницу экономических и технологических потенциалов сторон, у США будет несравненно больше возможностей добиться значительного преимущества над РФ, чем у РФ – ликвидировать отставание. Размер американских стратегических ядерных сил будет ограничен американскими желаниями, размер российских – российскими возможностями.
Александр Анатольевич Храмчихин – заведующий аналитическим отделом Института политического и военного анализа.
P.S. Показательно, что заявление Джеймса Картрайта в Сенате осталось незамеченным американскими масс-медиа. Трудно найти хотя бы малую заметку по этому вопросу. Другое дело в России, где предложению генерала посвятили комментарии все более-менее уважающие себя СМИ. В Соединенных Штатах же считают, что Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП) 2002 года снимает российские озабоченности. Если СНВ-1 ведет учет носителей ядерного оружия, то СНП – непосредственно ядерных блоков. Американский подтекст в том, что стороны перешли на новый формат взаимной безопасности. И именно его и следует развивать. Об этой работе стороны договорились на последней встрече президентов РФ и США в июле с.г. Словом, в Вашингтоне СНВ-1 приговорен. И с этим ничего не сделаешь, как с выходом США из Договора по ПРО 1972 года. Ситуация повторяется до деталей.
Владимир Полканов 
