Имитация модернизации

БМП-2 – не столько боевая машина, сколько транспортное средство.
Фото из книги «Вооруженные Силы Российской Федерации»

Недавно генерал армии Алексей Маслов со страниц одной из столичных газет заявил: «Практически все нынешние образцы ВВТ, находящиеся на оснащении Сухопутных войск, конструктивно разработаны так удачно, что имеют большой запас возможностей их модернизации. Это позволяет при минимальных финансовых затратах значительно повысить их боевые и эксплуатационные характеристики путем установки нового вооружения, аппаратуры связи, прицельных приспособлений┘»

Подобная мысль прозвучала и в статье заместителя главкома СВ Владимира Ребрикова, опубликованной еще в № 4 «НВО» за 2003 год: «Многие образцы нашего вооружения и военной техники конструктивно разработаны так удачно, что имеют большой запас возможностей по их совершенствованию. Это позволяет нам при минимальных финансовых затратах значительно повысить боевые и эксплуатационные характеристики большинства образцов отечественных ВВТ путем установки на них нового вооружения, аппаратуры связи, прицельных приспособлений, средств защиты и другого оборудования».

РЕМОНТ И НЕ БОЛЕЕ ТОГО

Можно предполагать, что данная штатная формулировка принадлежит Министерству обороны и широко используется в документах для маскировки ремонта, выдаваемого за модернизацию. Сегодня в российских Сухопутных войсках продолжает оставаться 80% старых вооружений. Причем их «совершенствование» базируется на технических решениях, не повышающих боевые и эксплуатационные возможности ВВТ.

Два печатных материала разделяет почти пять лет. За немного меньший срок в СССР накануне и в ходе Великой Отечественной войны удалось создать массу новых образцов оружия и боевой техники. А наши военачальники не смогли справиться с отставанием в оснащенности войск современными образцами ВВТ. И только к 2015 году предполагается увеличить их долю до 45% («НВО» № 5, 2007). Свежо, как говорится, предание, да верится с трудом.

Между тем Алексей Маслов отмечает: «С каждым годом все больше модернизированных образцов танков, БМП, БТР, ракетно-артиллерийских систем, средств ПВО и другого вооружения поступает в соединения и части СВ». Следовательно, эти «модернизированные образцы» должны эффективно противостоять зарубежным аналогам до той поры, пока им на смену не придет новое поколение ВВТ. Но, увы...

Кстати, настораживают темпы модернизации. Так, в 2006 году ее прошли всего 180 танков Т-72 и Т-80. При таких темпах на работы с парком, насчитывающим 12 800 бронированных машин, потребуется 70 лет. Но даже «усовершенствованные» российские танки по вооружению, защите и другим боевым характеристикам значительно уступают М1А2 SEP «Абрамс», «Леопард-2А6», «Челенджер-2» («НВО» № 43, 2006). При участии главкома СВ отклонено предложение установить на отечественных бронированных машинах бортовую информационно-управляющую систему (см. «НВО» № 5, 2008), которая обеспечивает новое свойство – командную управляемость. А без БИУС их выживаемость в условиях современного боя окажется крайне низкой.

На вооружении российских Сухопутных войск находится 12 тыс. бронетранспортеров (в основном БТР-60/70 и БТР-80) и около 15 тыс. боевых машин пехоты БМП-1, БМП-2 и БМП-3 (последних – 100 единиц). В свое время тактика подразделений СВ предусматривала доставку мотострелкового отделения к месту боя с помощью бронетранспортеров, которые обеспечивали минимальную защиту пехотинцам от пуль и осколков. Иными словами, БТР выполняли роль своего рода «такси». Но БТР были не способны сражаться вместе с танками и поддерживать огнем мотострелков.

По этой причине появились БМП, которые, как предполагалось, должны обеспечить размещенным в них солдатам возможность ведения боя не спешиваясь. Однако по сути за термином «боевая машина пехоты» скрывается все тот же бронетранспортер. Так, уже в начале 1980 года заместитель министра обороны по вооружению генерал-полковник Виталий Шабанов, докладывая об итогах своей поездки в Афганистан на Комиссии президиума Совета министров СССР по военно-промышленным вопросам, обронил такие слова: «Кому нужна эта «консервная банка» – БМП-1, которая не защищает даже от стрелкового оружия!».

Применительно же к условиям возможного конфликта с НАТО в XXI веке по БМП еще до подхода к зоне боевых действий будут наноситься удары высокоточными боеприпасами, доставляемыми различными носителями. А после попадания в корпус бронированной машины, например, ударного ядра (масса порядка 0,5 кг, скорость – 2 км/с, бронепробиваемость – 120 мм) самоприцеливающегося боеприпаса Skeet образуется осколочный поток, который эффективно поражает пехотинцев, вызывает возгорание топливных баков и пороховых зарядов. Весьма опасны для БМП (и, конечно, танков) самонаводящиеся мины Merlin, Griffin, Strix с бронепробиваемостью 500–700 мм. Кумулятивная струя таких боеприпасов тоже обладает большой глубиной заброневого действия.

В настоящее время делается попытка повышения защищенности при модернизации БМП-3 за счет динамической (ДЗ) и активной (АЗ) защиты. Но устанавливаемая ДЗ позволяет бороться с гранатометными выстрелами, имеющими один кумулятивный заряд с бронепробиваемостью не более 500 мм. Следовательно, современные ПТУР и гранатометные выстрелы с тандемными БЧ будут надежно преодолевать ДЗ и выводить БМП-3 из строя. Напомним, что АЗ «Арена» неэффективна против боеприпасов крупнокалиберных пулеметов, снарядов малокалиберной артиллерии, самоприцеливающихся кассетных элементов с БЧ на принципе ударного ядра, а также бронебойных подкалиберных снарядов. Лишь внутренние узлы машины (трансмиссия, двигатель и др.) могут вносить свой вклад в защиту боезапаса, топлива и экипажа. Но размещение моторно-трансмиссионного отделения в кормовой части БМП-3 не свидетельствует о попытках повысить безопасность экипажа и десанта. Напротив, на зарубежных боевых машинах пехоты «Мардер» и «Брэдли» (а также на отечественных БМП-1 и БМП-2) двигатель и трансмиссия установлены в носовой части корпуса и, выполняя функции «толстого» экрана, в значительной степени предохраняют личный состав от гибели и ранений, что весьма важно в наступательной операции.

Одновременно продолжается практика оснащения слабых по защите бронемашин дорогим, но малоэффективным оружием. Так, на БМП-3 установлено 100-мм орудие-пусковая установка, в боекомплект которой входит ПТУР 9М117М1 «Аркан». После взаимодействия тандемной БЧ этой ракеты (бронепробиваемость основного заряда – 700 мм) с верхней половиной зарубежного контейнера ДЗ (длина 400–500 мм) остаточная бронепробиваемость не будет превышать 100–150 мм. С таким показателем уничтожать «Леопарды» и «Абрамсы» невозможно.

Таким образом, сегодня при явном превосходстве поражающих средств имеющие место попытки усиления защиты наших БМП и БТР не дадут желаемых результатов. По большому счету это – оружие для камикадзе.

БЕЗ УЧЕТА НОВЕЙШИХ ТЕХНОЛОГИЙ

В последнее время осуществлена модернизация 152-мм самоходной гаубицы 2С19 «Мста-С», и в войска начал поступать ее вариант 2С19М1, оснащенный системой управления, которая обеспечивает автоматизацию процессов наведения и восстановления наводки. Аналогичную модернизацию проходят гаубицы 2С3 «Акация» и 2С1 «Гвоздика».

Основной боезапас этих систем состоит из осколочно-фугасных снарядов (ОФС). Однако для надежного поражения целей требуется большой расход ОФС и значительное время для выполнения огневых задач, что резко снижает выживаемость на поле боя артиллерийских подразделений. Вместе с тем из-за деградации боеприпасной отрасли прекращено производство артиллерийских снарядов, неприкосновенные запасы которых на случай войны сократились до 20% (см. «НВО» № 37, 2006). При такой ситуации любая модернизация артиллерийских систем не обеспечивает их боеспособность, так как стрелять уже просто нечем.

Имеющиеся на вооружении отечественной артиллерии устаревшие высокоточные снаряды «Краснополь», «Сантиметр», «Китолов» и ствольные мины «Смельчак», «Грань» оснащены головкой самонаведения, требующей обязательного облучения цели лазерным целеуказателем. Поэтому эти боеприпасы можно использовать только по наблюдаемым объектам. На равнинной местности наводчику удастся осуществлять подсветку целей на дальности не более 3 км. Для подсветки целей на больших расстояниях необходимо нахождение в тылу врага воистину воина-героя с прибором массой 50 кг, а наличие деревьев и кустов на пути лазерного луча вынуждает призвать дополнительно на помощь самоотверженного солдата-лесоруба, коему жизнь не дорога.

С подобными артиллерийскими боеприпасами невозможно осуществить массированное применение высокоточного оружия, которое позволит перейти к одноразовому и гарантированному поражению наиболее важных объектов.

Еще во времена Советского Союза даже при наличии достаточного финансирования нашим боеприпасникам не удалось создать артснаряды, начиненные самоприцеливающимися боевыми элементами (типа Sadarm, SMArt-155, BONUS), а также самонаводящиеся мины (подобные Merlin, Griffin, Strix) для поражения бронетехники, пусковых установок и других целей.

На вооружении отечественной ПВО находятся различные по предназначению зенитные ракетные комплексы: большой дальности и тактической ПРО – С-300В; средней дальности – «Бук-М»; малой дальности – «Тор-М1»; ближнего действия – «Панцирь-С1»; переносные – «Игла», «Стрела». Все эти ЗРК были созданы в Советском Союзе и постоянно модернизировались ради повышения боевых и эксплуатационных характеристик.

Но в последнее время создатели С-300В, «Бук-М», «Тор-М1», похоже, недооценили успехи в развитии зарубежного СВЧ-оружия. Названные российские образцы имеют радиолокационные станции обнаружения цели и наведения, в антенных системах которых имеются фазированные антенные решетки. Однако входящие в состав ФАР полупроводниковые модули невозможно защитить от воздействия СВЧ-излучения. Очевидно, что С-300В, «Бук-М», «Тор-М1», в состав которых входят РЛС с ФАР, являются потенциальными объектами поражения СВЧ-оружием и могут перейти в разряд образцов вчерашнего дня.

Имеющиеся результаты функционирования российских экспериментальных образцов микроволнового оружия свидетельствуют о резком снижении эффективности радиоэлектронных средств, в которых слабое звено – интегральные схемы, микроэлектроника. При этом эффективность поражения радиоэлектронных устройств может изменяться от ухудшения функционирования системы до вывода из строя.

Микроволновое оружие более эффективно, чем существующие системы радиоэлектронной борьбы. Действие аппаратуры РЭБ ограничивается подавлением только в момент работы системы противника при условии заблаговременного определения параметров ее излучения. При выключенной системе РЭБ противник возвращается к прежнему режиму работы. Микроволновое оружие в отличие от средств РЭБ воздействует на объект поражения и выводит его из строя в независимости от его включенного или выключенного состояния. Обнаружение неисправностей в ФАР после воздействия микроволнового оружия потребует создания специальных приборов тестирования аппаратуры, что усложнит технологию обслуживания. Одновременно ремонт и восстановление ФАР в боевых условиях вряд ли возможен после поражения СВЧ-оружием. Таким образом, с появлением микроволнового оружия современные системы с РЛС, имеющие ФАР, становятся малоэффективными.

В общем вывод неутешителен: низкие темпы перевооружения, а также ремонт, выдаваемый за модернизацию старых образцов, соответствующий требованиям прошедших войн, не позволит Сухопутным войскам обрести новое качество – обеспечить высокую боеспособность и боеготовность для отражения агрессии в условиях, когда осуществляется переход от контактных боевых действий к бесконтактным формам.