Виктор Есин На 45-й Международной конференции по безопасности в Мюнхене состоялись первые после прихода в Белый дом Барака Обамы российско-американские переговоры на высоком уровне: вице-премьер правительства РФ Сергей Иванов встретился с вице-президентом США Джозефом Байденом. После чего Иванов отметил: «Администрация США дала явный сигнал о том, что они хотят возобновить диалог по всем вопросам, представляющим взаимный интерес».
НЕОБХОДИМ НОВЫЙ ДОКУМЕНТ
Пожалуй, решающее значение для того, как будет выстраиваться этот диалог, имеет предстоящая в начале апреля на саммите G20 в Лондоне встреча Дмитрия Медведева и Барака Обамы.
Сейчас в МИД России и Госдепе Соединенных Штатов полным ходом идет подготовка к беседе президентов РФ и США. Уже состоялись телефонные переговоры между министром иностранных дел РФ Сергеем Лавровым и госсекретарем США Хиллари Клинтон. В российской столице побывал заместитель помощника госсекретаря Патрик Мун, который 11 февраля разговаривал с заместителями министра иностранных дел РФ Алексеем Бородавскиным и Сергеем Рябковым, а также руководителем Североамериканского департамента МИД России Игорем Неверовым.
Представляется вполне очевидным, что российские и американские дипломаты формируют повестку для апрельской встречи Медведева и Обамы. Нет сомнения, что одним из обсуждаемых вопросов станет ядерное разоружение и заключение нового российско-американского договора по стратегическим наступательным вооружениям (СНВ). Но также понятно, что Москва этот вопрос станет обсуждать в увязке с проблематикой стратегической противоракетной обороны (ПРО) США.
Как будет проходить российско-американский диалог по СНВ, сейчас сказать невозможно. Ясно одно, что он будет сложным и трудным, даже несмотря на искреннее, как думается, желание и Москвы, и Вашингтона добиться его результативности. Уж очень много на этом пути «подводных камней», обусловленных несовпадением позиций по целому ряду аспектов.
В настоящее время в сфере СНВ между Россией и США действуют два документа: Договор о СНВ, срок действия которого заканчивается 5 декабря 2009 года, и Договор о СНП, вступивший в силу 1 июня 2002 года. Причем в случае утраты силы Договором о СНВ и отсутствия взамен него нового соглашения, в котором были бы прописаны правила засчета оперативно развернутых боезарядов и меры по их контролю и верификации, Договор о СНП выхолащивается. Он по существу превратится в декларацию о намерениях, так как становится невозможным удостовериться в выполнении сторонами обязательств о сокращении количества стратегических ядерных боезарядов на развернутых носителях до величины в 1700–2200 единиц к 31 декабря 2012 года.
Чтобы этого не случилось, необходимо в этом году заключить новый российско-американский договор по СНВ. Как «страховой случай», если переговоры по новому соглашению затянутся, предусмотреть пролонгацию Договора о СНВ в соответствии с процедурой, установленной его статьей XVII, но при обязательном условии продолжения переговоров с заключением в последующем нового договора по СНВ. Причем совсем не обязательно, чтобы этот документ, заменив Договор о СНВ, «поглотил» Договор о СНП. Последний в соответствии с его статьей IV может оставаться в силе до окончания срока его действия (31 декабря 2012 года)
Исходя из крайне сжатых сроков разработки и заключения нового договора по СНВ, Москве и Вашингтону следовало бы не позднее апреля с.г. согласовать и затвердить в совместной декларации, принятой президентами, базовые принципы будущего документа. При отсутствии такого политического решения, когда переговоры начинаются с «чистого листа», переговорный процесс, как свидетельствует опыт, неизбежно «погрязнет» в спорах на экспертном уровне и затянется на неопределенное время.
ВЗАИМНЫЙ «ВЗНОС»
Представляется, что к минимальному набору базовых принципов нового договора по СНВ следует отнести следующие шесть аспектов.
Первый из них – необходимость понижения в сравнении с Договором о СНП количества оперативно развернутых стратегических ядерных боезарядов у каждой из сторон договора. Без этого российско-американского «взноса» в ядерное разоружение очередная (2010 года) Конференция по рассмотрению ДНЯО скорее всего, как и предыдущая (2005 года), закончится полным фиаско, что послужит весомым стимулом для пороговых в ядерном отношении государств к обладанию собственным ядерным оружием. Это не отвечает интересам ни России, ни США, и они не должны подобного допустить. Да, конечно же, упомянутый российско-американский «взнос» – это еще не гарантия успеха предстоящей Конференции по ДНЯО, но, безусловно, необходимое условие для его достижения.
Каким же может быть этот «взнос»?
В начале февраля влиятельная британская газета «Таймс» со ссылкой на анонимные источники в администрации Обамы опубликовала сенсационную новость о якобы готовящемся Белым домом предложении о резком сокращении ядерных арсеналов России и США – на 80%. Названа даже была и цифра – не более 1000 ядерных боезарядов у каждой из сторон.
Однако эта новость не нашла подтверждения ни в американских, ни в российских госструктурах. Исполняющий обязанности официального представителя Госдепа США Роберт Вуд, выступая 4 февраля перед журналистами в Вашингтоне, отказался сообщить какие-либо подробности об уменьшении ядерных арсеналов. Он лишь подтвердил, что «администрация очень серьезно настроена в отношении дальнейших сокращений ядерных вооружений». В свою очередь, 7 февраля глава МИД России Лавров в интервью программе «Вести в субботу» телеканала «Россия» заявил, что ничего не слышал о предложениях США о сокращении ядерных вооружений на 80%. При этом министр подчеркнул, что официальные лица американской администрации не подтверждают никаких цифровых показателей сокращения ядерных вооружений, и добавил, что об этом предстоит вести переговоры «на основе прежде всего обеспечения национальной безопасности России, и, конечно же, мы будем учитывать интересы национальной безопасности Соединенных Штатов».
В настоящее время, как это принято в США при смене администрации, осуществляется подготовка нового «Обзора состояния и перспектив развития ядерных сил». Причем уже на начальном этапе между Пентагоном и Белым домом выявились принципиальные разногласия по вопросам ядерного разоружения и сокращения американского ядерного арсенала. В частности, в Пентагоне настроены категорически против активно продвигаемой в окружении Обамы идеи так называемого ядерного нуля, в соответствии с которой Вашингтон должен последовательно добиваться на международной арене полного ядерного разоружения и запрещения ядерного оружия (к числу авторов этой идеи относятся бывшие госсекретари США Джордж Шульц и Генри Киссинджер, ныне являющиеся советниками Обамы). По мнению министра обороны США Роберта Гейтса, такие предложения абсурдны, они могут нанести непоправимый ущерб национальной безопасности страны. По имеющейся информации, Гейтс полагает, что размеры американского ядерного арсенала могут быть сокращены не более чем до 1500 оперативно развернутых стратегических ядерных боезарядов. На какой «планке» количества ядерных БЧ может остановиться Обама, покажет время. Вместе с тем, как представляется, обозначенный Гейтсом «рубеж» вряд ли перетерпит серьезные изменения.
Не остались безучастными к ведущейся в СМИ дискуссии о резком сокращении ядерных арсеналов России и США и российские высокопоставленные военные. Так, по завершении состоявшегося 9 февраля в военном ведомстве России выездного заседания комитетов Госдумы по обороне, безопасности, бюджету и налогам, посвященному рассмотрению хода формирования нового облика Вооруженных сил РФ, начальник Генштаба генерал армии Николай Макаров заявил: «В ближайшей перспективе ядерное оружие останется основным стабилизирующим фактором, а его значение, возможно, повысится».
Другими словами, российский Генштаб не собирается отказываться от ставки на ядерное оружие в обеспечении национальной безопасности. И это неудивительно в складывающихся условиях, когда российские силы общего назначения существенно уступают по боевой мощи вооруженным силам соперничающих с Россией на мировой арене государств, не говоря уж о таком военно-политическом блоке, как НАТО.
Исходя из сказанного, представляется, что российско-американский «взнос» в ядерное разоружение при заключении нового договора по СНВ ограничиться скорее всего снижением «планки» количества оперативно развернутых стратегических ядерных боезарядов до уровня в 1500 единиц, например, к концу 2015 года.
Возможно ли, что «взнос» может быть более существенным? Представляется, что при наличии у президентов России и США политической воли достижим «рубеж» в 1200 оперативно развернутых стратегических ядерных боезарядов, но только при наложении серьезных ограничений на американскую стратегическую ПРО. Если же Вашингтон будет готов вовсе отказаться от стратегической ПРО, то вполне достижимо сокращение стратегических ядерных арсеналов России и США не только до обозначенного «Таймс» «рубежа» в 1000 боезарядов, но и еще ниже, например, до 500 единиц к 2018–2020 годам. Однако последнее может стать реальностью только при условии подключения к переговорному процессу ядерного разоружения всех ядерных держав.
ОБЯЗАТЕЛЬНЫЕ КОМПРОМИССЫ
Второй базовый принцип – по меньшей мере сохранение, а то и расширение в новом соглашении по СНВ перечня тех критичных для предотвращения всплеска гонки ядерных вооружений ограничений, которые установлены статьей V Договора о СНВ в отношении базирования стратегических наступательных вооружений и создания их новых типов. К числу таких ограничений прежде всего относятся запрет на базирование СНВ за пределами национальной территории, а также обязательство не развертывать МБР кроме как в шахтных пусковых установках и на мобильных пусковых установках, а БРПЛ – кроме как на подводных лодках, специально сконструированных для этой цели. Весьма важен также запрет на производство, испытания и развертывание средств, включая ракеты, для вывода ядерного оружия или других любых видов ОМУ на околоземную орбиту или частично околоземную орбиту.
Третий базовый принцип – установление правил засчета стратегических носителей и боезарядов.
В настоящее время этот вопрос урегулирован статьей III Договора о СНВ. Но установленный этим документом порядок вряд ли удастся распространить в полном объеме на новый договор по СНВ. Американцы с этим не согласятся, поскольку они интенсивно ведут НИОКР по созданию для МБР и БРПЛ унитарных (с обычным взрывчатым веществом) боеголовок в соответствии с принятой концепцией «Немедленный глобальный удар» и предусматривают развертывание таких ракет. Уговорить Вашингтон отказаться от данных НИОКР было бы, конечно, хорошо, но это нереально.
Компромиссный подход может основываться на следующих соображениях. Во-первых, можно установить лимит на количество МБР и БРПЛ, которые могут оснащаться унитарными боеголовками. Во-вторых, следует определить предельно допустимое количество оперативно развернутых унитарных боеголовок МБР и БРПЛ. В-третьих, засчет оперативно развернутых унитарных боеголовок на МБР и БРПЛ должен осуществляться раздельно. В-четвертых, все МБР и БРПЛ с унитарными боеголовками должны засчитываться в суммарное количество стратегических наступательных вооружений, ограничиваемое новым договором по СНВ. Ведь от того, что часть МБР и БРПЛ будет оснащена унитарными боеголовками, они не перестанут быть стратегическими носителями.
Что касается вопроса о том, как отличить унитарную боеголовку от ядерной, то процедура такой проверки уже отработана и апробирована. Она в настоящее время применяется при проведении инспекции в отношении боеголовок развернутых МБР и БРПЛ (пункт 6 статьи XI Договора о СНВ). Для установления отличия ядерных боеголовок от схожих с ними по форме и габаритам тяжелых ложных целей, размещенных на одной платформе разведения боевой ступени МБР или БРПЛ, инспекторами используются портативные термолюминесцентные дозиметры.
ТОЛЬКО ПРИ ВЗАИМОПОНИМАНИИ
Четвертый базовый принцип – необходимость урегулирования проблемы так называемого возвратного потенциала стратегических ядерных сил. Эта проблема порождена имеющимися в Договоре о СНП пробелами. В частности, им не только не установлены ограничения на количество развернутых стратегических носителей и на суммарный забрасываемый вес МБР и БРПЛ без замены платформы разведения РГЧ ИН. Отсюда и возникает возможность с целью сохранения в группировке стратегических ядерных сил как можно большего количества МБР и БРПЛ произвольно понижать на них число оперативно развернутых боеголовок, чтобы уложиться в отведенную по Договору о СНП квоту. Снятые же с ракет боеголовки складируются на базах МБР и БРПЛ и содержатся в активном резерве (в готовности к немедленной установке на МБР и БРПЛ). Эти боеголовки и составляют «возвратный потенциал».
Без нахождения приемлемого решения проблемы «возвратного потенциала», являющейся «камнем преткновения» на пути достижения договоренностей сторон по формату нового договора по СНВ, невозможно устранить явно просматривающийся в пользу США дисбаланс возможностей стратегических ядерных сил. Этот дисбаланс, подрывающий принцип равной безопасности сторон договора, обусловлен превосходством США по количеству МБР и БРПЛ, способных при необходимости «дозагрузиться» до полного боекомплекта.
Возможны различные подходы к урегулированию проблемы «возвратного потенциала». Наиболее приемлемыми представляются следующие два.
Первый подход – традиционный (или консервативный). Он основывается на уже апробированных положениях Договора о СНВ, когда ограничивается количество стратегических носителей и боезарядов и одновременно устанавливаются правила «разгрузки» МБР и БРПЛ с РГЧ ИН. Например, 700 носителей с 1500 боезарядами на них и разрешением понижать штатное количество боеголовок на каждом из типов МБР и БРПЛ с РГЧ ИН не более чем на две единицы.
Второй подход – нетрадиционный (или гибкий), при котором величина «возвратного потенциала» ограничивается определенным верхним пределом (при этом правила «разгрузки» МБР и БРПЛ с РГЧ ИН не устанавливаются). Представляется, что разумной величиной «возвратного потенциала» могла бы быть одна треть от предельного количества оперативно развернутых ядерных боезарядов, установленного новым договором по СНВ. Что означает эта величина? Это суммарное количество свободных и «посадочных мест» для боеголовок на платформах разведения РГЧ ИН у развернутых МБР и БРПЛ (именно на эти места и могут быть установлены боеголовки из активного резерва).
Возможен также подход, который основывается на установлении ограничений на суммарный забрасываемый вес развернутых МБР и БРПЛ, но он трудно реализуем на практике, поскольку потребуется ввести жесткие ограничения на новые МБР и БРПЛ, вводимые в боевой состав стратегических ядерных сил, с чем вряд ли согласятся договаривающиеся стороны.
Пятый базовый принцип – наличие в новом договоре по СНВ системы контроля и верификации, поскольку любые договоры, которые не имеют такой системы, превращаются в декларацию о намерениях.
За основу следует взять имеющуюся в Договоре о СНВ систему контроля и верификации, но было бы неразумным слепо перенести ее в новый документ по СНВ, поскольку в нынешних реалиях она стала избыточной и нуждается в упрощении, в том числе с целью снижения затрат на нее. Представляется целесообразным в будущем соглашении по СНВ сохранить только те из инспекций, предусмотренных статьей XI Договора о СНВ, которые подтвердили свою практическую значимость и востребованность, одновременно упростив процедуры проведения некоторых из них и сократив ежегодные квоты на количество инспекций.
К числу таких сохраняемых инспекций можно отнести инспекции в отношении исходных и обновленных данных на объектах СНВ, инспекции новых и ликвидированных объектов СНВ, инспекции в связи с переоборудованием или ликвидацией СНВ, инспекции в отношении боеголовок развернутых МБР и БРПЛ, показы и инспекции в связи с отличимостью применительно к ТБ и ядерным КРВБ большой дальности.
Шестой базовый принцип – новый договор по СНВ должен иметь юридически обязательный статус: он должен быть подписан президентами, ратифицирован Федеральным собранием РФ и Конгрессом США.
Безусловно, эти шесть базовых принципов нового договора по СНВ не являются исчерпывающими, они могут быть расширены, но только в целях конкретизации основных параметров нового договора.
Следует отметить, что для достижения успеха в заключении нового договора по СНВ Москва и Вашингтон должны сформировать соответствующие условия. Без установления между ними должного взаимопонимания, готовности учитывать интересы другой стороны и возникновения доверия в отношении намерений друг друга все усилия по выработке взаимовыгодного договора могут оказаться напрасными.
