Тройная бухгалтерия военного экспорта

Даже американских летчиков привлекает новая российская авиатехника.
Фото Виктора Литовкина

15 марта Стокгольмский международный институт изучения проблем мира (СИПРИ) опубликовал свой ежегодный доклад об основных тенденциях на мировом рынке вооружений. В отчете указывается, что в период 2005–2009 годов Россия заняла второе после США по объему поставок вооружений, обеспечив 23% мирового военного экспорта. США с их первым местом контролируют 30% рынка, а вслед за Россией следуют Германия (11%), Франция (8%) и Великобритания (4%).

В тот же день бдительные журналисты одного интернет-издания открыли для себя «расхождение» в оценках российского военного экспорта, которые были сделаны Федеральной службой по ВТС (ФС ВТС) и компанией «Рособоронэкспорт». По заявлению первого заместителя директора ФС ВТС Александра Фомина, стоимость российских поставок в 2009 году составила 8,8 млрд. долл., а генеральный директор «Рособоронэкспорта» Анатолий Исайкин ранее говорил, что объем экспорта достиг 7,4 млрд. долл.

Проще всего объясняется предполагаемое несоответствие данных ФС ВТС и «Рособоронэкспорта». Эти цифры и не могут быть одинаковыми, потому что Анатолий Исайкин говорил о поставках по линии одного лишь «Рособоронэкспорта» (РОЭ), в то время как Александр Фомин указал стоимость всего российского военного экспорта, который помимо РОЭ осуществляется еще рядом предприятий – субъектов военно-технического сотрудничества. «Рособоронэкспорт» является крупнейшим, но не единственным нашим экспортером вооружений. В последние годы так называемые независимые субъекты ВТС ежегодно поставляют за рубеж свою продукцию и услуги на сумму более 1 млрд. долл. Этот миллиарда или чуть более и составляет разницу между данными ФС ВТС и «Рособоронэкспорта». Наиболее крупные поставки в рамках имеющихся у них прав помимо «Рособоронэкспорта» осуществляют компания «Сухой» (приблизительно 200 млн. долл. ежегодно), концерн ПВО «Алмаз-Антей» и, по всей видимости, в последние два года реутовское НПО «Машиностроения».

Возвращаясь к докладу СИПРИ, следует отметить, что специалисты этого института пользуются весьма своеобразной методикой оценки поставок, которую они сами называют методикой «тренд-индикаторов». По этой методике учитывается не реальная коммерческая стоимость экспорта, а делается акцент на количестве переданных основных систем вооружений. Поставленный в Африку из наличия украинской или болгарской армии танк Т-55 засчитывается СИПРИ так же, как напичканный электроникой новый французский Leclerc, купленный Объединенными Арабскими Эмиратами. При этом настоящая стоимость этих машин может различаться даже не в разы, а на два порядка. В то же время методика тренд-индикаторов вообще не учитывает огромные по емкости и быстрорастущие сегменты рынка вооружений, например, средства управления, разведки и связи, беспилотные летательные аппараты, ремонт и модернизацию ранее поставленной техники. Поэтому в опубликованном релизе не присутствует такой крупный, явно входящий в пятерку мировых лидеров поставщик вооружений, как Израиль. Не упоминается там и Украина, хотя скорее всего она должна быть представлена в первой десятке торговцев ВВТ.

Повторим, что такие искажения реальной картины проистекают не из-за недобросовестности экспертов СИПРИ, а из-за своеобразия используемой методики, которая была адекватна для оценки политизированных трансфертов вооружений в годы холодной войны, но выглядит все более архаично в постбиполярную эпоху, когда доминирует меркантильная мотивация военных поставок. Кстати, в самом СИПРИ это осознают и в последнее время сопровождают показатели тренд-индикаторов данными национальной статистики торговли вооружениями.

Именно совокупность национальных данных и дает, на наш взгляд, наиболее близкую к реальности картину глобального рынка вооружений. Его общая емкость достигла в 2008 году примерно 60 млрд. евро. США обеспечивают более половины мирового военного экспорта, далее следует Великобритания, доля которой колеблется от 10 до 14%, на третьем месте Россия с чуть более 8%, далее Франция (7–8%) и Израиль (5%). Германия, которая из-за легко идентифицируемых поставок своих подводных лодок и бронетехники, по оценке СИПРИ, занимает третье место, в реальности обеспечивает всего чуть более 2% мирового военного экспорта, причем главным образом в силу собственных внутриполитических самоограничений на торговлю оружием. Уместно также отметить, что в 2009 году Франция, вероятнее всего, экспортировала вооружений на 7 млрд. евро и, таким образом, обошла Россию, заняв формальное третье место после США и Великобритании.

Между тем оценка объемов экспорта вооружений из Великобритании и европейских континентальных стран ставит принципиальный методологический вопрос о том, как засчитывать их участие в совместных международных проектах типа истребителя Typhoon, фрегатов FREMM или ракет «воздух-воздух» Meteor. В реальности такое участие все-таки чистым экспортом, вероятно, уже не является. Кстати, по мере развития российско-индийских программ BrahMos и истребителя пятого поколения FGFA аналогичная методологическая проблема встанет и при оценке российского экспорта. Наконец, надо иметь ввиду некоторую условность второго места Великобритании, значительная часть поставок которой идет на гигантский американский рынок вооружений. Эти две страны настолько связаны между собой в политическом, военном и технологическом отношении, что считать для англичан американский рынок экспортным можно лишь с натяжкой. Недаром английские острословы расшифровывают название крупнейшей британской оборонной компании BAЕ Systems как Building American, Exclusivly – «Работаем только на американцев». С учетом этих факторов – размытости британской национальной военно-промышленной идентичности и большого объема кооперационных программ, засчитываемых британцами и континентальными европейцами как экспорт, – с некоторыми оговорками можно считать, что Россия действительно, как это полагают в СИПРИ, была в последние пять лет вторым после США мировым экспортером вооружений.