Наш флот превзойдет американский. Но только по типажу

Спуск на воду нового корвета типа "Стерегущий".
Фото РИА Новости

Принято считать, что Россия – континентальная, даже сухопутная держава. Тезис безусловно верный, за одним лишь исключением – эта сухопутная держава с севера и востока имеет полностью морскую границу, с запада по морю проходит значительная часть государственной границы, а на юге российская территория проходит по двум морям и нескольким рекам. К этому остается добавить, что морские границы с севера и востока – это выходы к океанам, Северному Ледовитому и Тихому, которые, по единодушному мнению российских и зарубежных экспертов, в XXI веке станут ареной жарких политических, экономических, а вполне возможно, и военных сражений. Можно упомянуть и о том, что XXI век станет, по единодушному мнению политологов, экономистов и военных теоретиков, «веком океана».

И вот, в результате небольшого «урока географии» континентальная и якобы «сугубо континентальная» держава превращается в государство, чья национальная безопасность равно велико зависит от защиты как с сухопутных, так и морских направлений. Вывод, который следует из этого, сделал еще первый российский император Петр Великий: нашей стране необходима как сильная армия, так и мощный флот. У государства советского такой флот – пусть и с излишне разнотипным корабельным составом и зачастую нестыкующимся вооружением – был, а вот у государства российского такого флота на сегодня, можно сказать, почти уже нет, а его будущее покрыто таким туманом, плотности которого позавидовал бы «таинственный Бермудский треугольник».

ПО ОСТАТОЧНОМУ ПРИНЦИПУ

Бывший командующий ВМФ России адмирал флота Владимир Куроедов приводил недавно такие цифры: финансирование российского ВМФ в период с середины 1990-х по начало 2000-х годов, в целом более 10 лет, осуществлялось на уровне порядка 12–14% от совокупного бюджета Минобороны России. Причем, как указывалось в труде, подготовленном совместно Владимиром Куроедовым, председателем Морского научного комитета, помощником Главнокомандующего ВМФ по научной работе контр-адмиралом Львом Сидоренко и заместителем руководителя Научно-аналитического центра промышленности ЦНИИ «Центр» Минпромторга России Михаила Московенко, даже при упомянутом мизерном уровне финансирования флот в период 2001–2006 годов недополучил более 60 млрд. руб. запланированных средств. Учитывая, что с двух географических направлений безопасность нашего государства зависит фактически всецело от эффективных действий флота, назвать такое отношение со стороны военно-политического руководства можно только издевательством или, если хотите, «геноцидом». А слова, произносимые при этом о «важности Военно-морского флота для обеспечения национальной безопасности России», – типичным лицемерием.

Конечно, отдельной строкой финансировалась морская компонента стратегических ядерных сил России, что позволило реализовать планы по ремонту и даже частичной модернизации всех стратегических подводных ракетоносцев проектов 667БДР и 667БДРМ, оставшихся в боевом составе ВМФ России после обвального сокращения флота, последовавшего в 90-х годах в связи с развалом Советского Союза. Причем утилизацию списанных подводных ракетоносцев Москве удалось профинансировать преимущественно из зарубежных источников – настолько высока и памятна оказалась для Запада угроза, исходившая от советского подводного ракетно-ядерного флота.

Кроме того, приоритетное финансирование СЯС – всех трех компонентов – позволило все же запустить «долгоиграющую» программу создания атомного подводного стратегического ракетоносца нового поколения и нового ракетного комплекса стратегического назначения с баллистической ракетой лодочного базирования «Булава». Однако, в том числе и ценой того, что носители новой ракеты оказались готовы раньше своего главного оружия, и пока еще так и непонятно, когда его получат и когда, соответственно, смогут стать полноценными боевыми единицами морских СЯС, мы получили ситуацию, когда морские силы общего назначения (МСОН) оказались, по большому счету, в таком плачевном состоянии, словно только что пережили новую Цусиму.

Но ведь боевая устойчивость МСЯС просто невозможна без полноценно развитых и сбалансированных МСОН и авиации ВМФ, не говоря о том, что с наличием развитых авианосных сил боевая устойчивость «ядерных левиафанов» может быть обеспечена еще на более высоком уровне. При этом вопрос вызывает сам факт того, что в отношении военно-морского строительства приоритет был отдан именно его стратегической компоненте, а не силам общего назначения: если боевой потенциал МСЯС наличными силами прошедших ремонт подводных ракетоносцев проекта 667БДР и 667БДРМ – даже без учета отправленных «на казнь» тяжелых ракетных подводных лодок стратегического назначения проекта 941 – можно было обеспечить еще достаточно длительное время (при условии возобновления выпуска для проекта 667БДРМ ракет «Синева» – что и так пришлось сделать), то стремительный вывод из боевого состава надводных кораблей и катеров, а также атомных ракето-торпедных и торпедных и неатомных подводных лодок при невозможности продолжения строительства данных проектов кораблей и катеров «ушедшей эпохи», устаревших технологически и морально, поставил под угрозу не только возможность российского ВМФ решать задачи в дальней морской и океанской зонах, но и даже безопасность морских границ государства.

ГОСПРОГРАММА АМБИЦИЙ

И вот, кажется, дело стронулось с мертвой точки.

В декабре прошлого 2010 года премьер Владимир Путин сообщил, что на комплексное переоснащение ВМФ запланировано выделить около 4,7 трлн. руб., причем треть этих средств – уже в течение ближайших пяти лет. А не далее как 21 марта 2011 года вице-премьер правительства Сергей Иванов уточнил сумму расходов, заявив, что на модернизацию российского Военно-морского флота будет выделено уже 5 трлн. руб.

С начала этого года в России начала действовать очередная государственная программа вооружений – на период 2011–2020 годов, в рамках которой, по словам первого заместителя министра обороны Владимира Поповкина, предусмотрена «постройка восьми ударных стратегических АПЛ, оснащенных ракетным комплексом «Булава»... а также около 100 кораблей различных классов. Ведется проектирование основных образцов вооружения для морских сил общего назначения – многоцелевой АПЛ проекта 885 типа «Ясень», фрегата проекта 22350, корвета проекта 20380М». Кроме того, как заявил высокопоставленный чиновник в интервью одному из российских СМИ, в настоящее время специалистами соответствующих ведомств «прорабатывается облик новой многоцелевой АПЛ 5-го поколения и эсминца нового проекта», причем «основным вооружением этих проектов является унифицированный корабельный ракетный комплекс «Калибр», который включает как противокорабельные крылатые ракеты (3М-54), так и крылатые ракеты большой дальности (3М-14) для поражения наземных объектов противника». Еще более интересной является информация о том, что, как сообщил Владимир Поповкин, «запланированы работы по созданию корабельного ракетного комплекса «Циркон-С» с гиперзвуковой ракетой».

Однако наиболее приоритетным направлением и в новой ГПВ, утвержденной президентом РФ от 31 декабря 2010 года, по-прежнему является «поддержание и развитие стратегических ядерных сил страны». Причем только на модернизацию наземной группировки СЯС – как модернизация состоящих на вооружении ВС РФ ракетных комплексов, так и создание новых – из общего бюджета госпрограммы предусмотрено выделение порядка 10% от всех средств.

Вторым по важности и приоритетности направлением ГПВ-2020 определено совершенствование и наращивание возможностей стратегических оборонительных сил, а, если переходить к системам, то это система предупреждения о ракетном нападении (ее планируется модернизировать и нарастить по количеству станций, плюс к тому уделить внимание космическому эшелону), комплексы и системы ПВО/ПРО (сегодня разрабатываются, а затем начнут закупаться ЗРС С-500, способные поражать высотные аэробаллистические цели; продолжится закупка комплексов С-400). Только «пятисоток» намечено закупить в рамках данной ГПВ около 100. На третьем месте – наращивание численности ОТРК «Искандер», коих намечено приобрести 10 бригад.

Если вычесть вслед за стратегическими ядерными и оборонительными силами, «Искандерами» и средствами на НИОКР (10% от бюджета ГПВ) средства, запланированные на перевооружение Сухопутных войск и Военно-воздушных сил, где доля современных вооружений, военной и специальной техники, по данным разных официальных источников, составляет не более 30%, – то на долю морских сил общего назначения остаются «рожки да ножки».

Впрочем, даже если мы возьмем от общего бюджета, запланированного на ГПВ-2020, те же 12–14%, то получим отнюдь не «нищенские» 2,4–2,8 трлн. руб., на которые в принципе можно провести определенную модернизацию МСОН. При условии, конечно, если деньги будут выделяться своевременно и в полном объеме и если у российского военно-политического руководства будет в наличии подробная программа военно-морского строительства. Последняя же возможна лишь при наличии четкого понимания роли и места военно-морской силы в войнах нового тысячелетия – как на глобальном, общемировом уровне, так и в отношении обеспечения национальной безопасности России. А вот этого, как представляется, мы пока так и не имеем.

ВНОВЬ ТЕ ЖЕ ОШИБКИ

Наглядным подтверждением так и не исчезнувшего «недопонимания» относительно роли и места военно-морской силы, а точнее роли ВМФ России в обеспечении национальной безопасности государства, не считая роли МСЯС в обеспечении стратегического сдерживания, является «разношерстность» того корабельного состава, которым предлагается повысить боевой потенциал МСОН в период до 2020 года. Судите сами.

Во-первых, мы за 1,5 млрд. евро (порядка 60 млрд. руб.) приобретаем у Франции два универсальных десантных корабля, или, как их классифицируют сами французы, десантно-командных корабля типа «Мистраль», радиотехническое вооружение и корабельные системы, которые минимум на 90–95% никоим образом не сопрягаются с аналогичного назначения системами, имеющимися на борту уже входящих в боевой состав ВМФ России или же планирующимися к запуску в серию боевых кораблях. Таким образом, мы получаем сверхминимальную серию – либо два корабля, либо, в случае постройки еще двух «мистралей», четыре корабля, для которых придется выстраивать отдельную систему снабжения, ЗИП и ремонта.

Примечательно также заявление Владимира Поповкина о том, что «переговоры с французами учитывают и тот фактор, что это будут технологии не только военного, но и гражданского судостроения». А ведь французские корабелы при проектировании и постройке кораблей типа «Мистраль» в целях снижения их стоимости по максимуму использовали как раз технологии гражданского судостроения – от военного там мало что осталось, да и оно не критично с точки зрения технологий. Тогда лучше, может, было бы приобрести некоторое количество зарубежных танкеров и сухогрузов – чтобы «поднять» российское гражданское судостроение? Дешевле бы вышло. Если же наши чиновники хотели приобрести пакет «два в одном» – боевой корабль и технологии кораблестроения, – то у французов стоило бы приобрести, к примеру, фрегаты УРО семейства FREMM, являющиеся одними из лучших современных боевых кораблей данного класса в Европе. Вот только кто их нам продаст, раз мы даже не поддержали «демократический Запад» в стремлении наказать «тирана Каддафи»?

Во-вторых, в рамках новой ГПВ планируется начать закупки уже имеющихся или завершить проектирование новых надводных кораблей и нестратегических подводных лодок минимум 10 типов:

– продолжается постройка многоцелевых АПЛ проекта 885 «Ясень», и прорабатывается облик еще одной многоцелевой АПЛ, которая, если вспомнить заявления бывшего Главкома ВМФ адмирала флота Владимира Масорина, будет более «компактной» – видимо, появившийся еще в годы холодной войны «Ясень» в новом тысячелетии считается «излишне мощным» (в настоящее время в данном классе в боевом составе ВМФ России имеются молодые или сравнительно молодые, но обладающие большим модернизационным запасом атомоходы семейств 949, 945 и 971);

– продолжается постройка неатомных подводных лодок проекта 677 «Лада», и заявлено о намерении построить в качестве временной меры на период «проблем» с проектом 677 партию неатомных подлодок проекта 636 (в настоящее время в боевом составе ВМФ имеется два десятка подлодок семейства 877/636);

– продолжается серийное строительство фрегатов проекта 22350, и будет построена партия фрегатов проекта 11356 (в настоящее время мы имеем в данной «весовой категории» большие противолодочные корабли проектов 11551 и 1155, «старые» БПК проектов 61М, а также эсминцы проекта 956);

– продолжается постройка корветов проекта 20380, и ведется проектирование его модернизированного вариант корвета проекта 20380М (здесь у ВМФ сегодня есть сторожевые корабли семейств 1135, 11540 и 11660);

– продолжается постройка больших десантных кораблей проекта 11771 – по крайней мере о прекращении данной программы заявлено не было (тут у нас, прямо скажем, беда – рассчитывать можно на боеспособные корабли семейства 775/775М);

– ведется проектирование эсминца, и заявлено о наличии аналогичных планов в отношении авианосца.

Как видим, уже на данном этапе в очередной раз создается разнотиповой состав МСОН – только в отношении, скажем так, новейших проектов, исключая авианосец, получаем четыре типа нестратегических подводных лодок и пять надводных боевых кораблей классов корвет/фрегат/эсминец. Но к этому надо добавить «новые – хорошо забытые старые» проекты сторожевиков проектов 11540 и 11660. Да и БПК проектов 11551 и 1155 пока никуда не денутся. А уж альтернативы ракетным крейсерам проектов 1164 и 1144 вообще не предвидится – именно поэтому, вероятно, и было заявлено о намерении выполнить ремонт и модернизацию последних.

Итог – на среднесрочную перспективу имеем шесть типов нестратегических ПЛ (при условии, что проект 945 списываем окончательно) и 12 типов надводных кораблей классов корвет/фрегат/эсминец/БПК/крейсер (при учете, что проекты 61М и 1135 списываем). И что будут делать тыловые службы и судоремонтные заводы с таким многообразием корабельного состава? Забыли негативный опыт советского ВМФ? Да, кстати, и в морских стратегических ядерных силах минимум на среднесрочную перспективу будет «разнобой» – ракетоносцы проекта 667БДРМ и семейства проектов 955/955А, которые различаются минимум главными размерениями, водоизмещением и количеством БРПЛ, плюс на вооружение МСЯС получаем два типа ракетного комплекса с БРПЛ.

Современное российское военно-политическое руководство, особенно – руководство и высший генералитет Минобороны – любит ссылаться на опыт американских вооруженных сил. Ну что ж, давайте посмотрим на их флот в «разделе», так сказать, стратегических и многоцелевых подлодок и надводных кораблей классов корвет/фрегат/эсминец/крейсер. В итоге получаем – отметим особо, что на флот из 289 вымпелов, – следующие данные:

– стратегические подводные ракетоносцы – один тип, причем в 2008 году завершено приведение всех ракетоносцев «к единообразному виду» по типу БРПЛ – теперь все субмарины типа «Огайо» вооружены комплексом «Трайдент II» D5;

– многоцелевые атомные подводные лодки – четыре типа, причем постепенно атомоходы семейства «Лос-Анджелес» будут выводиться из боевого состава (уже списаны 19 из 62 атомоходов), а основной и со временем единственной многоцелевой АПЛ станет тип «Вирджиния» (от продолжения серии «Сивулфа» отказались после окончания холодной войны, а ПЛАРК типа «Огайо» – причем «совместимые» по корабельным системам с ПЛАРБ типа «Огайо» – так и останутся в количестве четырех единиц);

– крейсеры – один тип («Тикондерога»), судьба перспективного крейсера УРО пока под большим вопросом;

– эсминцы – два типа, причем основной проект – ЭМ УРО типа «Арли Берк», а вопрос с программой перспективного эсминца УРО проекта DDG-1000 скорее всего будет решен не в его пользу – ни заказчика, ни конгресс не устраивает слишком медленное устранение выявленных недостатков и весьма высокая закупочная стоимость, превышающая 3 млрд. долл. за корабль, хотя три корабля американцы все же построят;

– фрегаты и литоральные боевые корабли – два типа (фрегаты УРО типа «Оливер Хазард Перри» и ЛБК – военным предстоит все же выбрать один из двух типов).

В итоге, вместе с ПЛАРБ, получаем 10 типов кораблей, строящихся серией из трех и более единиц. У нас на тот же период – 20 типов при намного меньшей общей численности корабельного состава. Комментарии, как говорится, излишни. Сначала надо побороть разруху в головах, а потом уже бороться с разрухой в корабельном составе.