Олег Владыкин
Оборонное производство в России пока что живо, но может рухнуть окончательно.
Фото Виктора Литовкина
– Почему, на ваш взгляд, затягивается принятие новой федеральной целевой программы развития ОПК, с которой президент РФ требует согласовать ГПВ-2020?
– Я уже говорил, что отсутствует государственный орган по руководству оборонно-промышленным комплексом. Такое министерство надо создавать, потому что нет головы – нет программы, будет голова – будет программа. По-другому работать нельзя. При этом в одну линейку надо ставить и государственные, и коммерческие предприятия, и акционерные общества – все должны одинаково отвечать перед государством и президентом РФ за выполнение гособоронзаказа. А то у нас сейчас наплодили всяких организаций и фирм, которые фактически узурпировали оборонную отрасль и определяют политику нашему президенту и правительству в области обеспечения потребностей в оборонно-промышленном комплексе. Поэтому надо наводить порядок: все предприятия оборонно-промышленного комплекса должны работать в едином нормативно-правовом поле и законодательстве. Тогда все будет. А то мы сначала обеспечиваем ресурсами и материалами заграничных поставщиков и только потом своих, и то по остаточному принципу и нередко с ценой на 30–40% выше, чем реальная внутри страны. Поэтому и невыгодна явно заинтересованным и ангажированным международным корпорациям, некоторым российским деятелям действенная программа развития нашего ОПК и не указ им распоряжения высшего российского должностного лица.
– Как-то вы заявили, что Россия за последние годы потеряли более 300 супертехнологий в различных отраслях, и в первую очередь в авиации и противоракетной обороне. Как это отразилось на производстве вооружений?
– Давно известны методики определения уровня развития промышленности государств. Берут 22–24 позиции критичных технологий и определяют, где приоритет. Так вот, в советское время мы были первыми по семи позициям, включая технологии: ядерные, лазерные, СВЧ, сверхматериалы, даже авиация у нас была впереди. А в рыночной России из-за отсутствия заказов на многих предприятиях ОПК полностью утеряны технологии, ранее успешно применявшиеся для изготовления техники и вооружения. По многим данным, за последние 15 лет было безвозвратно утрачено более 300 критических технологий, на восстановление которых потребуются десятилетия и огромные финансовые затраты. Исчезает русская инженерная школа – одно из величайших достижений страны. С развалом испытательных полигонов уходят методики и оценки результатов испытания вооружений. Катастрофически сократилось воспроизводство по количеству вооружений, а также кадров, технологий, новых инструментов, измерительных систем, материалов.
Мы активно занимаемся «отверточным» производством. В итоге один работающий в России и 15–20 – за рубежом. «Отверточная» сборка стала отражать наше место и в мировой системе производства новых видов оружия. Любая новая техника – в основном из импортных комплектующих. Высокотехнологичное российское производство катастрофически снижается. При этом начиная с 2000 года стоимость производства изделий, техники и вооружений возросла в 5–20 раз.
Как можно сохранить технологии, допустим, в авиации, когда мы закупаем 65 «Боингов» в США, 90 аэробусов в ЕС, 95 «Эмбраеров» в Бразилии, 55 «Бомбардье» в Канаде общей стоимостью порядка 20 миллиардов долларов с учетом сервисного обслуживания, создания ремонтных или сервисных аптечек, подготовки кадров, специалистов, летчиков и т.д.? А сами выпускаем 7–9 самолетов в год в гражданской авиации. Как можно сохранить технологию, если мы сами себя губим? У нас и летчиков не будет, потому что уже объявили, что летать должны только знающие английский язык по четвертому уровню. А таких в стране не так много. И неизвестно, где их найти. Очевидно, должны пригласить пилотов-иностранцев, которые полностью возьмут под контроль перелеты внутри государства и за рубеж. Надо не подстраиваться под интересы Запада, а решать свои первоочередные задачи. Иначе России может быть уготована судьба Югославии, Ирака или Ливии.
– Всероссийский профсоюз работников оборонной промышленности провел недавно массовую акцию протеста в связи с отсутствием гособоронзаказа на 2011 год для ряда предприятий отрасли. Почему сложилось такое с ГОЗ-2011?
– Профсоюзы сколько угодно могут выступать и протестовать по различным проблемам ОПК. Только они борются с ветряными мельницами. Я уже говорил о закупке воздушных судов в Америке и Европе. Но ведь мы начинаем закупать те же «Мистрали» и другие вооружения. Поэтому профсоюзам надо бороться за сохранение рабочих мест, за сохранение производства и развитие ОПК, тогда у них не будет проблем с занятостью, оплатой и т.д. Если реально говорить о действенности российских профсоюзов, то даже с их международным статусом они практически не влияют ни на экономическую жизнь, ни на законотворчество. Они практически перестали бороться за занятость в оборонно-промышленном комплексе. Еще с начала 90-х годов прошлого века научный, кадровый, технологический потенциал ОПК становился невостребованным и постепенно пришел в упадок. Дополнительно к этому неэффективная кадровая политика привела к «выдавливанию» лучших специалистов. Исчез институт генеральных конструкторов. На всех предприятиях теперь исполнительные директора. Новое поколение менеджеров, за редким исключением, просто не способно рисковать, создавать и творить. Многие не могут заниматься промышленной политикой, перспективным развитием предприятий. Это мог делать только генеральный конструктор, он обладал всеми правами и обязанностями на своей ответственной должности. С 2003 по 2007 год были уволены более 400 директоров еще прежней, советской школы, которых издевательски в новой России обозвали «красными директорами». Именно они в рыночной экономике удерживали оборонное производство. Поэтому, если мы хотим развивать национальный ОПК, обязаны хотя бы перенять опыт их руководства или найти управленцев-державников, а не просто рыночников.
– Стремление нынешнего руководства Минобороны все активнее закупать ВВТ за рубежом – благо или беда для Вооруженных сил РФ и ОПК?
– В российском государстве развелось очень много экспертов, которые мало чего понимают и в вооружении, и в системе вооружения, и самое главное – мало чего понимают в применении самих вооруженных сил.
Само Министерство обороны России отказывается от перспективных разработок. Так, был разработан легкий плавающий танк «Спрут-СД» с немыслимым для него 125-мм калибром пушки. По боевым и эксплуатационным возможностям он превосходит все существующие зарубежные аналоги. К сожалению, производство закрыто. Разработан новый танк Т-95. Экипаж размещается в бронекапсуле высокой защищенности. В нем предусмотрен новый двигатель, техническое зрение и т.д. Он даже не принят на вооружение. Современные горе-теоретики не понимают того, что танк всегда был системообразующей единицей в общевойсковых частях и соединениях. Каждый новый танк определяет потенциал войск. Отказ от завершения работ по новому танку автоматически закрывает работы по обитаемости, эргономике, автоматизации, механизации, техническому зрению, новым видам боеприпасов и танковых ракет, броневой защите, более прогрессивной подвеске, новым двигателям, то есть прощай, родина.
Такая же участь постигла новые боевые машины пехоты и десанта. Поэтому, как следствие, разваливается производство. Есть уже свои бронемашины «Тигр». Но при этом закупаем совсем не лучшую технику «Ивеко», о которой на испытаниях нелестно отозвались специалисты МО и МВД России. Можно привести и другие примеры, когда свои разработки не поддерживаются. При этом американцы и в Ираке, и в Афганистане пересаживаются на нашу технику, берут наше стрелковое оружие, берут наши вертолеты и воюют, а для демонстрации существует специальное подразделение, в котором полностью экипированные американцы с собственным вооружением разглагольствуют, как они здорово воюют. Надо нашим горе-теоретикам посмотреть, что реально используется на войне, а что только для кинофильмов и телепоказов. Виртуальная война не имеет ничего общего с реальными боевыми действиями.
– Какие последствия будет иметь такая политика для отечественного ОПК?
– Категорически против закупки вооружения за рубежом. К примеру, приобретая дистанционно пилотируемые аппараты, мы одновременно бесплатно передаем Израилю фоноцелевую обстановку, системы передачи данных, целеуказаний и целераспределений, базы данных. А это стоит примерно от 5 до10 миллиардов долларов.
Более того, западные компании не стремятся продать России новейшие технологии. После провала стратегической оборонной инициативы (СОИ) США вышли с инициативой технологического забора. Опять введен режим ограничений по продажам супертехнологий. Их можно достать только при помощи разведки. Нам продают давно забытые изделия 2-го и 3-го поколения. 4-го, 4+ и тем более 5-го поколения никто никогда продавать не будет. И при этом для нашего ОПК весьма пагубные последствия – закрываются подобные тематики, разгоняются институты. В результате мы теряем полностью оборонно-промышленную культуру. Общий технологический уровень оборонных предприятий снизился в несколько раз. Велика опасность, что без мощного, инновационного ОПК страна станет сырьевым придатком. Самое главное – умирают институты, которые были профильными в исследованиях и разработках стратегических продуктов промышленности. А развитие всей национальной промышленности является, в свою очередь, ключевым в развитии ОПК. Не будет обычных автомобилей – не будет военных. Не будет гражданских самолетов – не будет военных. Уходит культура Туполевых, Ильюшиных, Яковлевых. Свои конкурентоспособные самолеты Ил-96, Ту-204, Ту-334 мы сейчас не делаем. Ил-96 и Ту-334 запретили к выпуску, такая же участь ждет Ту-204. Надо помнить, что, когда после Второй мировой войны Германии и Японии запретили производить боевую авиацию, умерла и гражданская. До сих пор ни Германия, ни Япония не являются мировым лидером в авиации, хотя они ранее были в ее первых рядах. Можно купить какой-то образец. Но расходные материалы никто не даст – ни боеприпасы, ни ракеты. Не будет производства ВВТ в мирное время – в особый период восстановить будет практически невозможно. Я к этому отношусь категорически отрицательно.
– Ваши оценки весьма не радужные. Неужели так все плохо? Может, есть что-то положительное в нашей национальной промышленности, в том же ОПК? Ведь почти каждый день телевидение внушает большинству россиян, что в государстве полным ходом идут преобразования в экономике, идет буквально борьба руководства государства за внедрение инноваций, увеличиваются бюджетные расходы.
– Если говорить в целом о промышленности, то, безусловно, есть отдельные направления, которые курируются и развиваются. Страна еще способна делать, созидать. В мире всего шесть стран, которые способны выпускать всю систему вооружений – от армейского ножа и пистолета до стратегических видов вооружений. Среди них и Россия. И это замечательно. Пилотируемый космос – только три страны: США, Россия и Китай. Причем Китай с нашей помощью прошел за 10 лет путь, который мы прошли за 50. Если говорить о системах воздушно-космического базирования, то у России остается приоритет по многим направлениям. Все элементы космического базирования, включая радиоразведку, навигацию, телеметрию, у нас есть.
Большая группа специалистов у нас успешно работает в области лазерной техники. Сейчас наметился прорыв в фотоэлементной базе, позволяющей обеспечивать работоспособность спутников до 12 лет.
Мы никогда не отставали по вооружениям для радиоэлектронной борьбы. И ныне остаемся на уровне. Новые системы связи и управления – это то, что будет в космосе. Недалеко то время, когда их энергетика останется на земле, а остальные объекты – в космосе.
Если говорить об авиации, то не все потеряно, можно воссоздать утраченные КБ «Туполева», «Ильюшина» и другие. В свое время наша авиация совершила прорыв – перешла в начале 90-х годов к созданию модульного ряда, когда на основе базовой модели создается семейство самолетов различного назначения. Такой ряд самолетов в начале 90-х годов был предложен туполевской фирмой. Он включал Ту-204(214), Ту-334, Ту-324, Ту-330, Ту-434. Однако мы этот проект загубили, не довели до конца, его взяла на вооружение канадская фирма «Бомбардье». Эту же теорию использует бразильская компания «Эмбраер». Мы же теперь закупаем их изделия, а свои не делаем. Вот Ту-154, как его только не пытаются дискредитировать, а машину смогли посадить в лесу на грунт вслепую при отказанной системе электроснабжения. Значит, машина-то чудо!
– Вечный российский вопрос – что делать?
– Пока не поздно – можно восстановить утраченные позиции в технике, в создании новых материалов, двигателей, но требуются серьезные финансовые затраты. Тем более нам необходим переход на пятое поколение вооружения. Пятое поколение боевой техники – это уже системы реального времени со встроенной системой контроля, саморегулирования и самонастройки техники и еще со многими другими новейшими функциями. Мы сделали в свое время «сумасшедший» скачок в автоматизации всех видов вооружения, перейдя на цифровые технологии. К сожалению, и здесь ныне большие проблемы – недостаточно элементной базы, математического обеспечения, специалистов. И все это по причинам, о которых мы говорили уже.
Национальная безопасность, оборонная достаточность, безусловное повышение боеготовности Вооруженных сил РФ, их более высокий уровень технической оснащенности являются велением времени. Это не означает, что, как ранее в СССР, надо производить до 72 тысяч танков. Речь прежде всего идет об информационной составляющей вооружения следующего поколения. Весь мир тихо перешел на советскую систему прогнозирования и сведения экономических балансов. Советская власть умела делать балансы по 3,5 тысячи направлений. Мы же теперь от силы делаем пять-шесть балансов. В стране должен быть один орган, который координирует и частные, и государственные разработки в области вооружений. Поэтому необходимо расширение функций Военно-промышленной комиссии. Важно помнить: обороноспособность страны – это её суверенитет.
