Наталья Яснова Дадаизм в Цюрихе, Берлине, Ганновере и Кельне. Тексты, иллюстрации, документы. Ответственный редактор Клаус Шуман. Пер. с нем. С.Дмитриева. - М.: Республика, 2002, 558 с.
"Он вылупился из яйца, он свят, он скок и прыг,
Он лучший в мире козопрыг, храбрее нет бойца".
Таково поэтическое определение дадаизма, данное Гансом Арпом. На самом же деле "дада" - словечко, воспроизводящее невинный детский лепет. От этого неологизма, придуманного Тристаном Тцарой, и пошел дадаизм, одно из самых экстравагантных направлений в авангарде начала века. Превыше всего прочего дадаисты ценили именно детскую невинность и незашоренность художественного сознания, позволявшую им вынимать обыденные вещи из их привычного (автоматического) контекста.
Гордое звание дадаистов сперва закрепилось за группой художников и писателей, завсегдатаев кабаре "Клуб Вольтера". Позднее это течение стало всеевропейским и даже перекинулось за океан в США.
Бессмысленность названия была, по сути, основной стратегией движения. Случайность стала основной концепцией. Предсказать ее было нельзя, поэтому значение имел только факт. Естественно, артефакт. "Только введение случайности - после исключения системы божественного провидения - в состоянии еще подавлять удовлетворение духовных потребностей человека как существа замкнутого, чье бытие растет и ширится в видимом всебытии и вместе с ним", - писал Франц Юнг в своем дадаистском манифесте.
Главной формой выступлений дадаистов в Цюрихе были вечерние представления. Типичная вечеринка собирала толпу горластых студентов, набивавшихся в "Кабаре Вольтер" в полной готовности петь или рычать, смотря что было предусмотрено по сценарию. "Ресторан был переполнен, не хватало мест. Около шести вечера, когда еще вовсю стучали молотками и развешивали футуристические плакаты, появилась депутация восточного типа из четырех человечков с папками и картинами под мышкой, часто, но сдержанно кланяясь. Они представились: Марсель Янко, Художник, Тристан Тцара, Жорж Янко и еще четвертый, имя которого я не запомнил. Арп оказался также случайно здесь, и мы быстро друг друга поняли", - вспоминает Гуго Балль в своем "Цюрихском дневнике". Вообще ранний дадаизм в отличие от выросшего из него сюрреализма был абсолютно открытым течением, приютившим внутри себя всех и вся. Поэтому на страницах сборника под объединяющим названием "Дада" - наряду с текстами собственно дадаистов статьи экспрессиониста Кандинского, анархиста Кропоткина, футуриста Маринетти. Позднее, воюя с сюрреалистами, дадаисты ввели привилегированное членство, а сперва важен был сам "дух возмущения", а соответственно принимался всякий, кого этот самый дух захватывал.
Недостаток идеологических и художественных принципов привел к тому, что цюрихский дадаизм так и не стал ничем большим, нежели просто общественным возмущением. Тогда Ганс Арп и Софи Тойбер переехали в Кельн, где к разработке принципов дадаизма присоединился Макс Эрнст, носившийся в то время со своими художественными галлюцинациями. Под влиянием Арпа Эрнст начал создавать коллажи на основе случайных комбинаций расхожих образов, вырезанных из массовых газет и журналов. "Его тело стало ему мало. По крайней мере двенадцать раз в день он освобождается от своих старых привычек. Он заживо замуровывает в стену буквы. При помощи маленькой паровой машины приводит в движение страхи", - так писал в те годы Ганс Арп об Эрнсте ("Дадамакс"). "Каждый ребенок его знает каждый старец приветствует его благоговейно и восклицает: "А вот и Арп!", - отвечал ему Эрнст.
Именно в этот период у дадаистов распространилась практика создания readi-made, так называемых уже готовых образов, изъятых из привычного реального контекста. Это то, чем впоследствии прославится Марсель Дюшан и нью-йоркская школа дадаизма.
А в 1917 году Рихард Гюльзенбек, чьи политические взгляды совпали с политическими обстоятельствами в Берлине, прибыл из Цюриха, чтобы возглавить группу дадаистов, занимавшихся открыто политизированным искусством. Хотя обычно дадаисты отвергали политическую активность - в отличие как раз от сюрреалистов - их тревожила не просто война, но в целом кризис европейской цивилизации. Гюльзенбек издавал манифесты и журналы, некоторые из них специально предназначались для рабочего класса. А его коллеги создавали обложки и рисовали иллюстрации для вполне коммерческих общественно-политических изданий.
Этим трем этапам становления дадаизма в Европе и посвящен новый сборник, вышедший на русском спустя десять лет после первой публикации. Тогда, в 1991 году, искусствовед и куратор Клаус Шуман впервые собрал воедино все тексты, связанные с "немецко-швейцарским" дадаизмом. Здесь манифесты, статьи, воспоминания, полемика с идейными противниками, художественные произведения, поэзия - собраны все жанры и все имена, которые только можно было объединить под именем "Дада".
