Поездка

Во время войны путешественники всегда были хорошей мишенью.БикЮК.Н.Филиппов. Военная дорога между Севастополем и Симферополем во время Крымской войны. 1858. ГТГ

– Может, мне съездить завтра за детьми? Вон оно как оборачивается – думали в безопасное место отправляли, а оказалось┘ – выжидательно смолкла Забу, поливая из кумгана руки мужу.

Вымыв руки, Мовли стал неторопливо вытирать их полотенцем. За окнами уже ночь. Зимой темнеет рано. Завершив все свои дела по хозяйству, они зашли в дом. Повесив полотенце, Мовли присел к столу и только тогда ответил вопросом на вопрос:

– А как ты туда доберешься? Вряд ли попадется попутка.

Канонада, доносившаяся снаружи, не утихала ни на минуту. Временами в ее шум встраивались автоматные и пулеметные очереди. Не то чтобы там шел бой – боевиков в этих местах не видели почитай с самого начала войны, просто военные действовали на устрашение гражданского населения. Хотя, возможно, стрельбой они просто отгоняли свой страх. От некоторых разрывов подрагивало пламя в керосиновой лампе, стоявшей на столе, и тогда по стенам зловеще плясали тени. Забу налила в стаканы чаю и сказала:

– Иса, муж Зины, едет завтра в Мартан-Чу, за братом. Я бы с ним поехала.

– На «ГАЗ-53-м»?

– На грузовике, не знаю, как он там называется.

Мовли задумчиво стал помешивать ложкой чай. Дорога, если не считать военной техники, была пустынна. На блокпостах удалось добиться – где словом, где купюрой – разрешения на проезд. До села Гехи доехали без происшествий. В самом начале войны Мовли и Забу отправили троих детей – сына и двух дочерей – к бабушке, в село Алхазурово. Впрочем, детьми они были только в глазах матери – младшей дочери исполнилось уже пятнадцать. Но для матери они были и всегда будут нуждающимися в защите детьми, даже когда им станет за сорок. После того как бои вокруг Урус-Мартана активизировались и оттуда к ингушской границе потянулись беженцы, мать неоднократно порывалась поехать за ними, но в последнюю минуту удерживалась: в Ассиновской, уже занятой федералами, зачистка следовала за зачисткой, и ответить на вопрос, где безопасней – в Алхазурово или же дома, – было очень затруднительно. Вчера они с мужем проговорили до поздней ночи и решились все-таки привезти детей домой.

Уже при подъезде к селению Гехи посты стали попадаться чаще и досматривали тщательней. Иса начал заметно нервничать. Когда они проехали полупустое село, Забу воскликнула:

– Смотри! Чего это они собрались?

Из-за деревьев показалась большая поляна, запруженная военными и людьми в штатском. Целая толпа стояла у вертолета, лопасти которого продолжали вращаться. Машину остановили. Иса вышел, доставая из кармана документы. Омоновец стал придирчиво изучать их. Забу напряженно замерла. Вдруг, узнав в проходившем неподалеку молодом человеке в камуфляжной форме знакомого, Иса окликнул его:

– Руслан! Ты как тут оказался? Что здесь происходит?

У Забу отлегло от сердца – чеченская милиция! Иса подошел к парню, они обнялись и стали о чем-то переговариваться. Скоро Иса вернулся, омоновец протянул ему документы. Потом, уже сев в машину, он вновь окликнул Руслана:

– Сможем мы проехать через Урус-Мартан?

Парень почесал подбородок:

– Даже не знаю, Иса, что посоветовать. Сам слышишь, как там грохочет. Говорят, на днях штурм будет. – Он посмотрел на часы. – Скоро, вероятно, и авиация подключится. Если дело важное, попробуй проскочить, может, повезет.

– Ладно, пробьемся! – Иса завел двигатель.

– Счастливо! – кивнул Руслан.

Машина тронулась.

– Почему они здесь собрались? – спросила Забу.

– Гантамирова встречают, Беслана. Руслан говорит, что его назначили командиром чеченской милиции.

– Так он же вроде в тюрьме сидел? – проявила осведомленность Забу.

– Сидел. Понадобился – выпустили.

Показались окраины Урус-Мартана. По нему била артиллерия, то тут, то там поднимались клубы черного дыма, горели дома. Город словно вымер, лишь изредка попадались спешно передвигающиеся люди. На скамейке у одного из заборов безмятежно, закинув ногу на ногу, сидел и курил парень лет двадцати. Он проводил машину равнодушным взглядом: казалось, происходящее не имеет к нему никакого отношения.

– Надо же! – не удержалась Забу.

Иса сосредоточенно крутил баранку – не ответил. Видимо, он ничего не замечал, кроме дороги. Недалеко от перекрестка горел двухэтажный дом. Клубы дыма, поднимавшиеся над ним, были разноцветными: из окон первого этажа валил черный дым, из двух окон второго вырывался ядовито-зеленый, из двух других – багрово-красный. Наверное, хозяева не успели ничего вывезти, и в доме горела мебель и бытовая техника. Вдруг Иса резко затормозил: прямо перед машиной возник непонятно откуда взявшийся мужчина с небольшой бородой, с ручным пулеметом. Иса вышел из машины. Переговорив с бородачом пару минут, он снова сел в машину.

– Что случилось? – встревоженно спросила Забу.

– Придется ехать в Рошни-Чу, – недовольно процедил сквозь зубы тот. Между тем дорогу запрудили – и откуда они взялись?! – люди, обвешанные оружием. Присмотревшись, Забу заметила, что они выходят буквально из-под земли: из траншей, неких подобий блиндажей, вырытых прямо посреди улицы, из каких-то нор. Все они заходили за машину.

– Вьетнамские окопы, – заметил ее взгляд Иса.

Забу не успела спросить, что это за окопы такие – вьетнамские, как услышала в кузове шум. Она всмотрелась в маленькое заднее окошко кабины: боевики залезали в кузов. Их было человек двадцать, не меньше.

– Мы что, повезем их? – спросила Забу.

– Ничего не поделаешь, – закурил Иса, – кто их знает, откажешься – еще заберут машину.

У самой окраины города на дорогу, почти под колеса, выскочил парнишка лет четырнадцати, с мешком в руках. Иса надавил на педаль тормоза до отказа и открыл дверь.

– Тебе что, жить надоело? Смерти захотел? Для этого сейчас необязательно под машину кидаться, смертник! – зло закричал он.

– Ваши*, возьмите меня с собой. Пожалуйста, – не слушая его, протараторил «смертник».

– Куда тебе? – уже остывая, спросил Иса.

– Мне все равно, лишь бы отсюда выбраться. Вообще-то мне в Мартан-Чу. – Лицо парня было перепачкано.

– Ладно, садись, – закрыл дверь Иса.

– Поехали быстрее! – забарабанили по крыше кабины.

Горящий город остался позади. Вокруг тянулись заснеженные равнины. Юный попутчик – звали его Беслан – оказался беженцем. Две недели назад его семья покинула город и оказалась у дальних родственников в Мартан-Чу. Сегодня утром, втайне от родных, он вернулся домой за┘ книгами. Иса бросил на парня недоверчивый взгляд.

– Ты хочешь сказать, что вернулся за книгами?

– Ну да! Вы посмотрите, что у меня есть. – Он пошарил рукой в мешке, заглядывая в него, и вытащил две книги: «Копи царя Соломона» Хаггарда и «Записки о Шерлоке Холмсе» Конан Дойла. На чумазом лице Беслана лучились восторгом глаза. Иса время от времени бросал на него недоумевающие взгляды. А Забу невольно позавидовала способности паренька радоваться в такой час.

– А вот что мне удалось достать перед самой войной... – полез тот снова в свой мешок.

– Глядите! – воскликнула вдруг Забу, показывая в боковое окно.

Все посмотрели в ту сторону и увидели приближающиеся вертолеты. Их было четыре. По тому, как они изменили направление, Иса понял, что их заметили. Да и как было не заметить одинокий грузовик на абсолютно голой, белой поверхности?! Иса растерялся. Что делать? Их грузовик представляет собой отличную мишень. Остановиться и выскочить? Развернуться? Да их перестреляют всех. Доехать вон до той лесопосадки, виднеющейся в метрах трехстах? Иса надавил на газ и бросил на секунду взгляд назад. В кузове заметно было оживление. Некоторые уже целились из автоматов и пулеметов. «Идиоты! – выругался Иса. – Хотя бы присели!» До леска (около него был поворот направо) уже метров двести пятьдесят. Двести. Успеть бы! А вертолеты все ближе. Их рев уже перекрывает шум двигателя. Сто метров. Нужно хотя бы чуть сбросить скорость, чтобы вписаться в поворот. Иса был уверен, что скоро боевики спрыгнут, чтобы скрыться и рассредоточиться среди деревьев, и тогда – он очень надеялся на это – вертолеты отстанут от грузовика. Сорок метров. Двадцать! Вот и поворот! И тут┘ Иса не поверил своим глазам – недалеко от поворота стояли танки. Очевидно, они занимали позицию у дороги и прибыли недавно, так как стояли, образуя полукруг и развернув дула в разные стороны. Иса резко, так что все стукнулись головами о переднее стекло, затормозил. Забу уже мысленно распрощалась с жизнью. Она шепотом читала молитвы, и мысли ее в эту минуту были о детях. Ей было больно и горько оттого, что придется умереть, так и не увидевшись с ними. Они и про смерть-то ее не сразу узнают. Живы ли они сами, ее кровинушки?

Боевики начали спрыгивать на землю. Иса выскочил, быстро обежал машину и открыл задний борт. Вертолеты уже кружили на небольшой высоте. Боевики, стреляя, устремились к деревьям. С вертолетов также начали строчить пулеметы. Пулеметная очередь прошлась совсем рядом с машиной, поднимая снежную пыль и комья мерзлой земли. Позже, вспоминая эти минуты, Забу решила, что летчики до последней минуты не могли понять, кто едет в машине – свои или боевики. В памяти ее эта картина отложилась отчетливо, впитав в себя мельчайшие подробности. Выстрелы с земли и воздуха слились в один грохот. Стройный высокий боевик, оступившись, упал. Берет слетел с головы, и по плечам и снегу рассыпались светлые длинные волосы – оказалась, что это девушка. Она быстро перевернулась на спину, вскинула автомат и с позиции лежа начала стрелять. Молодой парень перевалился через боковой борт, не переставая стрелять и – странное дело – сделав сальто, приземлился на ноги. Беслан в первые же минуты стрельбы выскочил из кабины, прижимая к груди свой драгоценный мешок, и исчез. Забу же отрешенно сидела на своем месте. Со стороны поста тоже начали стрелять. Иса заскочил в кабину, остервенело передернул рычаг, и машина, подпрыгивая, понеслась задним ходом. Одна из пулеметных очередей захватила кузов, и несколько верхних досок левого борта превратились в щепки. Из придорожной канавы выскочил Беслан и устремился вдогонку. Иса чуть замедлил движение, и парень скоро оказался в машине. Он стал осматривать мешок, проверяя, нет ли на нем повреждений. Поле боя удалялось от них. Вертолеты подвергали его уже ракетному обстрелу. От одного из них скоро повалил черный дым, и он, снижаясь, полетел в сторону поста. Путники не могли до сих пор поверить, что им удалось вырваться живыми из этого ада. Отъехав на порядочное расстояние, Иса развернул машину и закрыл задний борт, который все это время болтался.

– Кажется, вырвались, – глубоко вздохнул Иса.

– С помощью Всевышнего, – добавила Забу.

При въезде в Урус-Мартан дорогу перегородила небольшая группа боевиков.

– Ассалам алейкум! – подошли они к левой двери, когда машина остановилась.

– Ва алейкум салам!

– Это вы отвезли наших братьев?

– Да. Мы нарвались на пост федералов. Да еще вертушки подоспели, и они все высадились у леса, там, где поворот.

– Наши бойцы вас чуть не подстрелили, – усмехнулся один.

– Как это «чуть не подстрелили»? За что?

– С южного фланга наших позиций мы видели этот пост и тебя, везущего моджахедов прямо к ним в лапы. Некоторые решили, что русские тебе заплатили за это и порывались открыть огонь по кабине. В общем, тебе повезло, крупно повезло.

– Да вы что, ребята! Я еду со стороны Гехов и знать ничего не знал про этот пост. Сами чудом уцелели, – заволновался Иса.

– Ладно, ладно, верим. Куда едете?

– В Мартан-Чу.

– Вот что, – выступил вперед один из бойцов. – Нам нужно в Танги-Чу┘

– Ребята, у меня бензин на исходе. Да и некогда мне, со мной люди, – указывая на пассажиров, проявил на этот раз решительность Иса.

Боевики посовещались между собой и махнули рукой: езжай, мол.

Через полчаса добрались до Мартан-Чу. В селе встретился автобус с беженцами, пробирающимися в Гойты через Алхазурово, и Забу простилась со своим соседом. Вечером она была уже в Алхазурово. Первым Забу заметил девятилетний племянник Хож-Ахмед, стоявший со своими сверстниками на улице.

– Деца приехала! – с криком побежал он домой, от радости забыв даже обняться с тетей.

Марха, мать Забу, обрадованная и обеспокоенная одновременно (неизвестно еще, с чем в такой час приехала дочь), стараясь скрыть волнение, шутливо сказала сыну:

– Пойди посмотри, Мяхди, в себе ли она, если в такое время решилась приехать.

Сама она не могла выйти – ноги отказали еще в первую войну, во время бомбардировок соседнего села Гойского. Дети Забу, Мяхди, сноха Луиза, племянники – все высыпали на улицу встречать гостью. Младшая дочь, Хеда, повисла на шее матери, не в силах сдержать слез. Забу же с трудом удерживалась, чтобы не заплакать. Напряжение долгого, тяжелого дня сказывалось. Она была счастлива в эту минуту – дети целы и невредимы, брат и его семья тоже.

– Как мама? – срывающимся голосом спросила она.

Ради хорошей книги можно залезть в самое пекло. А.В.Шевченко. Натюрморт с книгой. 1948. Пермская государственная художественная галерея

На второй день с утра над Алхазурово кружила авиация. Местные жители за последние недели уже свыклись с этим и не выказывали особого беспокойства. Но сегодня самолеты вели себя странно: взлетая на запредельную высоту, пикировали на село, пролетали на небольшой высоте так, что, казалось, вот-вот нерадивый летчик зацепит крышу дома или верхушку дерева. Вся семья собралась в этот день за поздним завтраком, раздался первый взрыв. Все выбежали во двор. Ракета взорвалась где-то в центре села: оттуда поднимался столб черного дыма. Минут через пятнадцать две ракеты угодили в большой кирпичный дом на соседней улице. В окнах дома Мяхди посыпались стекла. В насквозь продуваемом декабрьским ветром доме они просидели до вечера, укутавшись в куртки и пальто. Ракетный обстрел прекратился к сумеркам. Мяхди отвел женщин и детей ночевать к соседям, а сам с племянником и свояком Магомедом, оказавшимся в этот вечер у него, остался дома. Легли, не раздеваясь, укрывшись несколькими одеялами.

А у соседей в этот вечер набралось много народу: толстые бетонные стены первого этажа их добротного дома казались надежной защитой. Забу сидела с дочерьми и матерью в углу. Ее усталое лицо сильно осунулось. В комнате стоял нестройный гул голосов, все делились новостями, назывались имена убитых и раненных в этот день односельчан. Обсуждали, как обычно, политику. Таиса, пришедшая с верхнего края села проведать родственников, сказала:

– Завтра с утра они снова прилетят.

– Откуда ты знаешь? – спросила Роза, хозяйка дома.

– Слышала.

– Что, они тебе докладывали? – усмехнулся кто-то.

– Докладывать – не докладывали, но я слышала, – стояла на своем Таиса. – Сегодня мы целый день просидели в подвале. Там ребята настроили старый-престарый приемник на какую-то волну. Слышно было, как летчики переговаривались с командным пунктом┘

В помещении установилась тишина, взгляды всех присутствующих обратились к Таисе:

– И что же? Рассказывай, не тяни.

– И мы все слышали. Летчик говорил: «Вижу автомашину нашей маркировки», диспетчер (мы прозвали второй голос диспетчером) ему в ответ: «Работай!» Затем небольшая пауза, и летчик говорит: «Цель поражена». А еще было такое: «Во дворе стоит большая емкость для хранения нефтепродуктов» или же: «На перекрестке собралась большая толпа оживленно жестикулирующих чичиков» и тому подобное. Диспетчер в ответ на слова «Цель поражена» иногда говорил: «Спасибо!» – представляете?! А в салоне самолета играла музыка. Впрочем, возможно, это были помехи, какая-то радиостанция.

Все угрюмо молчали.

– А откуда ты знаешь, что они завтра снова будут бомбить? – спросила Падам.

– Уже под вечер летчик сказал: «Кажется, я промахнулся. Крыша дома по соседству слепит мне глаза, мешает точнее прицелиться», а ему: «Так разберись сначала с крышей, пусти в этот дом пару ракет. Впрочем, время выходит. Завтра доработаем, возвращайся на базу». Значит, завтра снова прилетят, – пояснила Таиса.(...)

На второе утро Алхазурово было укутано плотным туманом, которым, казалось, возвышающиеся над селом горы хотели укрыть и спасти своих детей. Самолеты в этот день не прилетели. И со стороны Урус-Мартана не доносился шум боя. С утра Мяхди куда-то вышел и через час вернулся на «Волге» с мужчиной средних лет, занимавшимся до войны частным извозом.

– Собирайтесь, – сказал он, войдя в дом. – Он довезет вас до Ассиновской.

Скоро «Волга» скрылась в густом тумане, увозя Забу с матерью и детьми.

* Ваши (чеч.) – дядя, брат (в обращении).