Елена Герчук - Кому вообще пришла в голову идея отойти от стандартного образа церковной книги и начать делать по-своему?
Серафим Хидоятов: Такого не было, чтобы собрались и решили. Институт выпускал книги с самого момента своего образования, с 1992 года. Но это делалось нечасто, и бывало, что случайными людьми, случайными художниками. А потом как-то подобрался народ... Я тоже, в общем-то, случайно сюда попал, но как-то ко двору пришелся... И стало получаться.
Егор Агафонов: У нас в Богословском институте очень многое зависит от личности ректора, отца Владимира Воробьева. Он лично курирует всю издательскую деятельность, и оформление в том числе. С самого начала в издательстве была нацеленность на хорошее книжное оформление и на хорошее полиграфическое исполнение тоже, но в первые годы это было трудно воплотить даже технически. А когда такая возможность появилась, то вот оно и стало получаться... Очень трудно ответить на вопрос, кто первым захотел делать хорошие книжки. Все хотели делать хорошие.
- Но ведь ни один издатель не скажет, что он хочет делать плохие.
Е.А.: Конечно, но ведь все по-разному это понимают. Это вопрос вкуса.
- А как художественный вкус соотносится со спецификой именно церковной книги? Можно как-то формализовать, чем она отличается от светской?
С.Х.: Я бы не взялся формализовать. У нас очень много шишек было набито об эту специфику, и как раз именно в сотрудничестве с профессиональными книжными художниками. Должно быть соответствие по духу. Как его формализуешь?
Е.А.: Конечно, художник должен быть человеком церковным. Но это не потому, что у нас такая сегрегационная политика, это просто наблюдение из практики. Потому что он лучше понимает, какая книжка чего требует. Ведь у каждой книги есть своя издательская задача, она должна встать точно на свое место. Она не должна стать "народным" изданием в дурном смысле, китчевым изданием - но и не элитарным.
- А почему бы ей и не стать элитарным?
Е.А.: Потому что наши книги по содержанию не элитарны. Они - за очень немногими исключениями - рассчитаны на самого обыкновенного верующего человека. А обложка может некоторую стену воздвигнуть между книгой и читателем. Это бывает. Так вот самое сложное - найти эту точку между элитарностью и массовостью. А как ее найти - тут критерии назвать трудно.
- Значит, вы ориентируетесь в основном на массовую литературу?
Е.А.: Не совсем так. Мы издаем и научные богословские труды, рассчитанные на специального читателя, и учебные пособия - не обязательно для нашего института и даже вообще не обязательно для студенческого круга. Вот, например, "История христианской церкви", или вот еще мы переиздали книгу графа Уварова "Церковная символика" - это сейчас одна из самых востребованных книг - для обучающихся иконописи. И еще самые разнообразные книги вообще православной тематики, житийного плана. Это уже, безусловно, массовые. И еще, к сожалению, пока неразработанное направление у нас - это хорошие православные детские книги.
- Ох, это самый больной вопрос! И как вы собираетесь к этому подбираться?
Е.А.: Со страхом и трепетом... Ведь издатели детской литературы вообще и православной в том числе пользуются тем, что дети - существа добрые и открытые, им очень многое нравится, в том числе и такое, что потом нравиться перестанет. И в расчете на это их качество издается огромное количество нестерпимо слащавых книжечек. Есть среди них и очень популярные, но, мне кажется, их популярность бывает обратно пропорциональна их качеству. А хочется сделать такие книги - пусть мало, пусть всего несколько, - чтобы ребенок их запомнил. Чтобы с благодарностью вспомнил их, когда станет взрослым.
С.Х.: Мы пока издали две книги для детей по заказу фонда "Церковь и культура" в качестве подарков к детским праздникам в храме Христа Спасителя, которые они проводят. Но это для детей от восьми до четырнадцати лет, не для самых маленьких. Поэтому для оформления здесь использованы фрагменты икон, книжных миниатюр - это не наши, не оригинальные рисунки.
- А хочется, чтобы были оригинальные?
С.Х.: Для маленьких детей - да, икона для них по языку, по символике сложновата.
- И что же рисовать: натурализм или какую-то другую символику, доступную детям?
С.Х.: Наверное, искать какой-то компромисс. Ну, может быть, какие-то лубочные мотивы.
Е.А.: Все равно все будет зависеть от художника. Это он должен какой-то свой язык найти. А готовых рецептов, как сделать хорошую православную книгу, у нас нет.
- Вы хотите сказать, что работа художника в церковной книге вообще ничем не отличается от работы в книге светской?
С.Х.: Ну да. Изначально ведь и не было такого разделения. Делается книга: выбирается шрифт, строится шрифтовая композиция, подбирается картинка. Или в другом порядке. Это мастерство, ремесло. Ну, может быть, еще что-то у нас есть такое. Невидимое.
