Арман Джилавян
Проблем между Москвой и Ереваном меньше, чем хотелось бы некоторым.
Политическое поле армяно-российских отношений постепенно расчищается от искусственных спекуляций. Такого мнения придерживаются сегодня большинство армянских экспертов, которые называют этот процесс "болезненным, но жизненно необходимым для продолжения эффективного партнерства" между Москвой и Ереваном. Причем характерно, что подобная тенденция имеет всеобъемлющий характер и действительно предоставляет обеим сторонам реальный шанс активизировать двустороннее сотрудничество, важность которого не оспаривается ни Арменией, ни Россией.
Прежде всего этот процесс затрагивает крайне "чувствительную" сферу карабахского урегулирования, который уже давно превратился в мощнейший рычаг геополитических манипуляций во всем регионе Большого Кавказа. Не секрет, что в Москве эти процессы рассматривались в основном сквозь призму противостояния с Вашингтоном, который преследует цель "начертить новую геополитическую карту" южного подбрюшья России. Основным механизмом подобного передела в Закавказье, в частности, назывался так называемый план Гобла - бывшего высокопоставленного сотрудника госдепартамента США, предложившего урегулировать застарелый карабахско-азербайджанский конфликт путем обмена территориями между Арменией и Азербайджаном. Причем Баку, согласно самым разным версиям гобловского плана, получал бы возможность беспрепятственного сухопутного общения со своей Нахичеванской автономией и далее с Турцией, а Ереван смог бы де-юре обеспечить контроль за Лачинским коридором, объединяющим Армению и Нагорный Карабах. "Заговор" же плана заключался в потере непосредственной границы между Арменией и Ираном, что, как неоднократно отмечала "НГ", могло стать реальной угрозой национальной безопасности самих Армении и Ирана и прямым вызовом региональным интересам России. Причем характерно, что общая направленность кампании по "информационной поддержке" крайне активных в последнее время посреднических усилий Соединенных Штатов была нацелена на формирование уверенности в перспективе скорой реализации плана Гобла и готовности официального Еревана расстаться со своей южной территорией - Мегринской областью. Эта кампания, следует признать, оказалась вполне эффективной и действительно внесла серьезный элемент напряженности и недоверия в армяно-российские отношения. Такая ситуация сохранялась достаточно долгое время и практически превратилась в благодатную почву для возникновения новых проблем во взаимоотношениях двух стратегических союзников.
Сложившийся гордиев узел был разрублен буквально на днях послом Исламской Республики Иран в Армении Мохаммадом Фархадом Колейни, который официально заявил от имени Тегерана, что отныне "вопрос обмена территориями между Арменией и Азербайджаном не стоит в повестке". Характерно, что при этом иранский дипломат особо подчеркнул, что так называемый план Гобла действительно бы ограничил отношения Армении с соседями и мог нанести прямой удар национальным интересам Еревана. Симптоматичным является и то обстоятельство, что заявление посла Ирана сразу же получило широкий резонанс как в Армении, так и в России. Ряд известных российских экспертов, а именно - Алексей Малашенко (Фонд Карнеги), Александр Искандарян (Центр кавказских исследований) и Борис Макаренко (Центр политических технологий) назвали так называемый гобловский план карабахского урегулирования "изначально обреченным", а в Ереване заявление иранского дипломата нарекли чуть ли не "освобождением от гобловской истерии".
Прояснившейся можно считать и ситуацию вокруг так называемой идеи возможного вступления Армении в Союз России и Белоруссии, которая также несла в себе угрозу дестабилизации армяно-российских отношений. Как уже писала "НГ", в ходе последнего визита спикера Госдумы РФ Геннадия Селезнева в Ереван президент Армении Роберт Кочарян официально заявил, что выступает категорически против возможности присоединения Армении к Союзному государству. То обстоятельство, что это заявление армянского лидера не спровоцировало негативного резонанса в Москве и не привело к усложнению отношений, позволяет надеяться, что российская сторона отказалась от дальнейшего форсирования этой идеи, способной нанести серьезный ущерб взаимоотношениям Москвы и Еревана. Можно также предполагать, что в обозримом будущем представители российского политического истеблишмента вряд ли прибегнут к очередной актуализации этой идеи и реальный диалог будет вестись вокруг конкретных проектов двустороннего взаимодействия.
