Леван Чихладзе Анализируя сегодняшнюю обстановку в Грузии, можно прийти к выводу, что реформа политико-территориального устройства, по-видимому, должна занять центральное место в становлении грузинской государственности. Весьма нестабильная социально-политическая обстановка в некогда одной из самых благополучных республик в составе СССР, возможно, обусловлена неопределенностью внутрирегиональной политики.
Так уж исторически сложилось, что на территории Грузии испокон веков совместно проживает множество этнических групп. До последнего времени в силу исторических и культурных связей, а также общности территории взаимоотношения между ними развивались в духе единства. В рамках советской федеративной системы Грузия представляла собой союзную республику, в состав которой входили Абхазская, Аджарская и Южно-Осетинская автономии. Однако, по мнению политической элиты Абхазии, распад СССР дал право не только союзным, но и автономным республикам на создание собственной государственности. Как бы там ни было, причины региональных конфликтов очевидны. В целях защиты территориальной целостности правительство Грузии не признало суверенитета автономных республик. Вследствие этого уже с 1992 г. начался длительный процесс фактического распада страны.
Сегодня Грузия представляет из себя скорее разобщенное, нежели единое государство. Однако будущие политико-экономические изменения обязательно поставят на повестку дня необходимость межрегионального сотрудничества. Такого рода сотрудничество, основанное на принципах интеграции и субсидиарности, должно способствовать развитию в Грузии межрегиональной и межэтнической консолидации на основе оптимального сочетания общенациональных и региональных интересов. Исходя из этого в ближайшем будущем Грузии, очевидно, придется делегировать своим внутригосударственным образованиям максимально возможные права и тем самым отказаться от жесткой централистской политики. Именно передача широких полномочий и ресурсов на региональный уровень является адекватным ответом на многие на первый взгляд нерешаемые вопросы.
В свете всего вышесказанного перспективным видится сохранение на территории Грузии автономных государственных образований и придание им статуса политических образований.
По-видимому, в начале XXI в. в мировой практике вопросы, касающиеся автономии, не только не утратили своей актуальности, но и получили широкое практическое применение и глубокое теоретическое обоснование. Это связано с тем, что, с одной стороны, понятие автономии ассоциируется с широким внутренним самоуправлением региона, тогда как, с другой стороны, такого рода образования не обладают полной самостоятельностью. Однако опыт политических взаимоотношений между Центром и автономными образованиями в Грузии свидетельствует, что именно ограничение политических прав автономии выступает главным фактором дестабилизации отношений. В любом случае, по мнению центральных органов власти в Грузии, стремление региона к полной самостоятельности создает условия для развития сепаратизма. В то же время в политических кругах Тбилиси прекрасно понимают, что для сохранения территориальной целостности государства необходим поиск оптимального варианта соблюдения интересов Центра и автономных образований (таковой можно найти в мировой практике политико-территориального устройства). Потому любой разумный шаг регионов, направленный на стабилизацию отношений с Центром, в Грузии должен приветствоваться.
Последние институциональные преобразования в органах власти Аджарской Автономной Республики позволяют думать, что батумское руководство широко использует опыт политических автономий. Такого рода автономии существуют в Великобритании (Северная Ирландия), во Франции (Корсика), Финляндии (Аландские острова), Португалии (Азорские острова), в Дании (Гренландия и Фарерские острова). По-видимому, для каждой политической автономии, в том числе и аджарской, принципиально важным является право на издание местных законов по вопросам, относящимся к компетенции автономии, и существование собственного парламента. Правда, в отличие от других государств Основной закон Грузии не конкретизирует статус и характер взаимоотношений между Центром и автономными образованиями и тем более не определяет перечень вопросов, относящихся к компетенции органов власти автономий. Исходя из этого, возникает острая необходимость конституционного регулирования политико-территориальной организации Грузии.
Нужно отметить, что сама специфика преобразования Верховного Совета Аджарии в двухпалатный парламент в принципе также соответствует мировой практике. Например, в Италии и Испании имеет место регламентация системы органов, формирование которых входит в исключительную компетенцию автономных образований. Истоки реформаторской деятельности органов власти Аджарской Автономной Республики можно обнаружить и в Европейской хартии о региональном самоуправлении - в преамбуле этого документа записано, что "существование регионов, управляемых избранными всеобщим голосованием и наделенными реальными полномочиями представителями, может обеспечить такое управление, которое является одновременно эффективным и приближенным к гражданину".
Следовательно, рамки регионального самоуправления должны определяться не только общегосударственной Конституцией и законами, но и Конституциями автономных образований и международными актами. Однако самостоятельность того или иного региона не должна нарушать общегосударственную Конституцию и вступать в противоречие с общегосударственной политикой. Можно было бы признать за регионами даже право заключения международных договоров (при условиях, указанных выше), хотя эта проблема на сегодняшний день является весьма спорной и многоаспектной.
Таким образом, для достижения мира и согласия Центр и автономии должны одинаково стремиться к интеграции и компромиссу. Ведь именно внутригосударственное единство и консолидация экономических интересов позволят повысить авторитет Грузии на международной арене, избавив ее от позорного клейма "нищей страны".
