Владимир Недолужко Интеграция Российской Федерации с Республикой Беларусь может считаться одним из наиболее значимых политических процессов конца прошлого века на постсоветском пространстве. Сегодня, оглядываясь назад, уже можно сделать принципиально важный вывод: несмотря на все издержки, именно процесс единения с Белоруссией и создание Союзного государства стал наиболее результативным из всех внешнеполитических процессов, которые Кремль в лице Бориса Ельцина и его команды запустил в 1990-е гг. Достаточно сравнить реальные результаты деятельности российско-белорусского союза - в области приграничной торговли, сотрудничества в области машиностроения (несмотря на все известные сложности) или военного сотрудничества двух стран - с крайне невнятными итогами десятилетнего существования Содружества Независимых Государств. Или с еще менее заметными (если не считать счетов в офшорах и темы русской мафии в американской прессе) результатами стратегического партнерства с США и странами Запада.
Был в процессе российско-белорусского единения и еще один важный момент, о котором нельзя забывать: он четко и однозначно демонстрировал, "кто есть кто", и выявлял наиболее значимые болевые точки российской элиты. И эта функция не утрачена и по сей день.
Очевидно, что сегодня российско-белорусские отношения находятся в глубоком кризисе, который не могут скрыть никакие благодушные заявления представителей руководства двух стран. Этот кризис имеет своим источником неразрешенность ряда вопросов взаимодействия между двумя государствами. Проще говоря, Владимир Путин и Александр Лукашенко по тем или иным причинам не смогли пока найти общего языка и выработать обоюдно приемлемые формы и задать обоюдно приемлемые темпы развития процесса межгосударственного объединения. В результате произошло очевидное "провисание" целого ряда совместных экономических программ, под угрозу срыва поставлены сроки введения в оборот единой валюты двух стран. Более того, в какой-то момент возникла опасность исчезновения единого таможенного пространства. С точки зрения интеграционных процессов с Белоруссией мы вновь вернулись в 1996 г. И можем скатиться еще дальше с учетом начала нового периода партнерства с США (с явно неизвестным результатом), в котором Лукашенко может показаться в Кремле "лишним элементом".
Все это происходит на фоне разглагольствований прессы и некоторых лиц московского политического бомонда о том, что Россия в рамках Союза будет вынуждена кормить белорусов. Казалось бы, все эти рассуждения должны были продемонстрировать обществу полную экономическую безграмотность их авторов. Чего только стоят, например, заявления Андрея Нечаева о том, что вся промышленность Белоруссии - это ВПК, который не может существовать без закупок со стороны России. Кое-кому стоило бы выйти из своего "Мерседеса" и подойти к любой станции московского метро, где бойко торгуют белорусской мебелью и белорусским же текстилем.
Рассказы о том, что на базе координирующих структур Союза может возникнуть альтернативный центр российской власти, также не убеждают. Получается, что российское чиновничество заранее расписывается в своем непрофессионализме, поскольку признает, что минские аппаратчики и отдаленные от истинных рычагов принятия решений то ли опальные, то ли "задвинутые" во второй эшелон российские деятели смогут переиграть политических гигантов из администрации президента и аппарата правительства. Или они уже не столь велики и могучи? Тогда их по законам политической игры пора менять.
Проблема, думается, глубже. Достаточно взглянуть на то, как динамично на фоне застоя в межгосударственных отношениях развиваются контакты на уровне экономических элит. Об этом можно было судить хотя бы по тому, как, несмотря на объявленный Кремлем Александру Лукашенко "настороженный" нейтралитет в ходе недавних выборов, белорусского президента поддержали очень многие российские бизнесмены (причем не только сырьевого профиля).
Дарья Гармоненко 