Курс на интеграцию

	Эффект интеграции: относительно малочисленные наземные войска США благодаря мощным средствам переброски по морю и воздуху способны защищать интересы Америки во всех регионах планеты. Фото пресс-службы ВС США

Взаимодействие между ВС стран НАТО во времена холодной войны достигалось непосредственно через интегрированные военные структуры и объединенные вооруженные силы альянса ("Allied Military Armed Forces"), предназначенные для нейтрализации четко обозначенной "угрозы" со стороны СССР и Варшавского Договора. После окончания холодной войны вооруженные силы стран Запада уже задействовались в операциях принципиально иного характера ("Буря в пустыне", "Щит пустыни" - 1990-1991 гг., операция под эгидой ООН в Сомали - 1993-1994 гг., "миротворческие" операции в бывшей Югославии - 1995-1999 гг. и др.).

Для обозначения такого рода действий на Западе были сформулированы два термина, которые соответствуют двум разработанным типовым моделям: "совместные или коалиционные операции" ("combines or coalition / allied operations") и "многонациональные операции" ("multinational operations"). Вторая модель принципиально отличается от первой тем, что, "как правило, временно сведенные воедино партнеры разобщены в политической и "цивилизационной" ориентации, а союзники по коалиции остаются в единой жесткой военно-политической связке на более длительное время до тех пор, пока существует альянс".

Резкий переход от эпохи холодной войны к эпохе многомасштабных и разноплановых конфликтов, связанная с этим перестройка всей системы целей и задач военных стратегий стран Запада на фоне ограничения военных бюджетов и вынужденных сокращений ВС выдвинули на первый план новые требования к структуре и организации вооруженных сил, а также оказали существенное влияние на суть и характер взаимодействия между основными составляющими ВС. Военные теоретики при этом подчеркивают тот факт, что за долгие годы "холодной войны" структура и организация вооруженных сил западных государств достигла своего совершенства, то есть стала четко соответствовать - с точки зрения функциональной роли каждого вида ВС - задачам преимущественно наземного характера возможных военных действий в Центральной Европе и преимущественно морских - на Атлантике. Определенный отпечаток на это накладывал присущий в основном вооруженным силам западных стран феномен так называемого независимого развития каждого из существующих видов ВС - сухопутных войск, ВВС и ВМС.

Западные военные теоретики склонны считать это следствием устоявшейся и принятой в абсолютном большинстве западных государств "англосаксонской" модели организации управления и вооруженных сил в целом. В соответствии с ней высший орган руководства ВС (как правило, это Комитет начальников штабов) не столько объединяет под общим руководством данные виды ВС, сколько координирует их действия. В НАТО не прижилась "прусская" (восточноевропейская) модель, в соответствии с которой главкомы видов ВС замыкаются на начальника Генерального штаба, жестко регламентирующего их деятельность. Поэтому Комитетом начальников штабов (КНШ) руководит не начальник, а председатель, и высшее должностное лицо в видах ВС данных государств называется не главнокомандующим, а начальником штаба.

Не следует игнорировать и такой немаловажный фактор, как практически непрекращающаяся борьба видов ВС за возможно больший "кусок от пирога" оборонного бюджета, что в рамках "англосаксонской" модели не способствовало сближению видовых программ, планов развития, подготовки и оснащения ВВТ, концепций их применения. В этой связи военные специалисты Запада вынуждены были даже признать факт сложившейся внутри НАТО парадоксальной ситуации, когда уровень взаимодействия представленных в коалиционных группировках ВС (временных и постоянных) компонентов от различных видов вооруженных сил союзных государств был на порядок выше, чем между видами внутри ВС отдельно взятого государства.

Вместе с тем было бы значительным преувеличением утверждать, что взаимодействие между видами ВС в государствах Запада в период холодной войны отсутствовало или что военное руководство этих стран не осознавало необходимость большей интеграции компонентов, входящих в состав конкретных вооруженных сил и тем более группировок войск на том или ином ТВД. В качестве примера западные теоретики обычно приводят совместную разработку СВ и ВВС США в начале 80-х гг. концепции "воздушно-наземная операция" ("Air-Land Battle"). Ее недостатком в настоящее время многие зарубежные и отечественные специалисты считают однозначную ориентацию на ведение боевых действий в Центральной Европе против подавляющей бронетанковой мощи Варшавского Договора.

В новых условиях, когда, по мнению ряда военных теоретиков Запада, перестала "срабатывать" "англосаксонская" модель развития ВС, их взоры обратились к альтернативной, упомянутой выше "прусской" модели. Наиболее ярко она проявилась в советских Вооруженных силах после Второй мировой войны. Однако и эта модель, как считают западные эксперты, не лишена целого ряда недостатков. Так, применительно к Советскому Союзу, базовая концепция централизованного государственного руководства СССР наложила свой отпечаток и на "сверхцентрализованное" государственное руководство развитием ВС. Оно якобы не оставляло никаких перспектив отдельным видам ВС, лишая их возможности гибкого и сбалансированного выбора своего развития. Взгляды советского военного руководства на характер войны были ориентированы однозначно на преимущественно наземное противоборство, подавляя при этом волю и стремление к самостоятельности всех видов ВС за исключением Сухопутных войск. Отсюда и доминирование в военном руководстве СССР (как, впрочем, и в следовавшей в свое время "прусской" модели развития ВС нацистской Германии) преимущественно представителей Сухопутных войск.

Таким образом, делают заключение западные военные теоретики, при выборе путей развития вооруженных сил Запада в новых условиях следует искать некий "третий" путь, не привязанный жестко ни к "англосаксонской", ни к "прусской" моделям. Новые требования к вооруженным силам, обусловленные первоочередной необходимостью их подготовки к участию прежде всего в так называемых "экспедиционных войнах" при задействовании компонентов различных видов ВС поставили перед военным руководством стран Запада и прежде всего США вопрос о более глубокой и систематической интеграции национальных вооруженных сил. Это должно существенно увеличить их возможности или боевой потенциал в рамках сложившейся традиционной системы развития ВС.

Для обозначения этого процесса (концепции) или комплекса мероприятий в целом на Западе на рубеже 80-90-х гг. стал применяться термин "объединенность". Целый ряд американских военачальников, влиятельных законодателей, а также представителей военной науки и военного руководства других западных государств подчеркивают, что "военные действия уже в настоящее время и тем более в будущем не могут вестись иначе, кроме как объединенно".

Как отмечается в "Словаре военных терминов" издания КНШ и МО США, под определением "объединенный" понимаются "действия, операции и организационные структуры, в которых принимают участие или входят в их состав в качестве составляющего элемента формирования более чем одного вида ВС...". Фундаментальный научный труд, подготовленный совместно британскими и, частично, американскими авторами - "Энциклопедия наземных сил и боевых действий" - также подчеркивает сущность данного определения или термина как означающего "совместные действия формирований двух и более видов ВС одной страны для выполнения поставленной задачи".

Между тем, признавая несомненную важность, актуальность и необратимость интеграции видов ВС в "единый механизм", некоторые западные военные теоретики склонны более критично подходить к оценке данного процесса, охватившего буквально все вооруженные силы Запада и целого ряда других государств, перенявших в свое время "англосаксонскую" модель военного строительства (наряду с Великобританией, Австралией это Индия, Сингапур, Южная Корея, Индонезия, Таиланд и др.). По мнению ряда аналитиков, остается неясным вопрос об оптимальном соотношении объединенных и одновидовых группировок сил при осуществлении той или иной операции. Как считает британский профессор Хартли, несмотря на общую тенденцию в направлении интеграции ("объединения") видов ВС, "для решения целого ряда задач и с оперативно-тактической, и с экономической точек зрения лучшим подходом является применение компонентов сил одного вида". Высказываются опасения и в отношении того, что искусственно навязываемый и форсируемый процесс "объединенности" может достичь обратной цели: принести элемент (стимул) дополнительного соперничества в межвидовые отношения ВС западных государств.

Вместе с тем, наиболее последовательные сторонники "объединенности" на Западе из числа представителей американского военно-научного истеблишмента в последние год-два углубили теоретические изыскания в данной области (параллельно с развертыванием практических мероприятий), выделив целый ряд новых аспектов и областей, на которые распространяется данный процесс. Так, например, один из теоретиков и практиков в деле форсированного внедрения данной концепции (процесса) в войска, американский адмирал Гейман, определяет "объединенность" как искусство комплексирования возможностей различных видов ВС для создания эффекта несоизмеримо большего, чем простое суммирование их разрозненных возможностей.

Разработчики и непосредственные проводники в жизнь концепции "объединенности" подчеркивают существенный с точки зрения ее реализации факт, который заключается в том, что "объединенность" не ограничивается сферой применения вооруженных сил. По их мнению, в полной мере содержательная часть этого понятия может раскрыться только в том случае, если данный процесс будет распространен на оперативную и боевую подготовку, боевое и тыловое обеспечение и, наконец, на область унификации и производства систем ВВТ и т.п.

Таким образом, в вооруженных силах стран Запада, как и в российских ВС, в настоящее время идет весьма противоречивый, сопряженный со значительными трудностями процесс перестройки или реорганизации всей "военной машины". Причем главной, пронизывающей этот процесс составляющей является комплекс мер по глубокой интеграции вооруженных сил на фоне их существенных количественных сокращений, имеющий своей целью максимально возможное сохранение того потенциала, который был накоплен за долгие годы холодной войны.