Юрий Киршин В условиях глобализации всех сфер общественного развития, ведущихся войн и вооруженных конфликтов, борьбы с международным терроризмом, революционных изменений в военном деле, особую остроту для теории и военной практики приобретает проблема соотношения и рационального сочетания политики и военной стратегии.
Война является продолжением политики иными, насильственными средствами. Война - подлинное оружие политики, политика - цель, война - средство, поэтому политика имеет примат над военной стратегией.
Политика определяет как общий характер военной стратегии, так и многие ее конкретные вопросы. Политическое руководство совместно со стратегическим вырабатывает военную идеологию и военную доктрину государства. Политика определяет функции, задачи, численность и структуру вооруженных сил, политическую цель войны, ее социально-политический характер. На основе политической цели руководство государства определяет стратегические цели.
Несмотря на примат политики, военная стратегия, в свою очередь, оказывает на нее обратное воздействие. В войне действуют определенные закономерности вооруженной борьбы, которые политическое руководство не может игнорировать. Игнорирование политиками закономерностей и принципов военной стратегии может привести к ошибкам в строительстве вооруженных сил, к проигрышу стратегических операций, к поражению в войне. Чтобы этого не случилось, политикам необходимо знать военную стратегию, ее возможности. Военные стратеги, в свою очередь, должны быть сведущи в государственных делах, относящихся к обороне; уметь оценивать внутреннее положение в государстве, военно-политическую обстановку в регионах и в мире в целом.
РАЦИОНАЛЬНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ
Взаимосвязь политики и военной стратегии зависит от политического устройства государства, она по-разному проявляется в тоталитарных, авторитарных и демократических странах.
В 1991-1992 гг. в России произошла демократическая революция, которая положила начало формированию новых политической, экономической и идеологической систем. Для суверенного Российского государства нужны были новые вооруженные силы, соответствующие демократическому, правовому государству с рыночной экономикой. Поскольку революция совершилась мирным путем, эту задачу можно было решить на основе глубокой, концептуальной военной реформы, которая позволила бы добиться рационального сочетания политики и военной стратегии.
В переходный период от авторитаризма к демократии не удалось добиться рационального взаимодействия, сочетания политики и военной стратегии. Были допущены серьезные ошибки в политике, в военной стратегии, в их взаимодействии. Особенно это проявилось в ходе проведения военной реформы и в чеченских войнах.
Политики не использовали возможности политических средств в ходе первой чеченской войны, когда можно было повысить требования к стратегии и поставить перед ней новые политические задачи. Дело в том, что уже первая чеченская война приобрела международное звучание.
4 сентября 2004 г. в связи с трагическими событиями в Беслане президент Путин выступил с обращением к народу, в котором заявил: "Мы имеем дело с прямой интервенцией международного террора против России. С тотальной, жестокой и полномасштабной войной┘" Однако в связи с полномасштабной войной адекватных задач президент не поставил ни перед стратегией, ни перед всей военной организацией государства.
Вместе с тем ради справедливости надо сказать, что президент Путин после 11 сентября 2001 г., вопреки многим генералам, которые продолжали готовиться к войне с НАТО, пошел на партнерские отношения с США и заявил, что главная угроза для России исходит от международного терроризма. Путин сделал это заявление, когда некоторые политики и генералы заявляли, что страны НАТО пытаются использовать угрозу терроризма для прикрытия своих гегемонистских целей, а некоторые из них стали даже испытывать симпатии к исламским экстремистам, которые выступают против политики США.
После трагедии на Дубровке Путин на совещании с членами правительства заявил: "Международный терроризм наглеет и ведет себя все более жестоко. То там, то здесь в мире раздаются угрозы со стороны террористов применить средства, сопоставимые со средствами массового уничтожения┘ Я с полной ответственностью хочу заявить, что если кто-то хотя бы попытается использовать подобные средства в отношении нашей страны, то Россия будет отвечать мерами, адекватными угрозе Российской Федерации┘ Соответствующие указания по внесению изменений в планы применения Вооруженных сил будут даны сегодня Генеральному штабу┘"
Казалось, будет коренной поворот в военной стратегии России. Но прошло всего три месяца - и министр обороны Иванов заявил: "На мой взгляд, сегодня пока еще преждевременно говорить о конкретном содержании изменений в оборонных приоритетах России, в функциях и задачах ее Вооруженных сил в связи с угрозой международного терроризма. Коренного пересмотра основ функционирования Вооруженных сил не требуется┘" После трагедии в Беслане Иванов первым заявил, что России объявлена война. Неужели и после этого он по-прежнему будет настаивать на том, что еще преждевременно говорить о конкретном содержании изменений в оборонных приоритетах России, в функциях и задачах ее Вооруженных сил в связи с угрозой международного терроризма? Если бы министр обороны, начальник Генштаба и другие силовики поняли тревогу президента, может, и не было бы трагедии в Беслане.
Были допущены и другие политические ошибки. В первой чеченской войне политическое руководство недооценило роль религиозного фактора. Чеченские сепаратисты вступили в войну под знаменем исламского экстремизма, что позволило им вовлечь в войну представителей ряда арабских государств, а также участников афганской войны; добиться поддержки видных исламских богословов стран Персидского залива; получить финансовую помощь от некоторых мусульманских государств; получить возможность вести пропаганду в мусульманских странах и в некоторых западных государствах. Идеология исламского радикализма позволяла создавать у боевиков высокий моральный дух.
Были допущены ошибки во внутренней политике. Многие политики, политологи, СМИ стали отождествлять ислам и исламский радикализм, что усилило позиции чеченских сепаратистов в мусульманских странах, активизировало исламский радикализм на территории России.
Для ведения чеченских войн, особенно первой, политическому руководству не удалось создать для вооруженной борьбы благоприятных внешнеполитических условий. Российские внешнеполитические органы и учреждения не облегчили достижение стратегических целей в войнах; им не удалось найти должной поддержки в мусульманских странах; не удалось активизировать в мусульманских странах их борьбу с исламскими экстремистами. Несмотря на усилия дипломатов, не удалось прервать финансовые потоки к чеченским сепаратистам, ликвидировать в некоторых мусульманских государствах базы подготовки террористов, а в европейских государствах - исламские радикальные информационные центры. Россия не заняла жесткую позицию в отношении тех стран, которые поддерживали чеченских радикалов, которые на своей территории имели инфраструктуры чеченских сепаратистов.
Интересы достижения соответствия между политикой и военной стратегией требуют того, чтобы политическое руководство при постановке задач военной стратегии учитывало возможности вооруженных сил, а для этого политики должны знать военную стратегию, советоваться с руководством Министерства обороны и Генерального штаба.
ВОЙНЫ КОАЛИЦИЙ
Современная эпоха - эпоха коалиционных войн и вооруженных конфликтов, поэтому важно выявить взаимосвязь между коалиционной политикой и коалиционной военной стратегией.
В войнах коалиций соотношение политики и военной стратегии имеет свои особенности. Во-первых, в политике государств коалиции должно быть достигнуто единство целей; во-вторых, необходимо в коалиции иметь согласованную военную стратегию; в-третьих, военная стратегия каждого государства коалиции имеет национальные черты, что обусловлено политическим строем, экономическими возможностями, традициями, географическим положением. В-четвертых, единство политических целей, согласованность военных стратегий достигается диктатом более сильных государств, а также компромиссами.
В настоящее время коалиционный характер приобретает борьба с терроризмом. Современный терроризм имеет транснациональный характер. Субъектами транснационального терроризма являются исламские экстремистские организации, движения, центры, расположенные в Европе, Азии, Америке, Африке. Не исключено, что на путь терроризма может стать какое-нибудь мусульманское государство. Террористам в разных странах удалось привлечь на свою сторону часть мусульман, которые убеждены, что это люди, которые отстаивают их интересы в противостоянии с Западом. Исламские экстремисты, международный терроризм, пришедший на территорию нашей страны, преследуют следующие цели: взорвать формирующееся в России гражданское общество, ослабить государство, расчленить страну; очищение и обновление ислама; создание халифатских государств; расширение мусульманского пространства в немусульманских государствах; достижение мирового господства исламскими радикалами, передела мира в пользу исламской уммы.
Террористические сети имеют страновой и региональный характер. Глобальной террористической сетью является "Аль-Каида". Ее ячейки, базы базирования, финансовые средства находятся на территории многих стран мира.
Антитеррористическая коалиция формируется на основе наличия общего врага - исламских экстремистов, использующих террор. Разгром террористических сил отвечает интересам всех участников коалиции (ЕС, Россия, Китай, Индия и т.д.). Вместе с тем каждый член коалиции имеет свои национальные интересы, частные политические силы, которые могут противоречить друг другу. Противоречия в Антитеррористической коалиции могут быть в области политики, в области военной стратегии, наконец, между политикой и военной стратегией. Достижение баланса интересов между государствами - членами коалиции затрудняется разными национальными интересами государств; наличие в коалиции авторитарных государств; разные уровни развития государств; антиамериканские и антинатовские настроения не только в мусульманских, но и в демократических странах Европы.
В состав Антитеррористической коалиции входят различные союзы, государства, входящие в разные системы безопасности. От рационального соотношения политики и военной стратегии в этих союзах, системах безопасности зависит прочность Антитеррористической коалиции, рациональное сочетание в ней коалиционной политики и коалиционной стратегии. Одной из таких структур является СНГ. Политические противоречия внутри этой организации не позволяют ей играть активную роль в борьбе с терроризмом, добиться рационального соответствия между политикой и военной стратегией. Действительно, в СНГ даже нет единого понимания военных угроз. Россия ищет пути повышения эффективности совместной борьбы с НАТО, Белоруссия считает НАТО своим противником, рассматривает расширение НАТО на Восток как потенциальную опасность. Скоординированной политики в СНГ в борьбе с терроризмом добиться трудно, когда существует "замороженный" конфликт между Арменией и Азербайджаном, когда Украина, Молдавия и Туркмения не участвуют в Совете министров обороны СНГ, когда Узбекистан держится вдали от любых военных блоков.
Безусловно, лидером Антитеррористической коалиции являются США, что вполне закономерно. Однако государства - члены коалиции не должны допустить превращения лидера в гегемона, что ослабит коалицию, приведет к ошибкам в политике и военной стратегии, нарушит гармонию в ней между политикой и военной стратегией.
Эффективность борьбы с международным терроризмом во многом зависит от взаимоотношений США и России, НАТО и России. Борьба с международным терроризмом не может быть только внутренним делом ни России, ни США. Без союза, партнерства США и России победить терроризм невозможно. США и Россия должны существенно расширить сотрудничество в сфере безопасности по многим направлениям, особенно на постсоветском пространстве.
Для повышения эффективности борьбы с международным терроризмом необходимо наращивать сотрудничество НАТО и России, а также государствам - членам Антитеррористической коалиции отказаться от политики двойных стандартов; странам Запада в отношении чеченского сепаратизма, а России - в отношении Абхазии, Северной Осетии.
ГРАЖДАНСКИЙ КОНТРОЛЬ НАД АРМИЕЙ
Взаимодействие политики и военной стратегии внутри государств зависит от их политического устройства. Развитые демократические государства обладают в этом отношении значительно большими возможностями, чем государства тоталитарные и авторитарные.
Россия, переживающая период перехода от авторитаризма к демократии, такими возможностями для рационального соотношения политики и военной стратегии пока не обладает. Но это вовсе не означает, что в настоящее время нельзя стремиться к этому.
Система гражданского управления и контроля над Вооруженными силами является проявлением первенства политики над военной стратегией, гарантией обеспечения их рационального взаимодействия.
Рационального соотношения политики и военной стратегии в России можно добиться путем включения, встраивания Вооруженных сил в демократическое государственное устройство.
Сразу надо сказать, что многие генералы и офицеры с недоверием относятся к гражданскому контролю над армией, сомневаются в жизнеспособности демократии как таковой, в способности демократии обеспечить военную безопасность, в частности борьбу с международным терроризмом. Некоторые представители военной элиты введение гражданского контроля посчитали диверсией, которая направлена на разложение Вооруженных сил.
Осторожная позиция многих генералов и офицеров к демократии не случайна. Во-первых, они отождествляют демократию (демократическое устройство, демократические ценности) с сегодняшней демократией в России, с ее ошибками, откатами. Во-вторых, они не обладают глубокими знаниями в отношении демократии, особенно в отношении таких проблем, как миротворческий потенциал демократии; демократия-армия; демократия-война; демократия - борьба с международным терроризмом. В-третьих, на взгляды генералов и офицеров негативно влияют кризисные явления в политике и военной стратегии США, что проявляется в грубом нарушении норм международного гуманитарного права, в двойных стандартах в отношении чеченских сепаратистов.
Рационального сочетания в России политики и военной стратегии нельзя добиться без включения, встраивания Вооруженных сил в демократическое государственное устройство, которое предполагает наличие гражданского контроля. По созданию системы гражданского управления и контроля сделаны первые шаги, которые неадекватны внутренней и внешней обстановке. Формирующаяся система не соответствует демократическому правовому государству с рыночной экономикой.
В настоящее время гражданский контроль сводится к частичному контролю над Вооруженными силами. С этим нельзя согласиться. Вне гражданского контроля остается военная составляющая политики. Если в теоретической и практической частях военной политики будут допущены ошибки, просчеты, то гражданский контроль над Вооруженными силами может не спасти от катастрофических последствий. Поэтому гражданский контроль должен охватить политику, военную стратегию и взаимодействие между ними.
Объектами гражданского контроля являются: военная составляющая политики (военная идеология, военная доктрина, деятельность президента, Администрации президента, правительства, Федерального собрания, Совета безопасности, Министерства обороны); Вооруженные силы (военный бюджет, комплектование, организационная структура, планирование, управление войсками, боевая и мобилизационная готовность, подбор и расстановка кадров, боевая и оперативная подготовка, система воспитания военнослужащих, военное образование, развитие военной науки, соблюдение прав военнослужащих).
Гражданский контроль над политикой, над Вооруженными силами необходим не только в мирное время, но и в период ведения войн, в борьбе с международным терроризмом. К сожалению, политические ошибки в чеченских войнах, большие потери среди войск, большие жертвы в результате террористических актов, нарушение норм международного гуманитарного права и российского законодательства во многом обусловлены низким уровнем гражданского контроля над военной политикой и над Вооруженными силами.
Гражданский контроль над военной политикой и Вооруженными силами мог бы преследовать следующие цели: обеспечить эффективную разработку и реализацию военной политики; повысить военную мощь Вооруженных сил; добиться рационального взаимодействия политики и военной стратегии; укрепить связь между армией и обществом; повысить миротворческий потенциал государства и общества, не допустить милитаризации страны; обеспечить баланс между надежной военной безопасностью страны и возможностями экономики; успешно решить политические и стратегические задачи в борьбе с международным терроризмом, а также при отражении возможной агрессии.
Роль гражданского контроля огромна. Однако не все политики с восторгом его воспримут. Военная элита гражданский контроль над Вооруженными силами уже приняла с большим недоверием. Но, несмотря на такое восприятие, гражданский контроль необходим. Политики и военные должны научиться воспринимать правдивую критику, научиться выполнять свои обязанности в условиях контроля, это по большому счету в их же интересах.
Включение Вооруженных сил в демократическое устройство российского государства во многом может быть достигнуто гражданским руководством Министерства обороны: министром, его заместителями, начальниками управлений, отделов. Гражданское руководство Министерством обороны будет способствовать укреплению демократических начал в строительстве Вооруженных сил, обеспечению прав военнослужащих, гуманизации внутриармейских отношений. Целесообразно, чтобы один из гражданских заместителей министра обороны осуществлял руководство подбором и расстановкой военных кадров, военным образованием, воспитанием военнослужащих. Подчиненная этому заместителю министра обороны структура могла бы осуществлять связь с Федеральным собранием, с общественными и религиозными организациями, со СМИ. Большую роль по соблюдению прав военнослужащих мог бы играть Уполномоченный по правам человека в Вооруженных силах, назначенный из гражданских лиц.
Чтобы гражданское руководство Вооруженными силами успешно выполняло свои функции, необходимо повышать его военно-профессиональный уровень. Конечно, в "гражданизации" Министерства обороны необходимо соблюдать меру. С этой целью целесообразно определить, в каких структурах иметь гражданских специалистов, в каком количестве, каковы их функции, как их готовить, каков будет результат этого нововведения.
Интеграция Вооруженных сил в демократическое государство непосредственно зависит от освоения военнослужащими ценностей демократического общества, которые синтезируют весь позитивный духовный потенциал. Вооруженные силы России совместимы не только с демократическим устройством общества, но и с демократическими ценностями. Демократические ценности: справедливость, равенство перед законом, гласность, толерантность, ответственность, человеческое достоинство, плюрализм, возможность отстаивать свое мнение, миролюбие, верховенство закона, права и свободы, законопослушность, честность, правдивость - неотъемлемая часть деятельности политического и стратегического руководства, всей военной деятельности. Единство коллективизма и индивидуализма является гарантией успешного взаимодействия политики и военной стратегии. Внедрение демократических ценностей будет способствовать ликвидации духовного кризиса в государстве и его Вооруженных силах.
Внедрение демократических ценностей будет во многом зависеть от воли и целеустремленности политической и военной элиты, которые обладают большими возможностями для распространения ценностей.
Для достижения рационального сочетания политики и военной стратегии важно учитывать влияние на них военной идеологии. Особую роль приобретает военная идеология в России, которая переживает переходный период от авторитаризма к демократии. В настоящее время разрушается марксистская военная идеология, начинает медленно формироваться военная идеология демократического правового государства с рыночной экономикой.
Марксистская военная идеология вместе с тем весьма живуча. Этих взглядов до сих пор придерживаются многие генералы и офицеры. Марксистская военная идеология до сих пор оказывает влияние на политическое и особенно на стратегическое руководство и является одной из причин нестыковки политики и военной стратегии. Ее социально-политические мифы и стереотипы устойчивы и существуют в сознании многих военнослужащих. Антиамериканские и антинатовские настроения, взгляды на США и НАТО как на главных противников, нежелание военных сотрудничать с НАТО подпитываются марксистской идеологией.
Интеграция Вооруженных сил в демократическое государство предполагает отказ от военной идеологии марксизма, выработку военной идеологии демократического государства, демократизацию военного образования. Что касается военного образования, то целесообразно реформировать в первую очередь его содержание, увеличив объем гуманитарных дисциплин.
Взаимодействие политики и военной стратегии во многом достигается благодаря демократическому стилю руководства и поведения. Демократический стиль руководства предполагает глубокое уважение к людям; терпимость к разногласиям; допустимость инакомыслия; диалог; сотрудничество с подчиненными; учет индивидуальных возможностей; личный пример; создание демократической и толерантной обстановки до принятия решений.
Интеграция Вооруженных сил в демократическое общество приведет к понятию "военнослужащий - гражданин в военной форме", который обязан защищать демократию от авторитаризма и тоталитаризма. Военное образование, система воспитания, демократическая социализация личности являются основой, которая соединяет военнослужащего и гражданина.
Интеграция Вооруженных сил в демократическое общество позволит укрепить миротворческий потенциал России; создать армию с человеческим лицом, соответствующую демократическому правовому государству с рыночной экономикой; обеспечить надежную военную безопасность. Интеграционные процессы обеспечат достойное положение военнослужащего как гражданина, разовьют его инициативу и политическую активность, что позволит проводить военную реформу не только сверху, но и снизу. Включение Вооруженных сил в демократическое российское пространство позволит переосмыслить прошлое, создать правдивую военную историю России.
Интеграция Вооруженных сил создает более благоприятные условия для борьбы с международным терроризмом. Успешная борьба с международным терроризмом возможна не вопреки демократии, а благодаря демократическому устройству, благодаря демократическим ценностям. Не сворачивать демократию, а развивать ее вширь и вглубь.
Наконец, интеграционные процессы позволят России добиться лидирующего положения в условиях кризисных явлений западных демократий по вопросам войны и мира.
