Андрей Шитов Начало 2006 года ознаменовалось новым этапом «непримиримой» борьбы с «неуставными отношениями» в армии. Позвольте высказаться по этой проблеме и мне, майору, кадровому военнослужащему Вооруженных сил, имеющему выслугу более 26 календарных лет в должностях от командира взвода до заместителя командира дивизиона по воспитательной работе, непосредственно занимавшемуся обучением и воспитанием личного состава подразделений.
КТО ИДЕТ В СОЛДАТЫ?
Сегодня принято обвинять в процветании дедовщины в Вооруженных силах прежде всего офицеров и генералов. И почти никто не говорит о том, что же является первопричиной данного явления. Кто вообще служит в нашей армии и кто ей командует?
Благодаря отсрочкам от призыва, по числу которых Россия заслуженно занимает первое место в мире, до 90% потенциальных воинов имеют законные основания для освобождения от ратной службы. Но они в большинстве своем – наиболее развитые, грамотные, материально обеспеченные и физически здоровые молодые граждане РФ.
Неудивительно, что в настоящее время образовательный уровень солдат по призыву – 9 классов, но около 10–15% из них не имеют за плечами даже этого. Фактически в армию идет худшая и наименее подготовленная часть призывного контингента из беднейших слоев российского общества. Почти все оказавшиеся в Вооруженных силах парни отнюдь не горят желанием послужить Родине, с завистью смотрят на те 90%, которые законным или не очень способом избежали «солдатской упряжки», и также мечтают всеми правдами и неправдами уклониться от военной службы.
Приведу конкретный пример из собственного личного опыта. Осень, ноябрь, прибывают к нам в в/ч 200 новобранцев. Правда, 15 человек вскоре пришлось комиссовать по состоянию здоровья (в основном из-за отклонений в психике), а до 60% пополнения отправить на «откорм» в военные госпитали из-за дефицита массы. Тем не менее мы получили 185 молодых солдат. Однако из них обоснованное желание проходить военную службу по убеждению высказали лишь 5%, 70% заявили, что пошли служить, боясь уголовного преследования за уклонение от призыва, и 25% – о полном нежелании исполнять «священный долг». Именно эта последняя категория в дальнейшем стала костяком бегающих из армии, а впоследствии, будучи старослужащими, – самыми ярыми неуставниками по отношению к сослуживцам. Вот такой парадокс!
Но, несмотря на такое качество прибывающих рекрутов (других все равно нет), офицеры все же продолжают воспитывать личный состав, противостоять негативным явлениям в армии. И тут вдруг отменяется дисциплинарный арест с содержанием на гауптвахте. Что же осталось у командира для обуздания недисциплинированного солдата, казарменного хама и хулигана? Ну как же! Целый перечень дисциплинарных взысканий, предусмотренный уставом! Это «выговор», «строгий выговор», «снижение воинского звания на одну ступень» и самое крутое – уменьшение обязательного (!) отпуска на пять суток.
Например, ушел солдат в самовольную отлучку, погулял, отдохнул, попил пива или чего покрепче, через день-полтора вернулся. Что же может сделать ему командир, который все это время, забыв обо всем на свете, занимался поисками «защитника Отечества»? Погрозить пальчиком и объявить выговор. Так выговор – не язва: с ним жить можно.
А вот офицер получает реальное взыскание, чаще всего выраженное в уменьшении его денежного содержания. На «гражданке» за то, что кто-то «подставляет» сослуживца и его в результате лишают денег, – морду бьют. А что делать командиру подразделения, когда некоторые из солдат совершают такие проступки до 2–3 раз в месяц? Вот и увеличилось количество осужденных офицеров за «превышение служебных полномочий». Попросту говоря, командиры не имеют других способов воздействия на своих подчиненных, а лишившись по их милости 2–3 тысячи рублей в месяц, поневоле применяют не совсем уставные меры воздействия.
Но пусть ответит любой «бросающий камни» в офицеров на простой вопрос: сильно ли он сам испугается гнева работодателя, если за проступок, граничащий с преступлением, ему всего лишь погрозят пальчиком? Причем вам известно, что через неделю-другую вы уйдете на другую работу или вообще уволитесь? Что, не будете больше так поступать? А если хочется? А если по-другому не умеете? Вдобавок и никто не накажет. Ну, покричат, ну, поугрожают. Зарплата от этого не уменьшится, льгот никаких не лишитесь.
Конечно, командиры знают все, что происходит в казарме. Приезжайте в любую часть, поговорите с офицерами, они дадут полный расклад положения дел, назовут вам и казарменных рэкетиров, и самовольщиков, и пьяниц. Смогут назвать всех, кого унижают, кто склонен в любое время убежать домой. Но, зная все это, офицеры лишены действенных рычагов воздействия. Все вышестоящие командиры и начальники, а сейчас средства массовой информации и общественность говорят о низком уровне воспитания. Но расскажите мне тогда и об эффективных его методах...
Командиры могут днями и ночами проводить воспитательную работу с подчиненными, но при отсутствии реальных мер принуждения она превращается в болтовню, которая только дискредитирует армию и способствует снижению дисциплины. Кроме того, надо учитывать, что в общевойсковом батальоне личного состава от 150 до 600 человек. А офицеров?
...ОДНА ЛИШЬ ГОЛОВНАЯ БОЛЬ
В связи с низким денежным довольствием, социальной незащищенностью, бытовой неустроенностью в период с 1995 по 2005 год уволились и продолжают увольняться по сей день до 50% офицеров среднего звена. В основном – это наиболее грамотные командиры взводов и рот, как правило, имеющие выслугу не более 10 лет, понимающие, что свое место вне Вооруженных сил они найдут. «Кадровую» же дыру в армию пытаются закрыть офицерами, окончившими гражданские вузы, которые солдата никогда в глаза не видели, не знают, что такое военная служба, а сами являются такими же призывниками, как и 18–20-летние пацаны, только-только впервые надолго распрощавшиеся с родным домом. Все отличие – в погонах!
Доходит до анекдотов. Лейтенант-двухгодичник прибыл в часть и встретил солдат-земляков. Те обрадовались и предложили обмыть «вливание» в воинский коллектив. А так как сами они были уже старослужащие, то за водкой послали... лейтенанта.
Такие горе-офицеры и назначаются на должности командиров взводов, заместителей командира роты по воспитательной работе. Как могут они воспитывать, а уж тем более как-то влиять на подчиненных? Часто приходится ставить на место наиболее зарвавшихся «дедов», которые к этим офицерам обращаются просто по имени: Саня, Петя... И солдаты подобного «командира» нередко зовут «гвардии пиджак».
Кроме того, немало двухгодичников крайне халатно относятся к службе, допускают прогулы, опоздания, самовольные уходы, не заступают в наряды, а если и заступают, то исполняют свои обязанности очень плохо. Спросить с подобных подчиненных практически невозможно. Не раз, беседуя с тем или иным проштрафившимся «пиджаком», слышал: «Я сюда не просился, дома меня ждет работа с зарплатой 15–20 тысяч рублей. Так почему я должен терять время?» Возразить на это очень сложно.
Да и сами командиры, кто они? Действительно, из тех офицеров, кто, несмотря ни на что, остался служить и не уволился, на командные должности выдвигаются наиболее грамотные, дисциплинированные, работоспособные. Но они в настоящее время, когда за проступки подчиненных опять все больше и больше спрашивают с командира, соглашаются на выдвижение с явной неохотой. Ведь это ответственность не только за личный состав, но и за боевую подготовку, состояние техники, материальные средства. Да за что только не отвечает командир?!
А ставить кого? Реальное отношение к Вооруженным силам, офицерскому составу привело к тому, что звено командир роты–командир батальона омолодилось сверх всякой меры. Я помню времена, когда на должность заместителя командира роты назначались офицеры, прошедшие конкурс, как правило, прослужившие в должности командира взвода не менее 2 лет, а на должность комбата – в звании не ниже майора, имеющие 8–10 лет офицерской выслуги, прошедшие все должности от командира взвода до начальника штаба батальона.
Сейчас, при условии, что время нахождения в воинских званиях сокращено почти вдвое по сравнению с 1991 годом, на должности командиров батальонов (дивизионов) сплошь и рядом назначают капитанов, имеющих выслугу в офицерских должностях не более 3–4 лет. Больше некого!
Если средний командный состав Российской армии очень плох, то младшего командного состава в ней фактически просто нет. Сержант ничем не отличается от рядового, а выполнение функциональных обязанностей первого переложено на офицеров от ротного звена и выше. Недаром появились так называемые ответственные – офицеры, контролирующие распорядок дня и исполняющие все обязанности сержантов: строят личный состав, проверяют, водят на прием пищи, осуществляют подъем утром и отбой по вечером. Сержанты только присутствуют при этом как обыкновенные солдаты.
Часто поднимается вопрос о переводе сержантов на службу по контракту. Ответственно заявляю: это приведет только к тому, что сержант вообще исчезнет из подразделения, так как регламент служебного времени круглосуточного пребывания в казарме военнослужащего по контракту не предусматривает.
ОПРЕДЕЛЯЮТ БЫТИЕ И ПРАВОСУДИЕ
Одна из причин нарастания неуставных отношений в солдатской среде – материальная. Старослужащие, которые и раньше занимались поборами с сослуживцев, сейчас делают это с удвоенной энергией. Жизнь подорожала!
Выше уже говорилось о том, что в армию идет в основном молодежь из малообеспеченных и неблагополучных семей. Не секрет, что даже на «гражданке» категория этих молодых людей является наиболее криминальной. Именно они совершают большинство тяжких преступлений. После призыва в Вооруженные силы эти парни не имеют материальной поддержки из дома, а «находят» ее у своих сослуживцев. Но ведь свое имущество никто так просто не отдает. Поэтому нужно человека сначала унизить, погасить в нем желание сопротивляться, а впоследствии вымогать у него деньги. Не может найти в казарме? Пиши родным! У них нет денег? Иди в город! Проси милостыню! И идут!!!
Командиры всеми силами борются с данными проявлениями. Но вот парадокс! Солдат получает травму. Командование начинает расследование. Потерпевший молчит как партизан в застенках гестапо. Или рассказывает сказку о том, как «идя по плацу он на ровном месте спотыкался и падал 12 раз подряд, при этом ударялся различными частями тела».
Если человек получил травму на гражданке и говорит, что его никто не бил и он ни к кому претензий не имеет, то я сильно сомневаюсь, что милиционер будет угрожать ему всеми мыслимыми и немыслимыми карами, добиваться от него правды, а СМИ поднимут шум по этому поводу. В армии офицерам приходится это делать. Доходит до того, что, как в детском саду, вызывают пап и мам, чтобы они уговорили великовозрастное чадо рассказать, кто же ему поставил синяк или сломал нос.
Но, наконец, истина установлена, потерпевший все рассказал, обидчик подтверждает все факты, бумаги направляются в военную прокуратуру для привлечения виновного к ответственности. Военная прокуратура возбуждает уголовное дело и расследует его. Если раньше казарменного «мордобойца» изолировали от коллектива, отправляли на гауптвахту или арестовывали, то сейчас он находится в казарме (гауптвахта отменена, а суд посчитал, что обвиняемый не опасен для общества и не стал его заключать под стражу). Конечно, этот военнослужащий для своего спасения от наказания начинает обработку и свидетелей, и самого потерпевшего. В итоге к началу суда уже не поймешь, кто кого и за что бил.
Тем не менее вопреки всему и вся справедливость восторжествовала! Казарменного хулигана изобличили и осудили на пару лет в дисциплинарный батальон. Но у него, как и у любого гражданина РФ, имеется право на обжалование судебного решения в вышестоящий суд, что он с радостью и делает. При этом продолжает находиться в казарме, но уже не как простой боец, а как «герой», который пострадал из-за «стукача». Осужденного нельзя использовать для несения службы, он сидит в казарме, ничего не делает и продолжает своим присутствием воздействовать на сослуживцев. Одновременно с этим у командования возникают проблемы: куда девать потерпевшего от «праведного гнева» осужденного и его сотоварищей. Глядя на все это, другие военнослужащие в сходной ситуации просто молчат. Вот вам и круговая порука!
КОНТРАКТ – НЕ ПАНАЦЕЯ
В настоящее время все говорят, что для искоренения негативных явлений в Вооруженных силах необходимо укомплектовать их военнослужащими-контрактниками. Если глубоко не вникать в суть армейских проблем, то идея покажется чуть ли не панацеей от всех бед.
Однако, например, армия США переходила на контрактный способ комплектования около 10 лет, затратив на это сотни миллиардов долларов. В настоящее время американский военнослужащий имеет ежемесячное денежное довольствие в несколько тысяч долларов, при этом у него масса льгот, которые нашим служивым даже не снились.
А что может предложить военнослужащему по контракту наше государство? Денежное довольствие от 5 до 8 тыс. рублей, отсутствие жилья, элементарных бытовых условий для его семьи и рабочий день от рассвета до заката. Если воинская часть находится в отрыве от населенного пункта, то члены семей военнослужащих лишены права на бесплатную медицинскую помощь в военном госпитале, а до гражданского медицинского учреждения необходимо еще добраться. Кто пойдет в такую армию?
Сейчас укомплектование частей постоянной боевой готовности происходит добровольно-принудительно.
Во-первых, за счет поступивших на службу с «гражданки». Как правило, это люди, не имеющие профессии, с низким уровнем образования, не сумевшие найти себя в современной жизни. Чаще всего до поступления на службу они жили в сельской местности, где их заработная плата не превышала 1000 рублей в месяц. Но даже они, прибыв из военкоматов, сориентировавшись в обстановке в течение 2–3 месяцев, в большинстве просто сбегают из армии. Командование, чтобы не возбуждать уголовные дела (а таких дел было бы несколько десятков, если не сотен в каждой части), попросту исключает их из списков личного состава.
Вторая категория – солдаты, отслужившие шесть месяцев по призыву. Они с превеликим удовольствием подписывают контракт. Еще бы! За такую же службу они получают не 300–400, а 5–7 тыс. рублей! Да еще ежегодные отпуска по 30 суток! Но вот минуло два года, и эти «профи» вдруг заявляют, что заключать контракт они отнюдь не желали, что «все бумаги оформили, минуя их, не спрашивая их желания».
Подобные «разоблачения» шиты белыми нитками, так как и рапорт от военнослужащего есть, и необходимые документы собраны (а без участия военнослужащего их попросту не соберешь), и медицинская комиссия пройдена. Но контрактник считает, что с армией пора прощаться. При этом «забывает», что два дня службы по контракту соответствуют одному дню службы по призыву и что, досрочно разрывая контракт, он обязан дослужить в качестве военнослужащего по призыву несколько месяцев.
И снова наши солдатики бегут из армии, попутно вещая на каждом углу, как их «заставляли» заключить контракт. При этом, повторюсь, они «забывают», что в течение 1,5 лет получали в 15–20 раз больше, чем военнослужащие по призыву, что вещевое и продовольственное обеспечение, режим службы также отличался от режима службы военнослужащего по призыву. А ведь даже при нынешнем, прямо скажем, не лучшем обеспечении контрактников каждый из них государству обходится почти в 10 раз дороже военнослужащего по призыву.
А вместе с тем из-за неудовлетворительного денежного довольствия из армии ежегодно увольняются тысячи офицеров-профессионалов. Государство заявляет, что не может обеспечить им достойное существование. Однако тратятся, а практически уходят в никуда деньги для содержания контрактников, которые настоящими военными профи так и не становятся.
Да и вообще в настоящее время экономическое положение России не позволяет содержать армию, комплектуемую только по контракту. Для нас это непозволительная роскошь. Государство до сих пор не может полностью обеспечить не только находящихся на действительной службе, но и находящихся уже в запасе офицеров и прапорщиков жильем, а ведь контрактники не будут жить в казармах, ты им дай хотя бы общежитие, а если он имеет семью, то и квартиру.
ВЫХОД ЕСТЬ
Однако положение дел в Вооруженных Сил исправить можно. Для этого, на мой взгляд, надо принять следующие меры.
Первое. Дедовщина и неуставщина – не изобретение армии. Туда эти негативные явления переносятся с «гражданки», где они существуют зачастую в более мягком и завуалированном виде. В любом коллективе есть лидеры и люди-изгои, с мнением которых фактически никто не считается. В одних коллективах установление лидерства происходит за счет распределения материальных средств, в других – путем морального, а иногда и физического воздействия (те же школьные классы, студенческие группы). В армии в связи с тем, что одновременно, в одном месте собираются сотни молодых людей одного возраста, борьба за лидерство будет более жесткой. Здесь главное слово должно быть за психологами, которые в настоящее время либо плохо подготовлены для такой работы, либо делают ее формально. Именно психологи (опять же по опыту службы) могут посоветовать командирам и воспитательным структурам, как избежать конфликтных ситуаций в подразделении и части в целом. Именно психологи (особенно в военных комиссариатах) должны давать обстоятельную и объективную личностную оценку каждому призывнику и военнослужащему (сейчас в военкоматах, стараясь выполнить план по призыву, такие оценки берут чуть ли не с потолка).
Второе. Думается, для государства не будет очень обременительно восстановить для военнослужащих по призыву такие льготы, как бесплатный проезд на городском и пригородном транспорте, бесплатные почтовые отправления, предоставление их родителям (семьям) 50-процентной скидки на квартплату, электричество и коммунальные услуги, а для лиц, проживающих в сельской местности, – на оплату топлива. Довести денежное содержание военнослужащего по призыву хотя бы до уровня минимального размера оплаты труда. Для лиц, отслуживших установленный срок службы по призыву, ввести внеконкурсное зачисление в государственные высшие и средние специальные учебные заведения (по рекомендации командования) на безвозмездной основе. Если мы живем в условиях рыночной экономики, то и сама служба должна быть привлекательна и создавать перспективу для последующей жизни. В настоящее время служба по призыву – это наказание за бедность.
Третье. Предоставить командованию реальные, а не мнимые права для наведения порядка в войсках и укрепления дисциплины. Ведь только в два места люди идут не по своему желанию – в армию и в тюрьму. Представьте себе, что в местах лишения свободы отменили бы такие виды наказаний, как содержание нарушителя режима в ПКТ (помещение камерного типа) или БУР (барак усиленного режима), или для того, чтобы поместить туда нарушителя, была бы необходима санкция суда! А в армии гауптвахта являлась единственной действенной мерой для военнослужащих, грубо нарушающих воинскую дисциплину.
Наказание в виде дисциплинарного ареста – мощный фактор профилактики и предупреждения преступлений, так как наглядно показывало нарушителю, что его ждет, если он будет продолжать свои противоправные действия. Немало военнослужащих, получивших такое наказание, впоследствии отказывались от совершения более тяжкого проступка, который привел бы их на скамью подсудимых. В частях необходимо создать комнаты задержанных, куда можно было бы помещать военнослужащих, находящихся в состоянии опьянения, этим мы оградим от общения с ним других сослуживцев, а возможно, удержим самого задержанного от совершения другого противоправного деяния.
Четвертое. Пора прекратить порочную практику учета преступлений и грубых дисциплинарных проступков, на основании которых та или иная часть считается более благополучной, а командир в зависимости от их количества – плохим или хорошим. Необходимо учитывать не сколько преступлений совершено (они все равно будут совершаться), а сколько – скрыто командирами и выявлено в результате различных проверок, именно за это наказывая командира. Нужно избавиться от наложения взысканий на командный состав (особенно в материальном плане) за проступки подчиненных, если эти проступки не обусловлены действием командира. Ведь не может же такого быть, чтобы из 150–200 человек в течение месяца никто не нарушил бы дисциплину. Пусть нарушитель и отвечает за содеянное, а командир обязан не допускать безнаказанности.
Пятое. Создание в Вооруженных силах военной полиции нецелесообразно, так как с неуставными взаимоотношениями и другими негативными явлениями она бороться просто не сможет. Этим смогут заниматься только люди, постоянно находящиеся в части и подразделениях, знающие истинное положение дел. Для проведения оперативно-разыскных мероприятий нужно привлекать гарнизонные комендатуры, для чего ввести в них подразделения численностью 10–15 человек (придется, очевидно, внести изменения в Закон «Об оперативно-разыскной деятельности»). Существенную пользу принесло также и введение в частях дознавателей (это могут быть как военные, так и гражданские лица), не подчиненных командирам, а отчитывающихся за свою работу только перед прокурорами.
Большинство частей находятся далеко от военных прокуратур, а военные юристы в виде помощника командира по правовой работе в настоящее время защищают в первую очередь интересы командования, но вопросами воинской дисциплины и правопорядка в части не занимаются. Находясь постоянно в части, дознаватели должны вскрывать совершенные преступления, качественно, на высоком профессиональном уровне проводить дознание и передавать все материалы в военные прокуратуры. Это в первую очередь освободит офицеров от обязанностей, которые они не умеют да и не могут квалифицированно выполнять, позволит заниматься своим прямым делом. Как вариант возможно расширение функций органов военной контрразведки (с соответствующим расширением штатов) и возложение на нее функций оперативно-разыскной деятельности в войсках по борьбе с воинскими и общеуголовными преступлениями.
Шестое. Российским законодательством предусмотрена масса обоснованных и необоснованных отсрочек и освобождений от военной службы. Кроме того, фактически узаконенной стала дача взяток (и довольно крупных) различным должностным лицам – от работников военных комиссариатов до врачей – за возможность избегнуть призыва.
Предлагаю радикальный способ борьбы с этим явлением, уже с успехом опробованный кое-где в СНГ. Уменьшив количество причин, позволяющих «откосить» от военной службы, одновременно внести в законодательство норму, предусматривающую «откуп» от службы в армии. Например, гражданин, не желающий становиться солдатом, имеет право внести установленную сумму (например, эквивалентную 10 тыс. долларам) и остаться на «гражданке».
Кроме того, для лиц мужского пола старше 18 и моложе 40 лет, не прошедших военную службу (службу, приравненную к ней), ввести налог в размере 1–5% дохода. Полученные от этого деньги пустить на увеличение денежного содержания военнослужащим, улучшение бытовых условий, продовольственного и вещевого обеспечения. Ведь люди, имеющие деньги, все равно тем или иным способом откупаются от службы в армии. Так пускай эти огромные суммы идут не на обогащение чиновника, а на укрепление обороноспособности страны.
И последнее. Перевод наших Вооруженных сил на контрактную основу в настоящее время будет способствовать развалу армии. Уменьшать срок службы по призыву уже пытались. Был у нас один период, когда сделали срок службы 18 месяцев. Это привело только к тому, что уровень подготовки солдата снизился наполовину, а призывного контингента потребовалось вдвое больше. Так что, снова будем наступать на те же грабли? А ведь с уменьшением срока службы до 12 месяцев солдат не то чтобы обучиться, испугаться не успеет, что его оторвали от дома, а количество призывного контингента потребуется в четыре раза больше, а его уже сейчас хронически не хватает. С учетом того, что в настоящее время уже призываются молодые люди 1987–1988 годов рождения, через год-два в армию из-за демографических причин придется призывать почти 60% призывного контингента.
Широковещательные декларации о контрактной армии – это не что иное, как популизм. Те финансовые средства, которые запланированы для перевода Вооруженных сил на контрактную систему комплектования, надо направить опять-таки на улучшение питания, жилья, обмундирования, социального обеспечения военнослужащих по призыву. Это будет более разумное вложение денег на более длительный срок.
Пермская область
Дарья Гармоненко