Игорь Каляев
Лишь ученые и конструкторы дадут военным современную технику.
Фото из книги "Вооруженные силы РФ"
В выступлениях ответственных должностных лиц подчас сквозит озабоченность тем, что Россия может быть потеснена с лидирующих позиций по производству вооружений, если не принять неотложных мер по оздоровлению оборонной промышленности. Уже сейчас просматриваются отдельные направления, где возможно серьезное отставание отечественных образцов вооружения и военной техники от зарубежных аналогов по целому ряду характеристик.
БУМАЖНЫЙ МАРАФОН
Возможное отставание можно объяснить целым рядом причин: застойными процессами в оборонно-промышленном комплексе в 90-е годы прошлого века, уходом из производства по возрасту многих ведущих и опытных специалистов, сложными условиями для подготовки смены из-за крайне низкого уровня зарплаты┘
Все это так. Но давайте задумаемся: во время и после Второй мировой войны страна находилась в еще более худших условиях, но тем не менее ВВТ, созданные в те годы, на порядки опережали продукцию иностранных производителей вооружений. Почему?
Да потому, что основу той военной техники составляли достижения отечественных ученых. Несмотря на тяжелое экономическое положение СССР, советское правительство находило возможности поддержать науку, обеспечить самые благоприятные условия для ее тружеников, минимизировать их «непроизводственную» деятельность. Все было организовано так, чтобы ученые занимались своим прямым делом, а не формальным бумаготворчеством. Результаты работы научных коллективов оценивались отнюдь не по количеству порожденных формуляров – по конкретным ТТХ, которые удается получить. Причем эти результаты мгновенно внедрялись в новые изделия практически с чистого листа, без кипы бюрократических согласований.
Попробуйте все это сделать сейчас. Если бы нынешняя система, в которой новые образцы ВВТ разрабатываются и внедряются десятилетиями, существовала в те годы – ничего бы у нас не было. Тогда ученый стоял у вершины пирамиды, а в сегодняшней системе выполнения НИОКР в Министерстве обороны России он – просто лишнее, никому не нужное звено.
Давайте посмотрим, какие препоны необходимо в настоящее время преодолеть ученому для того, чтобы взяться за научное исследование в интересах военного ведомства РФ.
Сперва надо получить лицензию Федеральной службы безопасности на право работ с госсекретами. При этом специальные организации должны провести проверку структуры, где ученый должен трудиться, и оформить соответствующее заключение. На основании данного документа выдается лицензия ФСБ. При этом ученый подпадает под закон о гостайне, который накладывает целый ряд ограничений на возможности его выезда за рубеж.
Но обретение лицензии ФСБ – только начало процесса. Далее необходимо получить лицензию ФАП на право ведения разработок вооружений и военной техники. Это отдельная «песня», которая требует как минимум года различных хлопот и┘ «денег, денег, денег».
Наконец, лицензии имеются. Они дают основание для участия в конкурсе на выполнение НИР. Для чего требуется подготовить еще целую кипу бумаг┘
ЦАРЬ И БОГ ДЛЯ УЧЕНОГО
Допустим, что ученому удалось все-таки выиграть этот конкурс. И вот тут начинается самое интересное – это работа с так называемым представителем заказчика (ПЗ). Институт ПЗ появился еще во времена Петра I, когда нужно было потратить недели и месяцы для того, чтобы добраться от столицы империи до другого города. Поэтому и возникла уникальная служба – «государево око», призванная следить за качеством изготовления оружия на удаленных от Санкт-Петербурга военных заводах.
Несмотря на то что за прошедшие 300 лет средства коммуникаций кардинально изменились и заказчик может сам прибыть для проверки результатов работ в любую точку страны в течение нескольких часов, служба ПЗ сохранилась. А, как известно, «если звезды зажигают, – значит, это кому-то нужно».
По идее представитель заказчика должен контролировать качество выполнения НИР. Однако он понимает это по-своему – его интересует вовсе не содержание и научная значимость полученных результатов, а как можно меньшая стоимость, а также наличие кипы формальных документов, которые в совокупности далеко не способствуют повышению качества проводимых исследований. Ученый должен согласовать с ПЗ трудоемкость работ и экономические нормативы (заработную плату, материалы, накладные и т.д.). При этом ПЗ смотрит на ученого как на вора, пытающегося украсть у Министерства обороны 10 копеек.
Из своих, понятных только ему соображений ПЗ может снизить трудоемкость научных (!!!) работ, как будто является самым крупным специалистом в данной предметной области. Он всеми силами пытается установить уровень зарплаты в несколько раз ниже, чем в среднем по стране, абсолютно не понимая, что «голодный» ученый не в состоянии эффективно трудиться. ПЗ принимает и оценивает результаты работы ученого, словно сам является более «крупным ученым», причем он запросто может срезать стоимость НИР на основе понятного только ему «метода сравнительного анализа» (непонятно с чем?).
Несовершенство системы особенно наглядно проявляется в случае, когда заказчик принимает работу на высоком научно-техническом уровне, а ПЗ утверждает, что она по каким-то формальным причинам либо не выполнена, либо выполнена с низким качеством (и таких примеров масса). То есть ПЗ не представляет интересы заказчика, а подменяет его. И по сути является более «главным», чем сам заказчик.
В общем ПЗ – это «царь и бог», который волен творить с ученым все, что ему заблагорассудится. Ученый же должен стоять по стойке смирно и спрашивать: «Чего изволите?» Понятно, что все это создает хорошую почву для коррупции. Особенно смешно все это выглядит, когда ПЗ начинает учить членов Российской академии наук, как нужно вести исследовательскую работу и нормировать трудоемкость их научного труда.
Здесь имеет место еще одна парадоксальная ситуация. Если ученые находятся в штатах бюджетных организаций, к которым относятся, в частности, вузы и учреждения РАН, то они по закону не имеют возможности брать кредиты. И что получается? Ученому заплатили 30% аванса от стоимости НИР (или этапа). А откуда он может взять остальные 70% средств, необходимых для выполнения работы? Да ниоткуда. Следовательно, ученый должен трудиться бесплатно, уповая на то, что по завершении работы с ним рассчитаются сполна.
Но не тут то было. Когда НИР закончена, приходит тот же представитель заказчика и требует предъявления фактических финансовых затрат, произведенных по работе (этапу работы). Соответственно ученый может показать ему только расходы, произведенные на полученные им деньги аванса. На что ПЗ говорит: «Спасибо вам, но больше ни копейки вы не получите, поскольку у вас нет фактических затрат на оставшиеся 70% объема работ».
Так, опять обманули! Но это еще не все. Появляется следующая фискальная структура – Рособоронзаказ. Приезжают дней на 10 несколько человек (как правило, бывшие ПЗ), которых в течение всего этого периода ученый должен кормить и ублажать, и начинают копать формальную сторону дела, совершенно не вдаваясь в суть полученных результатов. Вся проверка заключается в том, чтобы выявить наличие такой бумажки, сякой бумажки и т.д. При этом, качество выполненной НИР оценивается не ее содержимым, не научными достижениями и их уровнем, а по тому, есть или нет такие-то справки, заключения, расписки, число коих доходит до нескольких сотен.
Таким образом, в настоящее время в Министерстве обороны РФ создана полностью забюрократизированная система, которая не только не стимулирует исследовательскую работу и получение нужных стране новых научных результатов, а, наоборот, делает все, чтобы замордовать ученого и постараться отторгнуть его. Ведь он заведомо рассматривается как махинатор, который спит и видит, как бы обмануть российское военное ведомство. А то, что на содержание всех проверяющих структур уходят огромные бюджетные средства, которые на порядок превышают деньги, «сэкономленные» для государства за счет их фискальной псевдодеятельности, – это считается нормальным и об этом никто почему-то не задумывается.
Резюме следующее. Существующая система проведения НИОКР в интересах Министерства обороны не отвечает современным вызовам и ее необходимо срочно менять. НИР – это научная работа, и как ее выполнять – знает только ученый, а не ПЗ или представители Рособоронзаказа. И не надо ему при этом мешать, мордовать его и издеваться над ним. Наоборот, нужно создать условия, минимизирующие ненаучную деятельность ученого в процессе выполнения НИР, и всю его энергию, знания и опыт направить на получение конечного научно-технического результата. Необходимо создать «зеленую улицу» для членов РАН, которые имеют общепризнанные научные достижения.
НИР должен оценивать непосредственный заказчик (заказывающие управления, институты Минобороны, НТК МО и т.п.), а не его, мягко говоря, далеко не всегда очень компетентный представитель (например, бывает так, что ПЗ, специализирующийся по автобронетанковой тематике, может контролировать работу, выполняемую по заказу ВВС). Причем оценивать по сути полученного научно-технического результата, а не по наличию тех или иных формальных бумаг. Ни ПЗ, ни Рособоронзаказ не должны вмешиваться в ход выполнения НИР и тем более судить о ее научно-техническом качестве. Институт представителей заказчика если и должен сохранить свой контроль, то только над поставочными работами, но никак не над НИР.
Все это позволит не только повысить качество выполнения научно-исследовательских работ, но и существенно сэкономить бюджетные средства за счет сокращения сонма проверяющих, число которых в последние годы возрастает экспоненциально. Иначе, если систему не изменить, все ученые, которые имеют востребованные научные результаты, просто-напросто откажутся от сотрудничества с Министерством обороны. Что сейчас повсеместно и происходит.
Останутся же только те люди и организации, которые не имеют конкурентоспособных идей и потому готовые выполнять любые, самые маразматические требования, чтобы получить какую-то копейку по принципу «нам делают вид, что платят, а мы делаем вид, что работаем». Либо хорошо освоившие другой принцип, что «сначала должен быть откат, а потом выстрел». Но при этом ни о каком развитии российских ВВТ и их достойной конкуренции на мировых рынках вооружений в ближайшем будущем не стоит даже и мечтать.
Статью можно завершить перефразировкой известного изречения Наполеона: «Армия, которая не хочет платить отечественным ученым, будет платить иностранным». Что, впрочем, уже приходится отмечать: недавно появилась информация, что на новых российских танках будут стоять французские тепловизоры.
