Александр Храмчихин
Таких крылатых ракет у России, к сожалению, нет.
Фото с сайта Минобороны США
Если гипотетические предложения новой администрации США о сокращении количества боевых частей, имеющихся в стратегических ядерных силах Соединенных Штатов и Российской Федерации, до 1 тыс. единиц станут реальностью, это может породить целый ряд совершенно новых проблем, ранее находившихся на периферии внимания экспертов и политиков.
КИТАЙСКИЙ ФАКТОР
Во-первых, в случае воплощения в жизнь столь радикальных мер Америка и Россия, по сути, теряют свое абсолютное превосходство в СЯС над другими ядерными державами. В результате арсенал стратегических сил Китая окажется как минимум уже сопоставимым с такими же арсеналами США и РФ. Причем этот фактор имеет гораздо большее значение для Москвы, чем для Вашингтона.
Дело в том, что на Поднебесную, в отличие от России и Соединенных Штатов, не распространяется действие Договора о ракетах средней и меньшей дальности. А ведь именно такие ракеты и составляют основу ядерного арсенала Китая. Они не смогут долететь до территории США, зато в состоянии достичь многих важнейших российских объектов. Количество МБР, способных поразить цели в Америке, у Китая, видимо, не превышает 50 штук. Зато число РСД, от ударов которых уязвима лишь территория России, исчисляется несколькими сотнями.
Соответственно, если в распоряжении СЯС РФ останется 1 тыс. боевых частей, китайский стратегический ядерный потенциал практически сравняется с таким же российским потенциалом, но по-прежнему будет в разы отставать от американского СНП. При этом Поднебесная имеет колоссальное преимущество над Россией в обычных вооруженных силах, просто несоизмеримы мобилизационные ресурсы двух стран, общая протяженность сухопутной границы между которыми равна 4,3 тыс. км. Данные факторы Москве нельзя забывать никогда, как бы хорошо ни складывались ее отношения с Пекином в тот или иной конкретный период. Тем более с учетом сохранения скрытых территориальных претензий Китая к России и ряда объективных обстоятельств – огромная численность населения, высокая безработица, нехватка природных ресурсов и острейшие экологические проблемы. Автор со страниц «НВО» неоднократно обращал на все это внимание, ибо, на его взгляд, Китаю неизбежно придется прибегнуть к внешней экспансии.
Естественно, в случае радикального сокращения СЯС Россия будет заинтересована в том, чтобы КНР присоединилась к Договору об РСМД, однако не существует никаких инструментов, способных принудить Пекин к этому, а для Вашингтона данный аспект особого интереса не представляет.
СТАВКА НА КРЫЛАТЫЕ РАКЕТЫ
Другим критическим моментом будущего гипотетического соглашения для России явится то обстоятельство, что крылатые ракеты морского базирования до сих пор были исключены из всех договоров, касающихся ограничений и сокращений СЯС. В более широком смысле речь идет о значительном превосходстве Соединенных Штатов над Российской Федерацией в обычном (неядерном) высокоточном оружии и средствах противоракетной обороны.
В случае уменьшения стратегических ядерных потенциалов США и РФ до 1 тыс. боевых частей Америка может полностью отказаться от морской составляющей СЯС. Она оставит себе пару сотен МБР «Минитмен-3» (по три БЧ на каждой) и по паре десятков стратегических бомбардировщиков В-52Н (по 20 крылатых ракет) и В-2 (КРВБ не несут, поэтому каждый самолет засчитывается за 1 заряд). А все атомные подлодки типа «Огайо» (сейчас их 14) будут переоборудованы в носители КРМБ. Данная технология уже отработана на первых четырех субмаринах данного проекта: вместо 16 БРПЛ «Трайдент-2» на них установили по 154 крылатые ракеты (по семь в 22 ракетных шахтах). В этом случае 18 лодок смогут нести суммарно 2772 КРМБ.
Кроме того, в составе военно-морских сил США имеются 52 многоцелевые атомные подлодки: три типа «Си Вулф», четыре типа «Вирджиния» (всего планируется построить до 30 таких ПЛА) и 45 типа «Лос Анджелес» (постепенно выводятся из состава ВМС). Все «Вирджинии» и 31 «Лос Анджелес» имеют по 12 шахт для КРМБ, то есть суммарно они несут 420 крылатых ракет. Кроме того, 52 эти субмарины обладают возможностью запускать КР и через обычные торпедные аппараты, следовательно, количество КРМБ на них может быть еще больше. Таким образом, если все «Огайо» будут переоборудованы под крылатые ракеты, на многоцелевых атомных подлодках ВМС США окажется от 3,2 до 3,5 тыс. КРМБ, не идущих ни в какой зачет.
Наконец, 22 крейсера типа «Тайкондерога» и 52 эсминца типа «Орли Берк» оснащены системой «Иджис» с установкой вертикального пуска (УВП) Мк41. В каждой ячейке такой УВП может находиться либо КР «Томагавк», либо ЗУР большой дальности «Стандарт», либо четыре ЗУР малой дальности «Си Спарроу», либо противолодочная ракета «Асрок». Сегодня 74 крейсера и эсминца с «Иджисом» уже суммарно имеют на борту 7478 ячеек УВП. Но предполагается построить еще девять «Орли Берков», и тогда количество ячеек УВП возрастет до 8342.
Крылатые ракеты являются в высшей степени удобным оружием. Они относительно дешевы (примерно 1 млн. долл. за штуку), обладают очень высокой точностью, их очень трудно обнаружить и сбить. Вдобавок надо помнить, что существуют КР как в ядерном, так и в нескольких вариантах обычного снаряжения. Поэтому США уже имеют огромный опыт их применения в локальных войнах, начиная с операции «Буря в пустыне» в 1991 году.
Что касается ЗУР «Стандарт», то они весьма эффективны в поражении обычных аэродинамических целей, а модификация SМ-3 успешно испытана в качестве противоспутникового оружия, следовательно, обладает возможностями поражения любых баллистических ракет, включая МБР.
Таким образом, крейсера, эсминцы и многоцелевые атомные подлодки ВМС США обладают колоссальными ударными и оборонительными возможностями, причем обеспечивают очень высокую мобильность и гибкость применения вооружений. И вместе с тем на них не распространяются никакие договорные ограничения.
БЕСПРОИГРЫШНАЯ ИГРА США
Российский Военно-морской флот имеет примерно 20 ПЛА проектов 971, 945 и 671РТМК, способных запускать крылатые ракеты через торпедные аппараты. Но выйти в море смогут не более половины из них. Остальные же лодки стоят в ремонте, из которого, не исключено, уже никогда не вернутся. Следовательно, общее число КРМБ на наших боеготовых атомных субмаринах, видимо, не превышает 100. При этом российские крылатые ракеты (как морского, так и воздушного базирования) снаряжены только ядерными боеголовками, поэтому не могут быть применены в обычных войнах.
На надводных кораблях ВМФ РФ нет ничего даже отдаленно напоминающего систему «Иджис». Существующий в единственном экземпляре атомный крейсер «Петр Великий» формально обладает огромной боевой мощью, тем не менее он предназначен только для морского боя, причем и здесь его гибкость почти нулевая (целями могут быть только крупные надводные корабли). А действовать против береговых объектов или решать задачи ПРО он почти не может. Остальные наши немногочисленные корабли океанской зоны имеют в этом плане нулевой потенциал.
Неудивительно, что американцы готовы пожертвовать своими СЯС, чтобы минимизировать российские стратегические ядерные силы. Это вполне объяснимо. СЯС обременительны, поскольку поглощают огромные средства, однако их невозможно применить в реальном бою. Вот почему Вашингтон готов сократить свой стратегический ядерный арсенал и оставить лишь как некую суперстраховку на самый крайний случай.
Ведь если вдруг между США и РФ начнется война, Соединенные Штаты без всякой всемирной экологической катастрофы обезвредят СЯС России с помощью высокоточного неядерного оружия (в первую очередь – КРМБ), а немногочисленные остатки добьют с помощью противоракетной обороны морского базирования. Абсолютно бесполезную ПРО наземного базирования, из-за которой Москва находится в состоянии перманентной истерики, администрация Обамы (в отличие от команды Буша-младшего она не страдает антитеррористической паранойей) спокойно отправит на «свалку истории». Это будет подано в качестве уступки России, хотя гипотетическая ПРО в Восточной Европе нам в принципе ничем угрожать не могла.
Применительно к России в случае реализации плана Обамы всё относительно ясно. В составе ВМФ останутся 4-5 РПК СН проекта 667БДРМ. Каждый из них будет нести по 16 БРПЛ Р-29РМ, по четыре БЧ на каждой. В ВВС будет 15 Ту-160 (по 12 КР на каждом) и, может быть, несколько наименее старых Ту-95МС (по 6 или 16 КР в зависимости от модификации). В РВСН останется примерно 200 «Тополей» различных модификаций и пара десятков РС-18 и РС-20, которые, может быть, будут понемногу заменяться на виртуальные пока РС-24.
Собственно, к такой конфигурации наши СЯС движутся сами по себе, без всяких договоров. И это, кстати, главная причина, по которой Москва не сможет от договора отказаться.
АЛЬТЕРНАТИВЫ НЕТ
Уместно напомнить, что «антинародный режим Ельцина» оставил в составе РВСН (на начало 2000 года) 756 МБР с 3540 БЧ. После этого случилось «возрождение былой мощи ВС», по итогам 9 лет которого мы сегодня имеем в РВСН 426 МБР с 1586 БЧ. Такое суверенно-демократическое know-how – возрождение мощи путем ее уполовинивания. Причем ситуация усугубляется с каждым годом. Моноблочные «Тополя» поступают на вооружение в количестве нескольких единиц в год, многозарядные РС-18 и РС-20, а также «Тополя» выпущенные в конце 1980-х, списываются десятками.
Ситуация с морской составляющей СЯС еще хуже. Авантюра с «Булавой», создание которой было поручено организации, никогда не занимавшейся БРПЛ, уже окончилась крахом: если 90% испытаний изделия неудачны (а пока ситуация именно такова, из 10 испытаний БРПЛ полностью успешным было всего одно), то шансов его принятия на вооружение нет. Возобновление производства Р-29РМ является паллиативным решением, поскольку РПК СН проектов 667БДРМ придется списывать в обозримом будущем. А новые лодки проекта 955 рассчитаны на «Булаву», которой не будет.
Что касается авиационной составляющей, то и ее пополнять нечем, кроме того, в наших СЯС она всегда была наименьшей, иногда вообще чисто символической.
Таким образом, мы скатываемся к 1 тыс. БЧ, а то и меньше, совершенно независимо от того, будет подписан договор с США или нет. Соответственно, лучше уж его подписать, невзирая на все приведенные выше обстоятельства, сохранив хотя бы формальное равенство с американцами. Альтернатива одна: подавляющее превосходство Соединенных Штатов и в СЯС, и в высокоточном оружии. И уравнивание с Китаем в СЯС при колоссальном отставании от него в обычных силах.
Если переговоры о радикальных сокращениях СЯС действительно начнутся, Москва почти наверняка будет притягивать к ним вопрос о восточноевропейской ПРО. Как уже было сказано выше, Обама и так готов от нее отказаться в силу очевидной бесполезности. Но из-за иррациональной позиции Москвы он это решение подаст как уступку нам, за которое потребует встречных уступок. Хуже того, Россия может попытаться ставить на переговорах совершенно не имеющий к ним отношения вопрос о неприеме в НАТО Украины и Грузии.
Между тем принципиальных вопросов хватит внутри самого договора. В первую очередь речь должна идти об обязательной физической ликвидации не только сокращаемых зарядов, но и их носителей, причем не только баллистических и крылатых ракет, но и бомбардировщиков и подлодок. Никакие переделки ПЛАРБ под носители КРМБ недопустимы. Кроме того, каким-то образом необходимо решать вопрос об этих самых КРМБ на ПЛА, крейсерах и эсминцах, а также о ПРО морского базирования.
Проблема в том, что Москва не имеет никаких рычагов давления на Вашингтон по этим критическим для России вопросам (как и на Пекин по вопросу об РСМД). Тем более, если РФ, ставя вопросы, не имеющие отношения к проблеме, получит по ним «уступки», она уже не сможет рассчитывать на уступки по вопросам принципиального характера. Америка, предлагая радикальные сокращения СЯС, в значительной степени оказывает нам любезность. Она может позволить себе ничего не сокращать, с интересом наблюдая за тем, как мы сокращаемся без всяких договоров.
Василий Матвеев 
