Николай Тархов
Вот это явно доброкачественное изделие отечественного ОПК.
Фото из энциклопедии "Оружие и технологии России"
Автор этих строк прослужил и проработал в системе военных представительств (ВП) Министерства обороны СССР и России более 40 лет, последовательно занимал все офицерские должности от младшего военпреда до старшего военпреда – руководителя и уполномоченного начальника вооружения Военно-воздушных сил. А потому не может спокойно смотреть на предпринимаемые в последнее десятилетие попытки развала, как он считает, хорошо налаженного в предшествующие годы механизма военного контроля качества ВВТ.
РЕФОРМАТОРСКИЕ УДАРЫ
Действовавшая система военного контроля за разработкой и производством военной продукции складывалась на протяжении столетий и приобрела свой окончательный вид в советский период. Вплоть до XXI века в каждом виде и в большинстве родов войск Вооруженных сил страны имелись «свои» военные представительства, «свои» отделы (в ВВС – служба) контроля и кадры военных представителей. ВП каждого вида и рода войск были подчинены тому или иному тематическому отделу заказывающих управлений. Каждое военное представительство возглавлял старший военпред (с конца 1986 года – начальник), а несколько военных представительств подчинялись районному инженеру (с конца 1986 года – уполномоченному).
Как теперь модно говорить, сложилась четкая и легко управляемая вертикаль военного контроля: старший военпред (начальник) военного представительства – районный инженер (уполномоченный) – офицер отдела заказывающего управления – начальник отдела – начальник управления. Общее руководство их деятельностью, кадровой и методической работой, а также организацией и проведением ежегодных сборов старших военпредов занимались отделы (в ВВС – служба) контроля и кадров военных представительств.
Такая структура обеспечивала эффективный и действенный военный контроль за поставкой в войска качественных, надежных и передовых по своим характеристикам образцов вооружения, боеприпасов, снаряжения и техники.
Увы, реформаторский зуд, охвативший в последнее десятилетие государственные структуры России, коснулся и военных представительств. Может быть, это и принесло бы пользу. Однако в основу перемен был положен простой принцип: все, что существовало в советское время, нужно обязательно разрушить.
Первый удар на систему военного контроля обрушился в конце 1997 года, когда вышла директива Генерального штаба, упразднявшая такое важное звено управления, как аппараты уполномоченных. В этот период я, заканчивая военную службу, уже восемь лет являлся уполномоченным начальника вооружения ВВС и, считая неправильным принятое в Генштабе решение, неоднократно докладывал об этом по команде. Причем жизнь подтвердила мою правоту: спустя 10 лет, в 2009 году аппараты уполномоченных были воссозданы вновь!
Второй удар по системе военного контроля последовал в начале 2000-х годов. Тогда были расформированы отделы (в ВВС – служба) контроля и кадров военных представительств. Ранее распределенные по видам и родам войск Вооруженных сил военные представительства, число которых по стране определялось трехзначной цифрой, переподчинили единому Управлению военных представительств Минобороны России.
Не могу даже себе представить, как может начальник этого управления оперативно и эффективно организовывать работу сотен ВП, контролирующих разработку и производство всего и вся: от аэродромных плит до боевых самолетов, от патронов к стрелковому оружию до сложнейших управляемых ракетных комплексов, атомных подводных крейсеров и т.д.
Правда, в первое время ситуация хоть как-то смягчалась тем, что во главе Управления военных представительств (этого монстра!) оказались опытнейшие специалисты, долгие годы занимавшие руководящие посты в ликвидированных отделах (в ВВС – службе) контроля и кадров.
Эти офицеры как могли препятствовали попыткам развала системы военного контроля. Неудивительно, что реформаторам Минобороны с такими людьми было не по пути, и двух опытнейших специалистов, накопивших бесценный и многолетний опыт руководства военными представительствами, уволили в запас – быстро, оперативно и даже без полагающихся им за долгую безупречную службу почетных проводов.
ВОПИЮЩЕЕ БЕЗЗАКОНИЕ
Но все это были, как показала жизнь, лишь «цветочки». «Ягодки» созрели в 2008–2009 годах, когда вместо скомпрометировавшего себя за многие годы слова «реформирование» для процесса разложения системы военного контроля подыскали иное название – «перевод военных представительств на новый облик».
Сначала появилась на свет директива министра обороны Анатолия Сердюкова от 30 ноября 2008 года № Д-102, согласно которой уже до 31 декабря 2008 года требовалось расформировать 184 военных представительства МО. Как посчитал министр, делается это «в целях оптимизации организационной структуры военных представительств».
Замечу, что дело даже не столько в самом факте одновременной ликвидации такого количества ВП (может быть, некоторые из них и в самом деле заслуживали подобной участи), сколько в той поспешности, с которой предписывалось это осуществить – за один месяц. А ведь гражданский министр обороны Анатолий Сердюков наверняка знает, что согласно Трудовому кодексу РФ увольнению гражданского персонала должно предшествовать обязательное ознакомление его об этом (под роспись) не менее чем за два (два!) месяца до увольнения. Разрешите спросить, как можно, подписывая приказ 30 ноября, предписывать его реализацию уже через месяц? И еще: если уж министр подписал свой приказ, не обращая внимания на сроки, то чем думал юрист, визируя этот вообще-то противозаконный по срокам реализации приказ?
Подчеркну, что исполнительная директива Генерального штаба, определяющая порядок расформирования 184 военных представительств в соответствии с вышеназванной директивой министра обороны, «родилась» только 30 декабря, а, так сказать, «на места», в ВП выписки из этой директивы поступили, естественно, не ранее чем через месяц. О каком же своевременном выполнении директивы министра обороны могла идти речь?
Чтобы «выбить» у гражданского персонала 184 расформированных ВП согласие на увольнение до 31 декабря, в эти военные представительства из Управления военных представительств было выслано 19 декабря (то есть даже еще до утверждения исполнительной директивы Генерального штаба!) письмо, в котором говорилось буквально следующее: «в целях┘ снятия социальной напряженности среди личного состава военных представительств┘ довести до подчиненного личного состава информацию о принятом решении о передаче с 31 декабря 2008 года штатной численности гражданского персонала военных представительств, подлежащих расформированию в соответствии с директивой министра обороны Российской Федерации 2008 года № Д-102 в другие военные представительства региона. Соответствующие указания разрабатываются ГОМУ Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации и будут доведены в установленном порядке до военных представительств...»
Однако и здесь людей обманули: должности гражданского персонала были введены в штат других военных представительств, но лишь на несколько месяцев – до 1 июня 2009 года. И в конце мая люди остались без работы – в наше вообще-то непростое время так называемого финансового кризиса.
НЕЛЕПАЯ ДИРЕКТИВА
Дальше – больше! В головах министра обороны Анатолия Сердюкова и начальника Генерального штаба генерала армии Николая Макарова родилась очередная идея: всю организационно-штатную структуру военных представительств России нового облика надо строить по формуле: «1 – 2 – 3 = 3 – 2 – 1», что в переводе на общечеловеческий язык означает: по штату в военных представительствах 1-й и 2-й категории должно быть соответственно три и два офицера, 3-й категории – один офицер.
Реализуя эту идею, Генеральный штаб 23 марта 2009 года утвердил директиву № 314/9/1000 со сроком реализации до 1 июня 2009 года, согласно которой в военных представительствах 1-й и 2-й категории оставалось по два офицера, в военных представительствах 3-й категории – по одному офицеру (то есть была применена формула «1 – 2 – 3 = 2 – 2 – 1») с одновременным уменьшением численности гражданского персонала. Когда об этой директиве стало известно военнослужащим военных представительств и руководителям оборонных предприятий и ведомств, удивлению и возмущению их не было предела. Действительно, как могут два офицера организовывать контроль и обеспечивать качество сложнейших комплексов? Например, атомных подводных крейсеров или президентского авиационного борта.
Давайте на минуту представим себе, что будет при реализации названной директивы Генерального штаба: вот один из двух офицеров убыл в законно полагающийся ему отпуск, а второй в период отсутствия своего сослуживца неожиданно заболел. Кто же тогда будет руководить деятельностью военного представительства, оформлять паспорта, формуляры и финансовые документы на принимаемую продукцию, издавать приказы по личному составу и т.д. и т.п. Ответа на эти вопросы нет и не может быть, поскольку ни одному из лиц гражданского персонала военного представительства права на решение этих вопросов не дано.
Достоверно знаю, что некоторые начальники больших по численности ВП сразу же заявили, что не видят возможности продолжать службу.
Кстати сказать, еще до подписания этой директивы из Управления военных представительств 18 марта 2009 года уже было направлено указание о том, что необходимо сообщить личному составу ВП под роспись о возможном расторжении трудовых договоров (контрактов) с работниками. Ибо планируется перевод с 1 июня 2009 года военных представительств на новые штаты в соответствии с перспективным обликом Вооруженных сил. Можно только догадываться, сколько волнений и слез принесло это сообщение в тысячи семей.
Нелепость директивы Генерального штаба от 23 марта 2009 года оказалась столь очевидной, что уже 27 марта, то есть через три дня после подписания, ее действие было приостановлено. Признаться, о таком факте автор за четыре десятилетия службы в системе военных представительств не слышал ни разу.
УСПОКАИВАТЬСЯ РАНО
10 апреля 2009 года по результатам проведенного в Министерстве обороны совещания с участием представителей ГК «Ростехнологии», Роскосмоса, Росатома, Объединенной авиационной корпорации и Объединенной судостроительной корпорации принимается окончательное решение о приостановке действия названной директивы. После чего в «Независимом военном обозрении» публикуется статья под названием «Приемка остается в строю». В ней оптимистично утверждается, что «создан прецедент, когда удалось подкорректировать ошибочные решения по проводимой реформе структур Министерства обороны РФ».
К сожалению, не могу разделить этого оптимизма.
Во-первых, печально известная директива не отменена, подчеркну: ее действие только приостановлено. Как следствие, в любой момент она может быть разослана для исполнения.
Во-вторых, из источников, заслуживающих доверия, автору стало известно, что в недрах военного ведомства будто бы уже родился «закрытый» приказ министра обороны о переходе ВП на новый облик, который фактически повторяет содержание «приостановленной» директивы. Такие действия ведомства можно понимать так: раз не получилось «реформирование» с помощью открытой директивы Генерального штаба, попробуем реализовать намеченное посредством издания закрытого приказа министра.
В-третьих, в статье «Оружие идет в войска» (газета «Красная звезда» от 18 июня 2009 года, № 106) со ссылкой на заявление начальника вооружения Вооруженных сил РФ – заместителя министра обороны Владимира Поповкина утверждается, что «на сегодняшний день на предприятиях числится около 2,5 тыс. военных представителей». Со всей ответственностью заявляю, что на сегодняшний день численность военных представителей значительно больше этой цифры. Убежден, что Владимир Поповкин просто назвал желаемую цифру, которая планируется в новом облике военных представительств, и если разделить эту цифру на число военных представительств страны, то количество военнослужащих в одном военном представительстве получится очень близким к знаменитой формуле нового облика: «1 – 2 – 3 = 2 – 2 – 1».
Кстати, как говорится в этой же статье, Владимир Поповкин «пояснил, что в настоящее время на оборонных предприятиях военные представители занимают определенные должности – кто «зам» по экономике», кто «зам» по испытаниям». Не знаю, но лично я никогда не знал раньше и не знаю сейчас ни одного офицера ВП, который по совместительству работал бы еще и на предприятии. Поэтому считаю слова начальника вооружения оскорбительными для офицеров военных представительств.
В-четвертых, неоднократно были озвучены планы изменения порядка военного контроля. В частности, опять-таки Владимир Поповкин на страницах «Красной звезды» уже заявлял, что в дальнейшем для осуществления контроля за выпускаемыми образцами вооружения и военной техники будут созданы мобильные группы для приемки только конечной продукции. Уверен, что это неизбежно приведет к снижению качества и надежности ВВТ, так как данные показатели любых изделий гарантируются прежде всего благодаря эффективному контролю технологического цикла их изготовления, а не только и не столько приемкой произведенных образцов (партий).
В-пятых, до настоящего времени (а уже закончился июль) неизвестно, принято ли на уровне президента Российской Федерации решение о необходимости содержания военных представительств Министерства обороны вне норм численности Вооруженных сил, как это предлагалось в направленном в администрацию главы государства докладе министра обороны Анатолия Сердюкова, подготовленном по результатам проведенного 10 апреля совещания.
В-шестых, о том, что Генеральный штаб может, не считаясь ни с чем, принимать ошибочные решения, автор заявлял еще в 1997 году, пытаясь доказать ошибочность принятого решения о ликвидации аппарата уполномоченных. И жизнь подтвердила мою правоту. Сейчас, спустя 10 лет, я вновь заявляю, что Генеральный штаб принимает ошибочное решение, принципиально изменяя существовавшую многие и многие годы структуру военных представительств. И если это случится, уверен, разрушится эффективная система военного контроля. А через несколько лет придется вновь воссоздавать проверенную жизнью организационно-штатную структуру военных представительств советского времени.
Дарья Гармоненко 