Юрий КИРИЛЛОВ
Не так давно наша страна вполне могла сама обеспечить себя вертолетоносцами. На снимке - крейсер «Москва» проекта 1123.
Фото из книги «Флот России»
Около года уже в кругу специалистов муссируются слухи о перспективах приобретения для ВМФ России французских УДК «Мистраль». Теперь, после визита во Францию президента и сделанных там совместных заявлений, дело, кажется, готово перейти в практическую плоскость.
Первое, что приходится отметить: редкий случай, когда по поводу отдельных вопросов перспективного военного строительства – столько столь разнополярных мнений. – На то свои причины: впервые почти за 70-летний срок (репарации не в счет) государство открыто идет на заимствование столь крупного комплекса вооружения за рубежом. До сих пор уверенность в том, что отечественный ВПК знает и готов создать все, что потребуется для обороны страны, была полной.
Следовательно, сделка по «Мистрали» может быть расценена и как недоверие к собственному ВПК, доселе занимавшему в государстве незыблемые позиции, и как известная смелость и гибкость в стремлении следовать в строительстве ВС (ВМФ) кратчайшим путем достижения сразу нескольких целей, в том числе руководствуясь критерием «время – стоимость – эффективность»┘ Кроме того, этот шаг может демонстрировать независимость от мнения о нас как о самодостаточном, универсальном, признанном доселе поставщике на мировой рынок вооружений.
Пока ясно одно: шаг руководства с приобретением француза настолько неординарен, что застает врасплох не только профессиональных, но и менее профессиональных аналитиков-наблюдателей, просто любителей покопаться в оперативных и оперативно-стратегических «завалах» последствий того или иного серьезного шага в военном строительстве. Настолько, что вызывает глубокие сомнения, все ли здесь до конца ясно даже тем, перед которыми открыты все карты и по профессиональным рекомендациям которых руководство страны предпринимает подобные шаги. Не говоря уже о том, что только время и развитие событий дадут ему окончательную оценку – трудно при минимуме информации делать какие-либо окончательные выводы и заключения. Между тем некоторые предварительные замечания и вопросы не только допустимы и естественны, но и необходимы (в силу несомненной важности дела) уже сейчас. Обратимся хотя бы к некоторым из них.
А. Кризис военно-морских вооружений, поразивший нас, столь глубок, что восстановить адекватный принятым государством обязательствам и заявлениям корабельный состав и мощь группировок ВМФ силами и средствами собственной промышленности в заданные сроки сегодня мы объективно не в состоянии. И скрывать это дальше было бы преступлением против страны: за этим может последовать несостоятельность внешней политики.
Б. УДК, класс кораблей, о которых идет речь, у нас никогда не строились, и не возникает сомнений, что попытки их создания на отечественной почве неизбежно вызвали бы массу труднопреодолимых затруднений. Между тем на всех современных флотах мира они есть, либо их скорейшим приобретением там серьезно озабочены, ибо ни один класс кораблей и вооружений в целом в такой степени не соответствует тенденциям развития сил и средств вооруженной борьбы в современных условиях. В этом проекте как нигде сходятся интересы и возможности почти всех видов и даже родов ВС. К тому же большинство счастливых обладателей этих кораблей прибегали к иностранной помощи или кооперации в их постройке и вооружении.
В. На вопрос (его тоже задают) – а не проще ли вместо этого восстановить наши БДК I ранга – несложно ответить: это корабли мало сопоставимые, и УДК, безусловно, выигрывает прежде всего своими оперативно-тактическими возможностями по высадке десанта, имея в арсенале до 16 вертолетов и несколько КВП; кроме того, условия обитаемости на французском корабле заведомо на порядок выше, что чрезвычайно важно в длительном плавании для поддержания боеспособности десанта. Особенно в теплых водах (кто там плавал, тот знает, о чем идет речь).
Г. Вместе с тем совершенно очевидно, что ввод в строй подобных кораблей не может самым естественным образом не востребовать соответствующего количества эскортных кораблей для обеспечения амфибийных групп на переходе морем в районах боевого маневрирования и высадки, то есть приобретение УДК автоматически стимулирует оживление военного кораблестроения.
Д. Появление в составе ВМФ УДК, особенно в той части проекта, что предполагает строительство двух единиц на отечественных верфях, – учитывая авианосную конструкцию и архитектуру последних, – не может не способствовать продвижению (причем по правильному пути) процессов проектирования и строительства новых отечественных авианосцев, насчет которых также уверенно декларирует наше руководство. Будет ли оно иметь решающее значение – время покажет, но одно ясно: лишним никогда не станет┘
Это то, что лежит на поверхности и не нуждается в дополнительных сведениях, доступ к которым по известным соображениям ограничен. Вместе с тем по ходу наших рассуждений не может не возникнуть целого ряда естественных вопросов, от ответа на которые объективно будет зависеть эффективность всего проекта, независимо от того, что на этот счет думают сегодня наши стратеги и руководство.
ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ
Что касается самых масштабных примеров – они относятся к периоду, непосредственно предшествующему РЯВ. Не успевая выполнить Кораблестроительную программу для нужд Дальнего Востока своими силами, Россия заказывает целый ряд кораблей за границей. Их группировка (от ЭБР, КР до ЭМ) в совокупности составила до 30% от общего состава первого эшелона сил (1-й Тихоокеанской эскадры). И это были не худшие корабли!
Второй целью, которую традиционно преследовали заказом кораблей за границей, было естественное обогащение отечественного военного судостроения лучшим мировым опытом с целью недопущения отставания. Все лучшее в технологиях, отмеченное на «импортных» кораблях, немедленно переносилось на проекты перспективных ЛК и КР. Видимо, поэтому послевоенные «Андрей Первозванный», «Павел I» на Балтике, «Иоанн Златоуст» и «Евстафий» на Черном море ничем не уступали лучшим английским преддредноутам.
В межвоенный период (1905–1914 годы) заимствование за рубежом ограничивается, хотя Россия, потерявшая в предыдущей войне огромный флот, отчаянно нуждалась в современном корабельном составе. Тем не менее в порядке исключения лучший в мире броненосный крейсер «Рюрик» для России был все же построен в Англии. В оснащении новейшего эсминца «Новик» – прежде всего машинами и котлами – заимствован германский опыт, а турбинами новых дредноутов – английский, фирмы «Парсонс». Между тем отставание в некоторых технологиях, в первую очередь касающихся установки и монтажа уникальных сверхтяжелых трехорудийных башен с 14╫ в 54 калибра длиной орудиями (изготовление погонных шаров), изготовлении самих орудийных цапф, помешало достроить и ввести в строй хотя бы часть из серии очень перспективных и мощных русских броненосцев типа «Бородино». Впрочем, уже тогда наметился кризис в изготовлении особо мощной корабельной брони и некоторых других технологиях, необходимых в военном судостроении┘
В советское время начало массовому современному отечественному военному кораблестроению было положено заимствованием итальянского опыта в виде проекта легкого крейсера, лидеров, покупкой в Германии недостроенного крейсера – но это была именно вынужденная мера.
Далее – только то, что нам досталось по ленд-лизу и репарациям.
А дальше – все сами! До сегодняшнего дня!
А что же сами?..
Действительно, а что же сами? ВМФ с конца 60-х и особенно на пике своего развития становится флотом современным и не может не вызывать уважения у своих могучих противников. Традиционно несбалансированный, он тем не менее почти всегда отличался какими-то ноу-хау, как говорят у них – дающими односторонние преимущества, хотя бы отчасти компенсирующие недостатки. Саму его несбалансированность, как родовую болезнь, было бы правильным отнести не столько к проблемам технологического плана, сколько к издержкам военно-морского мышления, которому традиционно не оказывалось должного внимания на национальной почве (см. воспоминания адмирала Кузнецова). Взять хотя бы проблему проблем – авианизацию; во-первых, она предполагает очень немалый путь, который требуется пройти: от освоения самого принципа полетов с палубы современных боевых самолетов и вертолетов до достижения необходимых оперативно-тактических нормативов боевого применения палубной авиации. Кроме формально согласных с ней в рядах высшего руководства флотом она должна иметь заинтересованных, талантливых и компетентных исполнителей, находящихся внутри самого живого процесса практической реализации идеи. При этом наделенных достаточными полномочиями. Ошибка нашего руководства состоит в том, что проблему полагают возможным решить неким разовым мероприятием, вроде того – решили, построили┘ и залетали, как надо┘
Понятие проблемы авианизации вовсе не исчерпывается банальным отсутствием авианосцев в составе ВМФ – сюда вообще-то относятся весьма странные взаимоотношения, сложившиеся у наших морских десантных, противолодочных сил (в меньшей степени), ударных, минно-тральных, поисково-спасательных и других сил с вертолетами, причем самого различного назначения и в массовых количествах. Цена этому явлению – и есть та несбалансированность флота во всей своей неприглядности и беспомощности, то есть неспособность его самостоятельно действовать на избранных направлениях океанских ТВД без ограничений.
Чтобы усилить впечатление, укажем на отсутствие и неиспользование, по-прежнему в интересах основных корабельных соединений, – ЛА ДРЛО, хотя точку в споре об их абсолютной необходимости давно поставил опыт Фолклендской войны 1982 года (с ее убедительными потерями). От указанных событий нас отделяет почти 30 лет, «┘а воз и ныне там!»
Таких опаснейших архаизмов множество: и в структуре управления флотом, и в подводных силах, и в ударных надводных, и в надводных противолодочных, и в морской авиации. Одно только отставание в части отсутствия АСУ и ИБСУ на современных НК и ПЛ чего стоит. Сегодня оно напрямую оценивается ущербностью в боевой эффективности сил флота. Насколько значительной – даже сказать трудно! При прочих равных условиях! Однако вернемся, как говорится, к «нашим баранам».
Итак, что нам дает «Мистраль»?
Конечно, подмывает вначале узнать взгляды современного командования ВМФ (ВС) на счет использования таких неординарных, даже экзотических, для ВМФ кораблей, их месте в оборонной стратегии страны (как любят выражаться наши новые партнеры). Однако все понимают, это нереально! Поэтому продолжим рассуждать от логики – от очевидного.
1. В ряду уже достаточно многочисленных типов УДК в мире француз выглядит вполне привлекательно. По многим критериям: здесь и «цена – качество», и сплошная полетная палуба, и многое другое┘
2. Абстрагируясь от неизбежных в таких случаях издержек, какой русский удержится от того, чтобы не внести даже в готовое дело свою изюминку (об этом ниже), заметим: УДК данного типа демонстрирует способность перевезти к месту боевого применения не менее 450 (без особых удобств – до 1200) десантников со штатной техникой, пару сотен единиц техники и высадить их комбинированным способом в недоступном до этого ВМФ темпе и месте на недоступную доселе глубину (используя для этого до 16–20 вертолетов).
3. УДК также чрезвычайно удобен для проведения спецопераций как с помощью вертолетов, быстроходных радионевидимых плавсредств, так и с помощью сверхмалой ПЛ, которую можно завести в док-камеру.
4. Корабль такого типа чрезвычайно удобен, как флагманский корабль сил разминирования при организации противоминных операций (действий) в удаленных районах Мирового океана, – опыт войны в заливе, более ранний – разминирования в Суэцком канале.
5. Имея сплошную полетную палубу длиной до 200 м, подобный корабль без особого труда трансформируется в легкий авианосец, достаточно его оборудовать носовой рампой (трамплином) и авиафинишером. Австралия, которая тоже проявляет немалый интерес к приобретению таких кораблей, по данным печати, предполагает именно такой вариант его использования. При наличии СУВВП можно ограничиться только рампой. Кстати, американские УДК «Тарава» и «Уосп» имеют в составе своих немалых авиагрупп до 6–7 таких самолетов. Это делает их по-настоящему универсальными и самодостаточными кораблями в амфибийных операциях любого уровня.
6. Применение таких кораблей в рамках национальной оборонной стратегии позволяет путем возможности проведения глубоких аэромобильных операций гибко влиять на обстановку в целых регионах, омываемых прилегающими морями (океанами), появляясь с традиционно тыловых для противника направлений. Сама возможность проведения боевых действий такого типа с его помощью значительно обогащает и продвигает теорию и практику БД, придавая им современные черты в виде особой мобильности в различных средах (на границах сред).
ОСТАЮТСЯ ВОПРОСЫ
Засим, как говорится, остаются вопросы, неизбежные в подобных случаях.
Во-первых, когда заходит речь об авианосце или универсальном десантном корабле (УДК), подтверждение (достижение) его объявленных оперативно-тактических возможностей, как нигде, определяется тем обстоятельством: что за авиагруппа и высадочные (в данном случае) плавсредства входят в его комплектацию, по крайней мере, штатное вооружение у этих кораблей или нет.
Таким образом, для УДК определяющими являются типы и количество вертолетов, типы и количество КВП, водоизмещенных высадочных средств, перевозимых в док-камере; согласно принятой практике они используются и для выгрузки на необорудованное побережье других десантных и вспомогательных кораблей, судов амфибийной группы. При этом обычное оружие и вооружение, устанавливаемое на таком корабле: ЗРК, ЗАК и др., – по своей важности отодвигаются на второй план. В том смысле, что без особого ущерба может быть заменено на другие, скажем, отечественные комплексы; к тому же такие корабли принято надежно оборонять специально выделенными боевыми кораблями и самолетами.
Кроме того, если пойти по пути, когда, покупая сам корабль, мы игнорируем заимствование его авиационного и другого специального (высадочного) вооружения (оборудования), современных средств управления БД, обеспечивающими действиями, – поддавшись, например, искушению сэкономить, – то, совершенно естественно, лишаемся возможности и рассчитывать на боевую эффективность, заявленную его создателями.
Кроме того, затруднюсь назвать тип отечественного транспортно-десантного вертолета, адаптированного к корабельному базированию, тем более тяжелого грузового вертолета, вертолета, приспособленного для обеспечения спецопераций на значительную глубину; едва ли приспособлен для этих целей и основной отечественный штурмовой вертолет, непременно входящий в состав авиагруппы УДК, и т.д.
Кроме того, конструкция авианесущего корабля, к числу которых относится УДК «Мистраль», приспосабливается под те или иные образцы авиационного вооружения; эффективное обслуживание авиационной техники на борту корабля требует целого парка специального оборудования, достаточно специфического для каждого типа ЛА. Совершенно понятно, что их конструктивные особенности, в свою очередь, должны позволять при одних и тех же размерах корабля, полетной палубы, ангаров брать на борт, эксплуатировать и осуществлять боевое применение без помех максимального количества ЛА при условии сбалансированности самой авиагруппы под типовые или специальные задачи. Поэтому предпочтение отдается, как правило, специализированным ЛА, специально сконструированным или конструктивно приспособленным для морского базирования и применения над морем и с моря. Так, например, «Мистраль» конструктивно располагает на полетной палубе шестью вертолетными площадкам, пригодными в том числе и для применения самых крупных вертолетов морского базирования┘
Совершенно понятно также, что легко и быстро приспособить для этих целей вертолеты сугубо берегового базирования без существенного снижения их боевой эффективности и всего комплекса очень трудно, не говоря уже о проблемах полетов над морем┘
ИТОГ
Исследовав все «лежащие наверху» очевидные факты и обстоятельства, относящиеся к делу, приближаемся к следующим выводам.
Решение приобрести иностранный корабль (группировку кораблей) с высокими боевыми возможностями выглядит интересным и заслуживающим внимания шагом, однако оставляет вопросы – их боевая эффективность в решающей степени будут зависеть от целого ряда условий, важнейшими среди которых представляются:
– в какой срок будут переданы корабли ВМФ;
– успеваем ли с развертыванием эскортных сил для их полноценного сопровождения и обеспечения;
– в какой комплектации своего главного вооружения (вертолетов и КВП), АСУ (ИБС) окажутся они;
– каким оружием и вооружением самообороны будут вооружены эти корабли;
– успеваем ли с инфраструктурой для этих кораблей, чтобы им годами не стоять на рейде, как их предшественникам – отечественным ТАКРам, чтобы не «калечили» их во всяком ремонте, как их предшественников;
– каковы будут структура экипажей этих кораблей и система их подготовки, чтобы воин срочной службы со сроком службы в один год (его-то и матросом, не то что специалистом, язык не поворачивается назвать) не сломал в одночасье дорогое импортное оборудование и технику;
– поспеет ли наша военная наука с разработкой современных, эффективных приемов применения этих кораблей и комплексов вооружения с их высокими оперативно-тактическими возможностями?
Оперативно-стратегическая целесообразность, кроме того, диктует продуманное распределение УДК по флотам, будущим театрам, а также достаточно высокий коэффициент их оперативного напряжения: корабли в море, помимо всего прочего, сохраняются лучше, чем простаивая на базах.
Наконец, не следует думать, что в вопросах боевого применения новых кораблей и спецназа, перевозимого на них, у нас так много продуктивного опыта – нужно заранее готовить не только командование, но и идеологов их современного применения.
Главное – избежать повторения «Цусимского рецидива», когда грозные на вид кильватерные колонны броненосцев у нас посчитали основанием, достаточным для устрашения противника, позабыв при этом о необходимости еще и умения слаженно, энергично маневрировать, вести эффективный огонь по противнику.
Для этого, исходя из фактического многообразия поднятых здесь вопросов, уже буквально завтра необходимо приступить к их практической отработке, в том числе разработке необходимого для нового УДК и недостающего вооружения и оружия.
Дарья Гармоненко 