Юрий Фесенко
Гаубицы "Мста-С" благодаря высокоточным самонаводящимся снарядам годятся не только для парадов.
Фото Романа Смирнова
21 мая с.г. в газете «Независимое военное обозрение» была опубликована рецензия кандидата технических наук Михаила Растопшина на нашу статью в военно-теоретическом журнале «Военная мысль» (№ 2, 2010). Поскольку в ней затронут ряд принципиальных вопросов, то хотелось бы внести ясность в позицию, занимаемую нами по этим вопросам.
Михаил Растопшин упрекает авторов статьи в том, что они, «не обратив внимания на боевые возможности имеющихся на вооружении полевой артиллерии отечественных высокоточных боеприпасов, а также на их отставание от зарубежных образцов┘ сразу приступили к рассмотрению «теоретических проблем» без привязки своих исследований к конкретным характеристикам боеприпасов и объектов поражения».
Заметим, что в практике научных исследований существуют такие понятия, как «объект» и «предмет» исследования, и оба они заявлены в названии статьи – «О задачах стрельбы и степенях поражения объектов при применении высокоточного оружия». Более того, в статье строго оговаривается и класс высокоточных боеприпасов, которые предполагается рассматривать, поэтому совершенно не ясно, почему рассмотрение предмета исследования следовало бы обязательно начинать с анализа «боевых возможностей имеющихся на вооружении полевой артиллерии отечественных высокоточных боеприпасов, а также на их отставании от зарубежных образцов». Это тем более очевидно, поскольку, как справедливо замечает Михаил Растопшин, «их достоинства и недостатки неоднократно обсуждались в СМИ», при этом он почему-то по обыкновению в основном ссылается на собственные статьи. Ознакомившись с ними, авторы статьи вполне резонно не сочли нужным останавливаться на вопросах, выходящих за рамки предмета исследования.
Далее Растопшин, сославшись на заявление генерал-полковника Зарицкого, что «применение высокоточного оружия позволит перейти к одноразовому и гарантированному поражению», пишет: «Здесь наблюдается неувязка – вместо одноразового и гарантированного поражения наши ученые-артиллеристы тянут назад, рассматривая даже подавление противника высокоточными боеприпасами, при котором цель временно лишается боеспособности».
Мы не сомневаемся, будь уважаемый Михаил Михайлович не так твердо уверен в собственной непогрешимости, давно бы догадался, что желание и возможности – две совершенно разные категории. Понятно, что, когда речь идет о поражении отдельных целей, единственной задачей применения высокоточных боеприпасов по ним является уничтожение. Однако и здесь трудно говорить о гарантированном поражении, особенно когда речь идет о ненаблюдаемых целях. Всепоражающее свойство высокоточного оружия не более чем миф, по крайней мере сегодня. Впрочем, это хорошо понимает и Михаил Растопшин, когда пишет о большом внимании, которое уделяется созданию средств защиты наземных боевых машин от высокоточного оружия с инфракрасными и радиолокационными системами наведения. Заметим, что это лишь одно из направлений – достаточно вспомнить о системах активной защиты, а также об элементарных навесных противокумулятивных металлических экранах, которые могут защищать объекты бронированной техники от боеприпасов кумулятивного действия. Правда, в одной из своих статей («Независимое военное обозрение» № 1(598), 2010) Растопшин пишет, что «наши конструкторы упорно скрывают важную особенность взаимодействия ударного ядра с преградами», упоминая об этих экранах, хотя непонятно, как можно скрывать то, что давно известно каждому специалисту: ведь подобные экраны появились на немецких танках Т-III уже летом 1942 года.
Еще сложнее обстоит дело с поражением высокоточными боеприпасами ненаблюдаемых групповых целей, и тут уместно более развернутое объяснение, особенно для неспециалистов.
Групповые цели представляют собой совокупность функционально связанных между собой отдельных целей, расположенных на ограниченной площади. Местоположение каждой отдельной цели из состава группой обычно установить не удается, как правило, бывает известна лишь площадь, на которой они располагаются. Это вынуждает артиллеристов обстреливать всю площадь, которую занимает групповая цель, а так как до настоящего времени для этого применялись осколочно-фугасные боеприпасы, являющиеся боеприпасами площадного (зонального) поражения, то при уничтожении групповой цели поражения различной степени тяжести получали все или почти все отдельные цели из ее состава. Только вследствие этого вся групповая цель, а не ее отдельные элементы утрачивала боеспособность на длительное время (до пополнения ее людьми и техникой). Отсюда следует, что для уничтожения групповой цели высокоточными боеприпасами в ее составе должны поражаться все или почти все отдельные цели. Но поражающее действие высокоточного боеприпаса локализуется лишь в пределах площади отдельной цели и в ее окрестности, а значит – для уничтожения групповой цели нужно поразить каждую отдельную цель в ее составе.
Следовательно, если при уничтожении групповой цели осколочно-фугасными боеприпасами достаточно, чтобы поражения не ниже средней степени тяжести получили в среднем 50–60% отдельных целей, то при выполнении той же задачи высокоточными боеприпасами этого будет уже недостаточно, так как 40–50% отдельных целей могут оказаться непораженными.
Возникает вопрос: можно ли поразить каждую отдельную цель в составе групповой цели высокоточными боеприпасами? Анализ литературных источников позволяет сделать следующий вывод: несмотря на многомиллиардные долларовые затраты на создание некоторых образцов высокоточных боеприпасов, за рубежом не удалось создать головок самонаведения (ГСН), которые обеспечили бы их эффективное применение в группе, что имеет место при поражении групповых целей. И это несмотря на тот факт, что стоимость ГСН превысила уже половину стоимости самого боеприпаса. Раз это так, то при групповом применении высокоточных боеприпасов на одну отдельную цель из состава групповой цели может быть наведен не один, а несколько боеприпасов, в то время как остальные отдельные цели из ее состава могут оказаться непораженными. Решить задачу надежного, гарантированного обнаружения, распознавания и идентификации важных отдельных целей возможно лишь при помощи реализации технологий искусственного интеллекта, которые, кроме того, должны обеспечить разведение боеприпасов по всем отдельным целям группового объекта, исключить возможность поражения одной отдельной цели несколькими боеприпасами и их наведение на ложные цели. Поскольку такая задача до настоящего времени не решена, рано говорить о каком-то гарантированном поражении, когда речь идет о ненаблюдаемых целях.
В качестве примера можно привести результат испытаний шведско-французского 155-мм кассетного снаряда BONUS в снаряжении двумя самоприцеливающимися боевыми элементами. В ходе них, израсходовав 36 снарядов, удалось поразить 6 из 18 танков, расположенных на площади 600х600м. Этот результат оценивается как довольно высокий, так как для достижения такого же результата потребовались бы тысячи осколочно-фугасных боеприпасов, но можно ли утверждать, что при поражении только 6 из 18 отдельных целей групповая цель уничтожена? Не случайно поэтому в настоящее время в США разрабатывается управляемая высокоточная ударная ракета РАМ (Precision Attack Missile), которая в режиме «оператор в контуре управления», используя лазерную ГСН, будет способна определять местоположение и характер целей на поле боя и передавать их изображения на пункт управления. Таким образом, высокоточное оружие полевой артиллерии, пройдя через отторжение человека из контура наведения высокоточного боеприпаса, созданием новой ракеты вновь интегрирует его в контур наведения для достижения избирательности и гарантированного поражения важных отдельных целей, разрешая тем самым проблему интеллектуализации боеприпаса, которую не удалось решить аппаратными методами. Однако и в этом случае не ясно, как будет осуществляться поражение групповых целей, для уничтожения которых потребуется несколько ракет, в то время как оператор способен управлять только одной ракетой.
Словом, постановка задачи подавления групповых целей высокоточными боеприпасами не так уж экзотична, как это хочет представить Растопшин. Однако, разрабатывая гипотезы поражения различных объектов высокоточными боеприпасами, при определении степеней поражения цели нельзя пользоваться теми их значениями, которые получены для осколочно-фугасных боеприпасов, их нужно обосновывать исходя из особенностей поражающего действия боеприпаса и структуры потерь, наносимых им элементарным целям и групповому объекту в целом.
Именно в этом состоит один из основных выводов статьи, которого, к сожалению, и не заметил уважаемый Михаил Михайлович. Кстати, таблица, где приведены результаты моделирования стрельбы на уничтожение батареи самоходных бронированных орудий (СБО), помещена в статье с единственной целью, чтобы проиллюстрировать приведенный выше вывод. Этот вывод относится ко всем ненаблюдаемым групповым целям, Растопшин же почему-то решил, что в статье разрабатываются вопросы поражения батарей самоходных бронированных орудий. Этот объект рассматривался нами лишь в качестве примера, чтобы показать, что при оценке высокоточных боеприпасов нельзя руководствоваться степенями поражения групповых объектов, полученными для осколочно-фугасных боеприпасов.
Если бы уважаемый Михаил Михайлович не был бы так увлечен демонстрацией собственной эрудиции, рассказывая о «имитационном моделировании», «квазиэкспериментальных условиях изучения процесса», «состоянии системы «боеприпас – цель» и т.д., то смог бы понять, что мы писали не о методиках и не о механизмах оценки поражающего действия боеприпасов, а о распределении задач между организациями, которое привело к монополизму в проведении такой оценки. Следствием положения дел в этой области стало отстранение от оценки поражающего действия боеприпасов организаций, разрабатывающих рекомендации по их боевому применению, а зачастую и откровенное лоббирование интересов предприятий оборонного комплекса. Как результат – существенное расхождение заявленных промышленностью и реальных характеристик поражающего действия. Так, при опытной проверке характеристик поражающего действия одного из осколочных боевых элементов их опытные значения оказались в два-три раза ниже заявленных. В советское время подобная «шалость» стоила должности начальнику рода войск, начальнику родового института, начальнику отдела этого института и кое-кому по мелочи. Сейчас же упомянутый выше факт никого не взволновал.
Судя по тематике статей Михаила Растопшина, мелькающих в СМИ, он обладает определенными теоретическими и практическими знаниями в области оценки поражающего действия боеприпасов, прежде всего противотанковых. Однако в рассматриваемом случае уважаемый Михаил Михайлович, к сожалению, не понял содержательной сущности вопросов, поднятых в нашей статье, и вследствие этого подменил рассмотрение затронутых проблем рассуждениями на темы, не относящиеся к предмету исследования. Поэтому и разговор получился ни о чем и не по существу. И все же мы благодарны Растопшину за ту страстность, с которой он вновь и вновь привлекает внимание научной общественности к проблемам, решение которых должно повысить обороноспособность нашего государства.
