Александр Тазехулахов
Гражданские чиновники приобрели ведущую роль в Минобороны РФ.
Фото РИА Новости
Понятия «реформа» и «улучшение», как известно, синонимами не являются. Более того, результаты реформы могут быть как положительные, так и отрицательные. Все это в полной мере относится к процессам, которые сейчас идут в Вооруженных силах РФ. Вернее, проводятся руководством Минобороны.
В марте 2011 года состоялось расширенное заседание коллегии Минобороны РФ. Тот факт, что в работе коллегии принял участие президент России – Верховный главнокомандующий ВС РФ Дмитрий Медведев, говорит о государственной важности мероприятия, в ходе которого были подведены итоги деятельности военной организации страны в 2010 году и уточнены ее задачи на перспективу. Приведение структуры, вооружений, боевых возможностей Вооруженных сил Российской Федерации в соответствие с современными требованиями названо президентом триединой задачей: «Новые вооружения, новое качество управления войсками и новый статус офицера». Для ее успешного решения были определены пять приоритетов:
«Первое. Необходимо максимально эффективно реализовать новую Государственную программу вооружения.
Второе. Необходимо кардинально повысить качество управления войсками
Третье. Дальнейшей оптимизации требует структура Вооруженных сил. В этом году должна быть создана единая система воздушно-космической обороны. Нужно объединить под общим управлением существующие системы противовоздушной и противоракетной обороны, предупреждения о ракетном нападении и контроля космического пространства. Причем делать это нужно не абстрактно, на бумаге или в электронной форме, а в контексте текущей ситуации, включая решение вопроса о нашем участии или неучастии в создаваемой системе европейской противоракетной обороны.
Четвертое. Защита наших рубежей на всех направлениях.
Пятый и безусловный приоритет┘ это социальный статус офицера, включая общую задачу дальнейшего укрепления офицерского корпуса, усиление социальных гарантий военнослужащих и военных пенсионеров».
«СЕКРЕТНЫЕ» ЭТАПЫ
Выступление Дмитрия Медведева понятно и прозрачно, чего нельзя сказать о выступлении министра обороны РФ Анатолия Сердюкова. Чтобы не быть голословным, приведу некоторые высказывания министра и прокомментирую их.
Так, Сердюков утверждает, что «в 2010 году завершен первый, наиболее сложный этап создания нового облика Вооруженных сил» и «основной задачей следующего этапа военной реформы является повышение боевых возможностей группировок войск на стратегических направлениях».
Из сказанного можно сделать вывод о том, что существует некая (известная только ограниченному кругу лиц) детальная, тщательно подготовленная программа совершенствования Вооруженных сил, предусматривающая их поэтапное реформирование.
Вместе с тем выступления начальника Генерального штаба ВС РФ Николая Макарова свидетельствуют как раз об обратном. Кстати, не могу не отметить искренность, может быть, даже излишнюю, выступлений и публикаций Макарова (создается впечатление: он в основном знает, что и как делать, но «связан по рукам и ногам»). Из его выступлений следует, что провести серьезную подготовку реформы не удалось и ее научно обоснованного плана не существует: «Когда в 2008 году министром обороны России стал Анатолий Эдуардович Сердюков, а я – начальником Генерального штаба, перед нами встала четкая, ясная картина того, что надо сделать в первую очередь. Мы поняли, что численность Вооруженных сил должна быть не более одного миллиона человек┘ 1 июня 2009 года завершился первый этап большой работы, которую мы проводим с целью реорганизации Вооруженных сил Российской Федерации... Нужно было срочно выводить армию из кризиса. Поэтому мы пошли на кардинальное реформирование даже при отсутствии достаточной научно-теоретической базы».
Таким образом, сопоставляя тексты выступлений двух высших должностных лиц ВС РФ, можно прийти к следующим выводам-вопросам, пока остающимся без ответа.
Во-первых, Сердюков и Макаров поняли, что численность должна быть не более одного миллиона человек или эту цифру им навязали (Совет безопасности РФ или другие государственные структуры)? Ни в одном, ни в другом случаях нет обоснований с точки зрения достаточности для обеспечения военной безопасности государства (скажем, численность армии КНДР – 1,11 млн. человек, КНР – более 2,3 млн. человек).
Во-вторых, совершенно непонятно, когда же завершился первый («наиболее сложный») этап реформирования («большой работы») – в 2009 или в 2010 году? Когда начнется, когда и чем должен закончиться второй (или следующий) этап реформы? А сколько этих этапов вообще? Может быть, «голова и хвост» сомкнулись и процесс начинает приобретать не поступательный, а вращательный (бег по кругу) до головокружения характер?
Далее, Анатолий Сердюков на заседании коллегии Минобороны доложил: «Остановлюсь на основных результатах проделанной работы┘ Принципиально обновлены системы боевой готовности, управления войсками, материально-технического обеспечения и подготовки войск┘ Главным итогом прошедшего года стало создание структуры и системы управления современной армией и флотом».
В то же время на этом же заседании коллегии президент РФ в своем выступлении ставит на ближайшую перспективу вторую по важности задачу – «кардинально повысить качество управления войсками». Получается, что структуру и систему управления то ли создали, то ли принципиально обновили, но качество управления войсками при этом осталось неприемлемо низким и требуется его кардинальное повышение. Возникает вопрос: в чем тогда суть обновления структуры и системы управления? Только в сокращении численности и количества органов, пунктов и уровней управления?
СТАТИСТИЧЕСКАЯ ЧЕХАРДА
Продолжим цитировать Сердюкова: «К 2016 году обеспеченность Вооруженных сил вооружением и военной техникой достигнет 100%. Уровень современных образцов доведен до 30%...»
Опять вопросы. О какой обеспеченности идет речь? Неужели в боевом составе армии и флота все объединения, соединения и части объявлены приведенными в состояние постоянной готовности, но они пока не обеспечены на 100% вооружением, военной и специальной техникой?
Напомню, еще в феврале 2010 года начальник Генштаба заявил: «Сегодня сформировано 85 бригад. Все они находятся в постоянной готовности и в течение часа готовы к выполнению боевой задачи. Они полностью укомплектованы личным составом, вооружением и военной техникой┘». Так кому из двух руководителей стоит верить?
«Большое внимание в прошлом году уделялось полноценной боевой учебе, – отметил министр на коллегии. – Проведено более двух тысяч мероприятий┘ Наиболее крупными из них стало оперативно-стратегическое учение «Восток-2010». А далее по тексту выступления идет перечисление сил и средств, принимавших участие в учении. И все. Какие результаты – тишина. В то же время, чтобы подчеркнуть масштабность мероприятия, Анатолий Сердюков приводит сведения о численности личного состава, который принимал участие в учениях, – 56 тыс. (ранее СМИ, по данным управления пресс-службы и информации МО РФ, оперировали более скромными цифрами – около 20 тыс. военнослужащих).
Но дело не в этой статистической чехарде. Хочу обратить внимание на то, что было проведено беспрецедентное по важности и масштабам учение, которое должно было подтвердить или опровергнуть успешность очередного этапа реформы Вооруженных сил в части их нового облика. Прошло более полугода с момента окончания учения, был проведен анализ его результатов и сделаны выводы. Почему бы министру обороны в выступлении не опереться на результаты учения как свидетельство правильности выбранного пути реформы?
Видимо, потому, что, несмотря на хвалебные отзывы об учении некоторых СМИ, лояльных руководству МО РФ, его результаты выявили не только текущие проблемы (и это нормальное явление), но и не подтвердили в основном ожидавшихся результатов нынешнего этапа реформы. Причем вопросы продолжают множиться. Даже у дилетантов в области военных знаний, а тем более, у военных экспертов.
НЕКОНЦЕПТУАЛЬНАЯ ВКО
Странный тезис прозвучал из уст министра: «Изменения численности рассматриваются как перспективные и связаны с┘ созданием войск воздушно-космической обороны. Для этого в 2011 году мы планируем┘ создать войска воздушно-космической обороны».
Но напомню, что в выступлении президента РФ речь шла о создании системы воздушно-космической обороны: «В этом году должна быть создана единая система воздушно-космической обороны. Нужно объединить под общим управлением существующие системы противовоздушной и противоракетной обороны, предупреждения о ракетном нападении и контроля космического пространства».
Так что же все-таки планируется создать: войска (как воинское формирование, военную структуру) или систему воздушно-космической обороны?
Вот, что говорит по этому вопросу начальник Генштаба: «Что касается недавнего решения об увеличении численности Вооруженных сил на 70 тысяч офицеров, то это связано с созданием новых высокотехнологических структур в армии и на флоте. В том числе воздушно-космической обороны┘» И далее: «У нас есть концепция создания воздушно-космической обороны до 2012 года. В ней расписано: что, когда и как делать. В этом важнейшем для страны и государства вопросе мы не имеем права ошибиться. Поэтому некоторые позиции концепции сейчас пересматриваются. Орган управления ВКО формируется при Генеральном штабе, и управлять им будет также Генеральный штаб┘ Что касается систем ПВО, которые переданы в округа, то никто оттуда забирать их не собирается. Они будут организованы в войсковую ПВО».
Как говорится, все, что можно было запутать, запутали. Попытаемся распутать.
Предположим, что спичрайтеры министра обороны РФ ошиблись в терминологии, отождествив понятия «войска воздушно-космической обороны» и «система ВКО» (хотя ошибка для профессионалов непростительная). Это предположение основывается на том, что ни в Концепции ВКО, ни в Военной доктрине Российской Федерации, ни в выступлении Дмитрия Медведева даже намека на намерение создания войск ВКО нет!
В вышеназванных документах рассматривается и обосновывается необходимость создания и совершенствования системы ВКО. Хочется верить в то, что это действительно ошибка, а не очередной реформаторский сюрприз, который Минобороны собирается преподнести в 2011 году.
Не вносят ясности в этот вопрос и другие выступления начальника Генерального штаба. Уж кто, как не он, должен в тонкостях знать, для чего, что и в какие сроки создается или ликвидируется в Вооруженных силах.
Расплывчатые фразы в его выступлениях о создании каких-то «новых высокотехнологических структур в армии и на флоте, в том числе воздушно-космической обороны┘» свидетельствуют о том, что даже у Макарова нет ясных представлений о будущем системы ВКО. Еще больше удивляет его утверждение о том, что «орган управления ВКО формируется при Генеральном штабе, и управлять им будет также Генеральный штаб┘». Кем или чем намеревается управлять Генеральный штаб? Воздушно-космической обороной или органом? Что значит «при Генеральном штабе» – рядом, под ним, внутри или около него? Являясь основным органом оперативного управления Вооруженными силами РФ, Генеральный штаб осуществляет стратегическое планирование применения Вооруженных сил, других войск, воинских формирований и органов. Кто и каким документом поставил или собирается поставить Генштабу задачу непосредственного управления войсками? Кто наделил его функцией боевого управления?
Это противоречит не только Положению о Генеральном штабе ВС РФ (его, в конце концов, нетрудно отредактировать), но, главное – это противоречит исторически сложившимся основам организации работы штабов. Практически ни в одной армии мира у штабов не было и нет задачи и функции непосредственного управления военными действиями (войсками, силами). Как исключение функция управления была у германского Генерального штаба сухопутных войск накануне и во время Второй мировой войны (в последующем эта функция была упразднена).
В части, касающейся воздушно-космической обороны (не системы ВКО, а обороны), Генеральный штаб решает задачи стратегического планирования, обеспечения и общего руководства. И не больше. Непосредственно управлять и командовать войсками (силами), в том числе при проведении стратегической воздушно-космической операции (СВКО), должен не «орган, созданный при Генеральном штабе», а соответствующие командующие войсками (силами) военных округов (оперативно-стратегических командований, флотов).
Кстати, шесть-семь лет назад уже был создан подобный прецедент. Так, в проекте Наставления по подготовке и ведению военных действий ВС РФ в части организации СВКО предписывалось примерно следующее: планирование СВКО осуществляет Главный штаб ВВС, который на период планирования и проведения операции становится структурным подразделением Генерального штаба. К счастью, это предложение было отвергнуто здравым смыслом и практически не реализовывалось.
О воздушно-космической обороне в последние 10–15 лет не пишет и не высказывает свое мнение только ленивый. Все знают, что и как необходимо делать, да вот только воз и ныне там. Видимо, это одна из причин, которой и обусловлено отданное, жаль что в мягкой форме, распоряжение президента: «В этом году должна быть создана единая система воздушно-космической обороны». В мягкой форме потому, что не определено: кто конкретно будет создавать, срок начала и завершения работ, кто непосредственно организует работу, руководит и отвечает за результат, кто осуществляет ресурсное обеспечение, контроль и т.д.
Поражает одно: с какой целью должностные лица руководства Минобороны принимают авторитарные решения в части создания такой сложной системы, как система ВКО? Почему не воспользоваться результатами давно проведенных военно-научных работ по созданию системы ВКО (1993–1996 годы – комплексный проект системы ВКО, НПО «Протон», МАК «Вымпел»; 2003 год – системный проект «Система ВКО РФ»; 2006–2008 годы – комплексные научно-исследовательские работы по реализации Концепции ВКО и др.) и положениями Концепции ВКО? O каких системах ПВО говорит начальник Генерального штаба и что означает: «они будут организованы в войсковую ПВО»? Распутать этот клубок противоречивых заявлений-намерений пока не удается.
ЕСТЬ ДРУГОЙ ПУТЬ
Но, как говорится, нет худа без добра. Один большой плюс этой головоломки, которую искусно создали экспресс-реформаторы ВС РФ, – пока спецслужбы других государств будут ломать головы, тратить время, силы и средства на то, чтобы разобраться в вопросах состояния и перспектив развития ВКО РФ, Минобороны под руководством «эффективного менеджера» к концу 2011 года, не важно, что – войска или систему ВКО – все равно создаст и отрапортует: «Нами повышены эффективность, боевые возможности, уровни боевой готовности, безопасности и другие важнейшие показатели, и все это достигнуто благодаря практически внутренним ресурсам МО РФ».
Вместе с тем существует и иной путь реального решения задачи, поставленной президентом на расширенном заседании коллегии Минобороны:
– было бы целесообразно назначить решением Верховного главнокомандующего ВС РФ должностное лицо (ранг – не ниже первого вице-премьера), которое возглавило бы работу и было бы уполномочено осуществлять распорядительную координацию действий структурных подразделений правительства РФ, Минобороны и организаций ОПК;
 Воздушно-космическая оборона у России есть. По крайней мере так считается. Фото из книги «Оружие России» |
– на современном этапе реформирования ВС РФ крайне важно пресечь искусственно созданные внутренние противоречия в Министерстве обороны (между Генштабом, Главным командованием ВВС и командованием Космических войск по вопросу: кто главный и кому все подчинить?).
– нецелесообразно реструктурировать материальную основу системы ВКО, то есть исправно функционирующие и выполняющие задачи по предназначению системы противовоздушной обороны (ПВО), противоракетной обороны (ПРО), предупреждения о ракетном нападении (ПРН), контроля космического пространства (ККП), радиоэлектронной борьбы (РЭБ), а в перспективе (предположительно) и противоспутниковой борьбы (ПСБ). Видится не только ненужной, но и вредной реорганизация войск (сил) и средств, составляющих основу вышеназванных систем. В то же время необходимо продолжить плановую модернизацию вооружения, военной и специальной техники согласно скоординированной действующей Государственной программе вооружений;
– по логике и на основе практики управления войсками (силами) представляется возможным на стратегических направлениях имеющиеся на территории военных округов (ОСК) силы и средства ПВО, ПРО, ПРН, ККП, РЭБ, органы и пункты управления, силы и средства обеспечения функционально объединить в четыре–шесть региональных систем ВКО;
– также определить военным округам (ОСК) границы ответственности региональных систем ВКО (с учетом сил флотов), перечень конкретных боевых задач, формы и способы их решения, критерии и показатели оценки эффективности, порядок действий на стыке границ ответственности, единый порядок организации и несения боевого дежурства;
– на основе единого специального программного обеспечения, современных средств связи и обмена данными можно создать межокружную систему координации действий и взаимодействия;
– и еще, найти в себе мужество, силы и, наконец, осуществить инструментальное (техническое), программное и алгоритмическое сопряжение как источников информации (средств разведки и предупреждения о нападении СВКН), так и средств автоматизированного управления войсками (силами) в единые системы разведки, предупреждения и управления в границах военных округов (ОСК).
Что предполагается получить в конце выше обозначенного пути? По моему мнению, будут решены следующие задачи.
Первая. Осуществлена централизованная (по общему замыслу и плану) организация выполнения задач единой системой ВКО РФ под руководством и контролем Генерального штаба.
Вторая. Установлена единая ответственность за выполнение задач региональными системами ВКО (командующие войсками военных округов, ОСК).
Третья. Органы управления стратегического, оперативно-стратегического, оперативного и тактического уровней получат достоверную единую для всех потребителей картину воздушной и космической обстановки в масштабе реального времени или близком к нему.
Четвертая. Будет достигнуто гибкое централизованно-децентрализованное управление единой системой ВКО (Генеральный штаб – военный округ, ОСК; командующие войсками военных округов, ОСК – войска (силы) и средства региональных систем ВКО).
Пятая. Будут сохранены существующие органы и пункты управления, группировки войск (сил), составляющих основу единой системы ВКО РФ, продолжится их совершенствование, будут сэкономлены время, финансовые и материальные ресурсы.
Шестая. Не придется создавать дополнительную управленческую надстройку, то есть вводить новые должности, повышать штатно-должностные категории, придумывать задачи, функции, делить полномочия и т.д.
ТОРЖЕСТВУЮЩИЙ ЦИНИЗМ
Реформирование Вооруженных сил до настоящего времени проводится интуитивно, бессистемно, поспешно, без интеллектуальной и информационной поддержки принимаемых решений (отсутствуют фундаментальные военно-научные исследования и разработки, достоверный прогноз опасностей и угроз, направлений развития армий других государств и др.).
Получается, что Совет безопасности РФ, одной из основных задач которого является подготовка предложений президенту по реформированию существующих либо созданию новых органов обеспечения национальной безопасности, как бы остается в стороне от этих реформ. А Минобороны опять реформирует само себя, рапортуя только об успехах, достигнутых на этом поприще. И сколько еще этапов реформирования предстоит пройти Вооруженным силам, и чем все должно (или может) закончиться – неизвестно.
Именно по этим и другим причинам происходящее в Вооруженных силах подвергается нелицеприятной критике практически во всех средствах массовой информации, вызывает раздражение и недовольство многих слоев населения страны. Одновременно нарастают и укрепляются в стране и Вооруженных силах следующие негативные явления, которые обусловлены проведением экспресс-реформы.
Стала очевидной декларативность мероприятий (публичное пристальное внимание руководства страны и Министерства обороны к проблемам Вооруженных сил, к сожалению, не дает очевидных существенных результатов в повышении боевого потенциала и в социальной сфере).
Ярко проявляется отсутствие четких целей реформы и поспешность, с которой она проводится без учета мнения военной общественности, что вызывает все большее недовольство среди кадровых военных и ветеранов Вооруженных сил. Так, резкое сокращение численности офицерского состава, которое недавно было в короткие сроки проведено в рамках реформирования Вооруженных сил РФ, для любой армии было бы равносильно ее полному уничтожению. Одумались и попросили Главковерха пересмотреть пропорции кадрового состава ВС РФ. Президент согласился с доводами руководства МО РФ и принял решение об увеличении численности офицеров на 70 тыс. То есть еще не успели уволить 205 тыс. офицеров (из них около 50 тыс. – из числа младшего офицерского состава) согласно предыдущему «выстраданному» решению, а предстоит набрать 70 тыс. офицеров. Казалось бы, приостановите увольнение тех, кто еще находится в распоряжении и за штатом, заключите контракты с теми, кого успели принудительно уволить – и проблема будет решена. Нет, Генеральный штаб ВС РФ не ищет легких путей. По мнению его главы, – это «отработанный» материал: «Мы не собираемся кого-то возвращать обратно. Этих офицеров придется готовить не только в высших военно-учебных заведениях, кое-кого возьмем из гражданских технических вузов, ведь нужны прежде всего инженеры». Создается впечатление, что уволили 205 тыс. дворников, сторожей или ассенизаторов, а не инженеров. Циничное, с позиции военачальника и аморальное с общегражданской точки зрения, заявление.
Все чаще в отечественных и зарубежных средствах массовой информации появляется публичная критика представителями высшего руководства МО РФ отечественных вооружений, военной и специальной техники, которая наносит большой вред собственно Вооруженным силам, разработчикам вооружений и ОПК страны в целом. Звучащие из уст высшего военного руководства оценки российского вооружения – «морально устарело», «не соответствует современным требованиям», «нет современных вооружений» и другие подобные – являются игрой на публику и ничего не улучшают. Более того, заявления такого характера расшатывают веру военнослужащих в российское оружие, убеждают население страны в том, что мы как нация в вопросах разработки и модернизации вооружений себя исчерпали, а деньги налогоплательщиков тратятся непонятно на что. Из этого можно сделать и другие выводы, характеризующие компетентность и дальновидность (впрочем, равно как и их отсутствие) реформаторов.
Известно, что нет однозначного классического понятия «морально устарело» по отношению к вооружениям. Образцами, которые наши государственные и военные руководители называют «морально устаревшими», оснащены вооруженные силы многих стран как СНГ, так и мира. Эти вооружения и военная техника до сих пор модернизируются и считаются современными и эффективными. Это во-первых.
А во-вторых, закупка вооружений у зарубежных производителей приводит к технической, технологической и политической зависимости государства-покупателя от государства-продавца. Можно закупить (через третьи-четвертые страны) единичные образцы заграничных вооружений для их последующей разборки, изучения конструкции и технологий изготовления, и не более того.
Государственная программа вооружений и ее срезы – государственные оборонные заказы не выполняются. Военные и представители ОПК спорят о том, кто виноват. Это отдельный разговор, но очевидно, что решение такой важной государственной задачи не под силу одному ведомству (МО РФ).
Минобороны желательно освободить от следующих полномочий: разработка федеральной государственной программы вооружений и государственных оборонных заказов; размещение, координация и оплата заказов на закупку, сервисное обслуживание, модернизацию, ремонт и утилизацию вооружения и военной техники; реализация высвобождаемых из наличия Вооруженных сил вооружения и военной техники, запасных частей и комплектующих изделий к ним. Эти полномочия целесообразно передать правительству Российской Федерации. Министерству обороны вполне достаточно других имеющихся полномочий в части вооружения, военной и специальной техники.
РАДИ ЧЕГО ВСЕ ЗАТЕВАЛОСЬ?
В отечественных СМИ уже несколько лет подряд неоднократно взывали к руководству страны: пожалуйста, назовите фамилии «отцов» проводимой реформы!
Наконец-то занавес приоткрыт благодаря выступлению Сердюкова на коллегии: «Хочу подчеркнуть, что изменения в Вооруженных силах проходили под руководством президента, при активном участии правительства и Федерального собрания Российской Федерации┘ В 2011 году в стране пройдут выборы депутатов Государственной Думы. Необходимо обеспечить условия для участия в голосовании военнослужащих, членов их семей, военных пенсионеров и ветеранов».
Все стало понятно. С одной стороны, «стрелки переведены» (мол, Министерство обороны – просто исполнитель, а руководил-то не кто-нибудь, а сам президент). С другой стороны, задача, как заверение, – «необходимо обеспечить условия для участия в голосовании». Разно трактуемая задача в преддверии выборов в парламент, а в последующем и президента. Создается впечатление, что какие-то неведомые силы собираются или могут воспрепятствовать военнослужащим, членам их семей, военным пенсионерам и ветеранам добровольно проголосовать, например, за кандидатов от партии «Единая Россия». А может быть, во время послеобеденного отдыха армия проспала какие-то изменения в федеральном законодательстве о выборах в части создания неких особых (секретных) условий для участия в голосовании военнослужащих? Или что-то другое, недоступное для понимания «простого народа»?
Не ломайте головы, это действительно гениальный стратегический ход нынешнего министра обороны. Но задуматься всем нам есть над чем. Потому что разговор требует продолжения на многие другие темы: о формировании и реализации государственной программы вооружений и федеральной целевой программы подготовки ОПК; о военном образовании и кадровом потенциале вчера, сегодня, завтра; о том, чему и как учить войска; о проблемах создания новых вооружений, военной и специальной техники; о социальном статусе военнослужащих – и многом другом.
Дарья Гармоненко 
