Зачем России пестовать осрамившихся "солдат Капаретто"

По оценкам экспертов, некомплект в солдатском строю будет возрастать, несмотря на сокращение общей численности армии.
Фото PhotoXPress.ru

Обсуждение проблем и перспектив развития Российской армии сегодня ничем особенным не отличается от┘ полемики 90-х. Но результаты обсуждения могут стать реальностью лишь в том случае, если продуктивные идеи наконец овладеют начальниками, ответственными за принятие решений.

Тогда, скажем, такие взаимосвязанные и весьма сложные для исполнения процессы, как привлечение людских ресурсов для нужд обороны и поддержание войск в боеспособном состоянии, будут иметь четкое и ясное законодательное регулирование. Ведь проблема комплектования вооруженных сил еще со времен одного из самых успешных реформаторов армии в прошлом генерал-фельдмаршала Дмитрия Милютина по сей день остается «ядром военной реформы». Что в канун очередного призыва молодежи на военную службу становится особенно заметным.

СТРУКТУРА ЧИСЛЕННОСТИ

Напомню, что численность вооруженных сил складывается из количества военнослужащих (офицеры, рядовой и сержантский состав) и гражданского персонала. В свою очередь, военнослужащие подразделяются на две категории: проходящие военную службу по контракту и по призыву. Численность вооруженных сил может быть штатной, списочной, наличной и сверхштатной. Существует такие понятия, как «установленная численность» и «некомплект численности».

Однако не только в полемике, но и в официальных документах большая часть из перечисленных выше жестко взаимосвязанных понятий по разным причинам упускается. Не стоит говорить о полном отсутствии каких-либо соображений в части анализа оперативно-стратегических аспектов использования людского ресурса в интересах обороны и поддержания войск в боеготовом (боеспособном) состоянии. Это создает не вполне правильное, а иногда ложное представление о ситуации в Вооруженных силах.

Так, например, в середине 1990-х Государственной Думой на основе специального закона, принятого с подачи президентской администрации, численность вооруженных сил была ограничена 1 млн. 456 тыс. военнослужащих (ровно 1% от всего населения Российской Федерации). Это якобы «соответствует мировому опыту», и поэтому норматив без особых дебатов был применен законодателями. Однако к тому времени штатная численность Вооруженных сил составляла более 1 млн. 900 тыс. должностей военнослужащих.

Не утруждаясь дискуссиями по законопроекту и не особенно представляя, к чему это приведет, депутаты в принудительном порядке установили для Вооруженных сил некомплект численности порядка 400 тыс.

К тому времени наличная численность офицеров и прапорщиков составляла 730 тыс. (примерно 50% от установленной численности вооруженных сил). Около 60 тыс. должностей солдат и сержантов комплектовалось контрактниками. При этом законодательной базой с трудом обеспечивалось замещение 600 тыс. штатных должностей сержантов и солдат за счет призыва каждые полгода только в вооруженные силы по 150 тыс. человек. В результате текущий некомплект по Сухопутным войскам доходил до 60%, а в период призыва и увольнения в воинских частях фактически не оставалось рядовых. Не лучше обстояло дело и в других видах и родах войск.

В вооруженных силах практически в равном количестве присутствовали военнослужащие офицеры (прапорщики) и рядовые. Дело дошло до того, что бессменные караулы по охране военных объектов формировались исключительно из офицеров и прапорщиков. Боевая подготовка был забыта, а боеготовность имела стойкую тенденцию к снижению. В результате оперативно-тактическая группировка войск Минобороны численностью около 38 тыс. человек, с большим трудом созданная зимой 1994/95 года для восстановления конституционного порядка на Северном Кавказе, в своем составе имела исключительно сводные батальоны и полки. Наличная численность этих «вооруженных отрядов» не превышала 60–70% от численности их штатных аналогов. Комплектование сводных частей было организовано случайным образом, отражало чрезвычайную ситуацию в войсках и в государстве. Обученность личного состава оценивалась как нулевая, о боевой слаженности войск не могло быть и речи.

Так, например, 131-я мотострелковая бригада постоянной готовности (СКВО) насчитывала не более 1600 человек, в то время как ее штатная численность превышала 3000. То, что находилось под командованием генерала Льва Рохлина (командира 20-го общевойскового корпуса), по численности едва превышало полк штатного состава, но гордо именовалось «волгоградским корпусом». По существу, была создана ситуация ведения боевых действий небоеспособными войсками в отсутствие нормально действующей системы управления.

Такое состояние дел привело к тому, что за два года первой чеченской кампании потери вооруженных сил только убитыми составили около 7 тыс. человек. Военная служба была полностью дискредитирована. Уклонение от призыва и дезертирство стало повседневным и даже поощряемым общественностью явлением. Добавлю, мало кого интересовали детали и причины такого положения, тем более – проблемы поддержания войск в элементарно боеготовом состоянии. Главное в реформировании – сокращение численности вооруженных сил ради экономии средств (по плану к 1998 году до 1 млн. 200 тыс. военнослужащих) и переход на добровольный принцип организации военной службы.

Соответствующий указ был подписан летом 1996 года Борисом Ельциным буквально с колес в ходе его часового вояжа на Северный Кавказ. О последствиях для обороноспособности таких реформаторских решений, принятых в угоду потерявшим оборонное сознание гражданам, никто не думал.

Смешно сказать, но ситуация повторилась в 1999–2000 годах. В очередной раз группировка войск для проведения антитеррористической операции состояла из сводных батальонов, сформированных на базе полков постоянной готовности. Суммарные потери войск Минобороны в очередной контртеррористической операции составили убитыми более 3,5 тыс. человек, ранеными в 3–4 раза больше.

Главным в перманентном реформировании оставалось опережающее сокращение списочной численности вооруженных сил. В результате на рубеже столетий в Сухопутных войсках с трудом «наскребли» личного состава на десять общевойсковых дивизий (бригад) и дюжину полков постоянной готовности в составе соединений сокращенного состава. Проблемы комплектования войск, необходимость изменения структуры численности и состава вооруженных сил для повышения качества общественность не особенно интересовали. Военное командование устраивала относительно мирная обстановка и достигнутая вроде бы стабильность финансирования. Все были удовлетворены результатами явно провального эксперимента по комплектованию войск контрактниками. Последствия спланированного под давлением общественности перехода на один год службы по призыву оценивались положительно, робкие возражения военных специалистов в расчет не принимались. Однако в ходе пятидневной войны на Кавказе по отражению агрессии Грузии обнаружилась неистребимость все тех же проблем. Численность военнослужащих МО составляла около 1 млн. 200 тыс., а организованно воевать по-прежнему было некому.

ЧТО ИМЕЕМ В 2011 ГОДУ?

Не ставлю под сомнение тот факт, что осенью прошлого года для пополнения численности вооруженные силы призвали 278 тыс. молодых солдат. Весной 2011 года, как объявили, в войска было направлено более 218 720 человек. Если это так, то в вооруженных силах из установленной численности 1 млн. военнослужащих около 560 тыс. воинских должностей будут фактически комплектоваться как бы солдатами и сержантами по призыву со сроком службы один год. Почему «как бы»? В это число входят курсанты окружных, флотских и межвидовых учебных центров по подготовке сержантов и специалистов. Кроме того, в вооруженных силах около 100 тыс. штатных должностей укомплектовано рядовыми и сержантами, проходящими службу по контракту, и еще на должностях солдат и младших командиров стоит около 70 тыс. офицеров и прапорщиков, которые на это были вынуждены согласиться в результате проведенной оптимизации оргштатной структуры войск. Получается, что в вооруженных силах 730 тыс. штатных должностей солдат и сержантов считаются укомплектованными.

Следует также отметить, что на 1 января 2011 года в вооруженных силах были полностью укомплектованы 150 тыс. штатных офицерских должностей.

Итого по всем учтенным выше категориям наличный численный состав составил приблизительно 915–920 тыс. человек.

Структура численности вооруженных сил по категориям личного состава на начало 2011 года (в сравнении с 2009 годом) соответствует примерно данным, приведенным в таблице 1.

Если допустить, что штатная численность военнослужащих вооруженных сил на начало 2011 года приближена к установленной численности в 1 млн. человек, то остается выяснить, каким образом и кем комплектуются оказавшиеся в остатке 80–85 тыс. штатных должностей. Можно с уверенностью говорить о том, что это и есть текущий некомплект рядового и сержантского состава, который образовался за счет острого дефицита призывников и контрактников. В связи с чем текущий некомплект рядового и сержантского состава в воинских частях постоянной готовности может быть 16–20% и более.

ОСТРЫЕ УГЛЫ

Примерно 60 тыс. призывников в год направляются непосредственно в учебные центры для подготовки специалистов и сержантов. Допускаю, что они содержатся сверх штатной численности войск. Однако при общем дефиците призывников вряд ли возможно постоянное содержание 25–30 тыс. сверхштатных военнослужащих рядового состава. Не раз озвученная идея о направлении всех призывников на полгода в учебные подразделения для получения первичных профессиональных навыков еще более абсурдна. Это потребует увеличения численности вооруженных сил на 250–300 тыс. военнослужащих или содержания войск с таким же некомплектом. И то и другое плохо. Достаточно напомнить, что 30 тыс. курсантов учебных центров – это ресурс, необходимый для формирования десяти общевойсковых бригад средней численности.

Было бы неверным обойти молчанием существование особой категории военнослужащих, лишних для вооруженных сил в новом облике офицеров и прапорщиков, частично состоящих в распоряжении и за штатом. Эта категория военнослужащих (суммарно 65–70 тыс. человек) не имеет отношения собственно к комплектованию частей и тяжелым грузом лежит на войсках (служат они условно, довольствие годами получают хотя и урезанное вдвое, но реальное). Проблема не может быть разрешена в ускоренном порядке по ряду обстоятельств (например, отсутствие жилья).

Частично вопрос содержания офицеров за штатом разрешился самым неожиданным образом. В январе 2011 года президентом РФ было принято решение о повышении численности офицерского состава на 70 тыс. человек. Казалось бы, все замечательно. Но тотчас обнаружилась проблема «трудоустройства» тысяч офицеров в уже оптимизированные структуры войск. Для этого как минимум потребовалось изменить штаты образца 2010 года с повышением их емкости по офицерскому составу без малого на 40%.

В оперативном отделении штаба любого соединения раньше служили несколько старших офицеров, умеющих командовать батальонами. А теперь? Фото Владимира Аносова / PhotoXPress

Собственно говоря, на чем основано это решение? Почему вдруг собрались повысить долю офицеров с 15 до 22%? Это, кстати, гораздо выше, чем в армиях «развитых стран мира», к стандартам которых были приведены Вооруженные силы РФ в результате оптимизации не далее чем в прошлом году. Где тут мировые нормы содержания и чего стоит оптимизация, которая концептуально позволяет менять показатели генерального курса по типу «лапоть влево – лапоть вправо»?

Может быть, вместе с провалом контрактной системы комплектования и вопреки решениям о перспективах развития вооруженных сил в новом облике до 2016 года произошел возврат к идее содержания в войсках мобилизационной базы, требующей повышенного ресурса офицерского состава? Но при чем тут «трехзвенная система управления» и создание четырех военных округов, такого же количества объединенных оперативно-стратегических командований, которые, как представляется в СМИ, и есть новый облик армии?

Общественность удовлетворилась простым объяснением первых лиц Минобороны: «70 тысяч офицерских должностей нужны для формирования нового командования Воздушно-космической обороны». Очень сомнительно, что для формирования органа управления ВКО и нескольких дивизионов ЗРК С-400 нужно такое количество офицеров.

Собственно для комплектования Вооруженных сил в новом облике главным является только то, что все войска (силы) предполагается содержать в постоянной готовности к выполнению задач по предназначению. А это означает, что по первому свистку в течение 24 часов «колеса военной машины» в лице Вооруженных Сил РФ без доукомплектования закрутятся на полную мощность. Такого рода концептуальный посыл предполагает содержание в войсках постоянной готовности такого количества офицеров, сержантов и рядовых, которое позволит использовать штатное вооружение с максимальной эффективностью. При этом количество офицеров как раз и не может превышать 12–15% от общей штатной численности вооруженных сил. Грубо говоря, должен обеспечиваться принцип «минимум начальников в штабах и тылах, максимум обученного личного состава при вооружении и в боевых порядках».

Но это не все. Солдат, сержант, младший офицер (те, что в боевых порядках и при оружии) на своих штатных должностях должны знать штатное вооружение «как свои пять пальцев», экипаж (расчет) должен быть обучен действиям при оружии до автоматизма. Это условие более или менее успешного выполнения боевых задач боеспособными подразделениями и в буквальном смысле выживания личного состава в боевой обстановке.

Ввиду новых обстоятельств комплектования вооруженных сил офицерами при установленном ныне порядке прохождения военной службы расчетные 650 тыс. солдат по призыву никак не обеспечат автоматизма в действиях при штатном вооружении. Прежде всего по причине хронической и постоянной необученности личного состава. В этом смысле приставка «постоянно готовые» для воинских частей в новом облике превращается в фикцию. Уже через сутки реальных действий обнаружится полная несостоятельность таких войск. Личный состав с трудом обеспечит реализацию боевых возможностей штатного вооружения в лучшем случае на 15–20%. Соответственно войска всегда будут оцениваться как «небоеспособные». Из этого следует, что предусмотренные к содержанию в Сухопутных войсках 39 общевойсковых бригад едва ли будут эквивалентны 13 таким же по структуре соединениям с обученным личным составом. При современной системе комплектования это и есть самая большая проблема для мотострелковых, танковых и прочих войск.

Правда для Генерального штаба здесь в одном: в новых условиях было бы целесообразно и логично иметь соединения и воинские части, категорированные по степени реальной боеспособности, с учетом показателей их укомплектованности и обученности личного состава. Добавим, требуется директивное категорирование войск по срокам готовности, как было ранее, – от 1 до 20 суток, но не «24 часа» для всех чохом.

В принятых условиях содержания войск и объективно складывающихся обстоятельствах по их комплектованию вполне вероятно возвращение к системе мер, предусматривающих доукомплектование и боевое слаживание в так называемый «исполнительный (неопределенно длительный по времени) период». Цель очевидна: при минимуме людского ресурса и времени привести в полную боевую готовность разнокалиберные (вплоть до «ограниченно готовых к боевому применению»), кое-как обученные, с большим некомплектом и обеспеченные не самым лучшим вооружением войска.

ОПЫТ ПРОШЛОГО

Нет сомнения в том, что в деле обороны на войска первого стратегического эшелона (ГСВГ) во времена СССР можно было положиться. Подготовка личного состава в целом соответствовала требованиям времени, обученные офицерами солдаты и сержанты обеспечивали реализацию боевого потенциала штатного вооружения на 50–60%.

В начале 70-х в нашем полку (ЛенВО) еще оставались сержанты-сверхсрочники, которые на штатных должностях механиков-водителей и командиров танков были асами своего дела. Такой обученности экипажей, в которых было по два сверхсрочника, не могу припомнить за все 20 лет последующей службы в войсках. Причина одна – солдаты и сержанты по призыву даже в течение двух лет службы в большинстве своем были не в состоянии освоить штатную технику как военные профессионалы. Ныне войска обречены на выполнение задач при комплектовании, условно говоря, «любителями», постигшими лишь основы применения сложного вооружения.

Обучение вчерашнего школьника и даже бывшего солдата-срочника в течение 3–4 лет в учебных заведениях МО, как это предусматривает Минобороны, может иметь какой-то смысл для получения среднего военного образования как базового. И только в интересах последующего освоения сержантом-контрактником должности командира взвода. Для подготовки командира отделения такой по длительности срок обучения никакого смысла не имеет. При всей сомнительности официального подхода к формированию корпуса сержантов эта идея окончательно теряет актуальность в свете решения о повышении численности офицеров до 220 тыс.

Опыт показывает, что учебные части с задачами по подготовке сержанта не справляются. Сегодня полгода службы вчерашнего курсанта учебного подразделения в войсках в качестве младшего командира ничего не дадут ни самому сержанту, ни его непосредственным начальникам. Командир взвода и роты в прошлом могли доверить дело солдату и сержанту-срочнику только после года его службы в подразделении. Положиться на скороспелого младшего командира невозможно ни в чем.

На обученного в роте сержанта, тем более сверхсрочника (образца 1972 года), командир мог положиться практически во всем. Замечу, командир мог быть уверенным в выполнении любой задачи: после тревожного «свистка» – в ближайшие 24 часа и всегда, не дожидаясь проявления интеллекта и свойств потенциального лидера у сержанта-выпускника среднего военного учебного заведения.

Может быть, нам всерьез присмотреться к опыту содержания асов-сверхсрочников и школ сержантов в соединениях нового облика. Интересно то, что бригады по недоразумению или по дури отнесены к «воинским частям», хотя в системе войск относятся к соединениям. Это не оговорка, именно так: сегодня бригада – одновременно соединение и воинская часть. Как совместить сии понятия в одном предмете, кадровый офицер с высшим военным образованием по специальности «оперативно-тактическая, командно-штабная» (ВУС-001), понять не в состоянии.

Чтобы не быть голословным, приведу только один пример очередного недоразумения. Штат мотострелковой (танковой) бригады нового облика предписывает содержать не только линейные батальоны, но и «оперативное отделение штаба», которое комплектуется следующим образом: заместитель начальника штаба – начальник оперативного отделения (подполковник); заместитель начальника оперативного отделения (майор); два инструктора оперативного отделения (старшины); писарь – чертежник оперативного отделения (рядовой); делопроизводитель оперативного отделения (гражданский персонал). Итого – 6 должностей, из них: военнослужащих – 5, в том числе офицеры – 2.

Для справки: штат соединения (дивизии) постоянной готовности в прошлом предполагал содержание в оперативном отделении штаба не менее 9 военнослужащих, в том числе: полковник-подполковник – 1, подполковник – 6, капитан – 1, ефрейтор – 1. В упомянутом мной полку (по старым понятиям – воинская часть) содержался единственный «оператор» – заместитель начальника штаба (штатная категория – майор).

Указанным составом оперативное отделение дивизии обеспечивало развертывание как минимум трех пунктов управления: КП, ЗКП и ППУ. В разных вариациях такой порядок существовал на моей памяти четыре десятка лет и обеспечивал, скажем так, компетентное планирование, устойчивое, непрерывное и скрытное управление, а также взаимопонимание должностных лиц штаба дивизии и тактических частей (общевойсковых полков) в любых условиях обстановки.

То, что существующие боевые уставы и наставления по службе штабов требуют именно такого порядка развертывания системы управления, не сомневаюсь. Возможно, шесть подполковников в оперативном отделении штаба бригады – перебор. Но какие обязанности в боевой обстановке будут выполнять инструктора-старшины или делопроизводитель «гражданский персонал»? На кого может положиться начальник штаба бригады (штатная категория полковник) в оперативном отделении бригады в ходе решения задач, требующих знаний на уровне командира батальона (штатная категория – подполковник)? О чем будет говорить подполковник – командир батальона с представителем вышестоящего штаба в звании старшины?

Если исходить из того, что войска предназначены для приятного времяпрепровождения с выездом из ППД не далее районов сбора по «учебной тревоге», то назначение этих должностных лиц в оперативном отделении штаба бригады вполне можно ограничить обязанностями посыльного в ближайший магазин. Никакой помощи своим начальникам в части компетентного планирования и в боевом управлении эти специалисты оказать не смогут. Слишком велика разница в интеллекте и служебном опыте.

О чем думали в Генштабе Вооруженных сил РФ, когда предлагали такие штаты и должности, можно только догадываться. Ясно одно – свою роль сыграл синдром исполнителя: сказали сократить до 150 тыс., и сократили в оперативном отделении штаба соединения пять штатных единиц офицеров. Но тут нежданно-негаданно привалило военным счастье – целых 70 тыс. офицерских должностей. Если в каждое оперативное отделение штаба общевойсковой бригады добавить хотя бы по 3–4 офицера, то будут «трудоустроены» как минимум 120 майоров из числа прозябающих за штатом в ожидании воинской должности.

Думаю, число трудоустроенных может существенно увеличиться за счет других отделений и служб в тех же бригадах нового облика. В целом по вооруженным силам можно надеяться на появление 15–20 тыс. вакансий на офицерские должности. Заодно есть повод подумать о таких понятиях, как «соединение» и «воинская часть», которые не в последнюю очередь определяют новый облик армии.

***

В условиях общего падения образовательного уровня и качества поголовно и категорически не желающих служить Отечеству потенциальных призывников как бы в случае чего не получился очередной конфуз сродни «солдатам Капаретто». Тех самых оставивших след в военной истории Италии 200 тыс. новобранцев, едва призванных в войска и поголовно сдавшихся в плен австрийцам вместе с фузеями и пушками – еще до начала сражения при безвестной альпийской деревушке Капаретто.

Если даже предположить, что такое может случиться в нашей некогда великой военной державе, то стоит задуматься: а зачем весь этот «сыр-бор» вокруг комплектования, слова об интеллекте и лидерстве сержантов, о боеготовности и боеспособности войск? Не лучше ли вообще никого не призывать и даже ликвидировать все эти бесполезные для обороны игрушки в виде ресурсоемких войск общего назначения и положиться на менее дорогие силы ядерного сдерживания?

Кое-кто может заметить: а что, собственно, предлагает автор данной статьи? Вопрос вполне уместный и ответ на него будет простым. Лично автор воздержится от каких-либо концептуальных предложений. По одной простой причине – «не в коня корм», ибо генерал, тем более политический деятель, всегда прав. Верно и то, что при вполне объяснимом и повсеместном поощрении «синдрома исполнителя» (Минобороны не исключение) любые идеи и предложения превращаются в издевательство над людьми и здравым смыслом.