Павел Золотарев
Барак Обама, Леон Панетта и Майкл Маллен на церемонии памяти жертв теракта 9/11.
Фото с сайта www.defense.gov
Тема ПРО остается одной из основных в российско-американских отношениях. Закономерно ее присутствие практически в каждом выпуске периодических изданий по военной проблематике. Однако проблема ПРО не стоит того внимания, которое ей уделяется, а степень политизированности этой темы грозит принятием иррациональных решений, противоречащих реальным интересам России.
Аргументировать высказанные опасения можно, анализируя возможные цели создания ПРО США, ее роли в обеспечении безопасности и стратегической стабильности в мире. Российские опасения в первую очередь связаны с необходимостью сохранения этой стратегической стабильности.
ДЕСТАБИЛИЗИРУЮЩАЯ РОЛЬ НЕСУЩЕСТВУЮЩЕЙ ПРО
Если исходить из официально принятого СССР и США понимания стратегической стабильности, то она может быть нарушена в том случае, если одна из сторон получит такие преимущества, которые могут позволить нанести безнаказанный первый ракетно-ядерный удар. Теоретически возможно предполагать, что система ПРО позволит надежно отразить ответный удар противника и создать такое преимущество. Именно по этой причине СССР и США, понимая дестабилизирующую роль ПРО, подписали в 1972 году Договор об ограничении систем противоракетной обороны. И это притом, что обе стороны понимали – при тех количественных уровнях ракетно-ядерных вооружений, которые на тот период были у каждой из сторон, создание системы ПРО, гарантирующей безнаказанное нападение, невозможно.
Программа СОИ (Стратегическая оборонная инициатива) Рональда Рейгана тоже не обладала реалистичным потенциалом, но позволила достичь вполне конкретных целей. СОИ и ранее Лунная программа создали условия для обоснования выделения финансовых ресурсов на разработку новых прорывных технологий. Лишь часть из этих технологий была связана со способами поражения ракет или их головных частей. Однако традиционно именно испытания технологий «стрелялок» находили наибольшее отражение в СМИ. А в тени оставались не обладавшие зрительным эффектом информационные технологии. Например, именно из этой тени на первый взгляд никак не связанный с программой «звездных войн» появился «его величество» Интернет. На этом фундаменте США добились глобального информационного превосходства в современном мире и намерены сохранять свою лидирующую роль в будущем посредством создания глобальной информационной решетки (ГИР), в первую очередь в военных целях, с ограничением доступа к ее использованию противником.
Что же касается СССР, то его реакция на программу СОИ была пронизана поиском не столько новых технологий, сколько конкретных технических решений на базе имеющихся технологий для обеспечения прорыва не существующей системы ПРО США. Финансовая нагрузка на угасающую экономику СССР в период реализации программы анти-СОИ не дала эффективности, не подкрепила фундаментальную науку, не принесла новых технологий, а лишь усугубила экономические проблемы.
Новый виток американских усилий в области ПРО в значительной мере связан с поставленной целью опережающего развития страны на постиндустриальном этапе развития. «Пробить» финансирование значительной части направлений передового развития в условиях американской демократии можно лишь при наличии неких объединяющих национальных идей. Первоначально были использованы настроения, связанные террористической атакой 11 сентября 2001 года. Тем более что в этот период авиационные корпорации попали в сложную ситуацию, и тематика ПРО была для них просто спасительной.
А вот угрозой со стороны России было уже трудно и политически невыгодно обосновывать выделение средств на систему ПРО. Поэтому появилась «раскрутка» ракетно-ядерной угрозы от «стран изгоев». Мешали и ограничения, предусмотренные Договором по ПРО от 1972 года. Попытки его модернизации натолкнулись на бескомпромиссную позицию России, которая настаивала на незыблемости Договора от 1972 года как «краеугольного камня стратегической стабильности». США, как известно, натолкнувшись на такую позицию, просто вышли из Договора по ПРО, продолжив акцентировать внимание на ракетно-ядерных угрозах со стороны Ирана и КНДР.
ВСЕ ТРАЕКТОРИИ ВЕДУТ В РОССИЮ
Можно ли рассматривать отражение иранской ракетно-ядерной угрозы в качестве главной цели создания американской системы ПРО? Если предположить реальность такой угрозы, то без тесного сотрудничества с Россией эта задача не решаема. Основная часть траекторий баллистических ракет со стороны Ирана в сторону США не может миновать пространство над Россией. Но США на необходимый для отражения такой угрозы уровень сотрудничества с Россией не идут. Следовательно, цель создания системы ПРО не может быть обусловлена только реакцией на предполагаемую угрозу со стороны Ирана.
Аналогичная ситуация складывается и при возможной реакции США на пуск ракет с территории Северной Кореи. При промахе по баллистической цели, как показали расчеты американских специалистов, головная часть противоракеты продолжит свой полет над территорией России с падением в районе с критически важной инфраструктурой. Т.е. оба официально озвученных государства, против которых США строят свою противоракетную оборону, требуют построения системы ПРО в тесном взаимодействии с Россией.
Есть ли основание предполагать, что система ПРО США нацелена на нарушение баланса стратегической стабильности с Россией? Вероятнее всего, что нет. Во-первых, после окончания холодной войны больше нет политической мотивации к нарушению стратегической стабильности. Естественные и неизбежные противоречия интересов России и США уже не требуют опоры на ядерное оружие. Сохраняющееся состояние взаимного ядерного сдерживания обусловлено не политической необходимостью, а тем уровнем и состоянием стратегических ядерных вооружений, которые мы унаследовали от эпохи холодной войны, глобального противостояния двух несовместимых социально-политических систем.
Во-вторых, не только в ближайшей, но и в обозримой перспективе не просматривается таких технологий, которые бы гарантированно позволили решить задачу отражения ответного удара при уровнях стратегических ядерных сил сторон, предусмотренных действующим договором по СНВ. Более того, задача будет оставаться не решаемой даже при более низких количественных уровнях стратегических ядерных вооружений. Выполненные совместно российскими и американскими независимыми экспертами расчеты показали, что в любом случае риск получения значительного ущерба от ответного удара сохраняется.
Правда, эти выводы не обусловливают дальнейшего сокращения ядерных вооружений, учитывая, что сохраняется неопределенность отдаленных перспектив развертывания американской системы ПРО. Кроме того, чисто политические факторы, связанные с медленным наращиванием уровня взаимного доверия, пока не позволяют на это рассчитывать. С другой стороны, нет оснований и преувеличивать угрозу для стратегической стабильности.
ПРО КАК ПОВОД ДЛЯ ТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО НАСТУПЛЕНИЯ
Так в чем же тогда цель создания американской системы ПРО? Вероятнее всего, таких целей несколько и лежат они в экономической, военной и политической сферах.
Экономические цели создания ПРО в значительной степени связаны с обеспечением лидерства США в современном мире. В период холодной войны экономические интересы США требовали военной мощи, превосходящей таковую у стран Варшавского договора, а также способности проецирования военной мощи в глобальном масштабе для сдерживания социалистических режимов.
Окончание холодной войны и особенности процессов глобализации создали условия, при которых для достижения экономических интересов США не требуется отдавать приоритет военной силе. США необходимо поддержание лидерства в генерации передовых технологий и создании условий для деятельности своих транснациональных структур в глобальном финансовом пространстве и глобальном менеджменте – превосходство в информационной сфере (мониторинг рынка, опережающее принятие решений, опережающие банковские операции и т.д.) и в космосе, составляющем основу глобальных коммуникационных систем.
Через военные программы можно получить дополнительное обоснование для финансирования фундаментальных исследований, стимулировать прикладные исследования, в которых не заинтересован бизнес, сократить временной интервал между результатами фундаментальных исследований и их практической реализацией. Так, после запуска Советским Союзом первого искусственного спутника Земли в Министерстве обороны США было создано оборонное агентство передовых научных исследований (DARPA). Именно оно дало импульс развитию Интернета. Сегодня это агентство в числе прочих направлений финансирует разработку роботизированной военной техники и гиперзвукового аппарата, способного внести качественные изменения в состав средств нанесения глобального удара. Программа создания системы ПРО дает дополнительные основания для концентрации средств на передовых научных и технологических направлениях в достаточно широком диапазоне.
Смещение приоритетов с военной сферы в экономическую вовсе не означает кардинального снижения оборонного бюджета США. Наоборот, экономика США позволяет поддерживать превосходящую военную мощь, оставаясь в пределах допустимой доли расходов от ВВП и не отменяя приоритетов в пользу образования, здравоохранения и социальной сферы в целом. Тем не менее темпы роста американского оборонного бюджета имеют тенденцию к снижению. Но, вероятнее всего, связанные с развитием информационных систем военного назначения программы будут подвержены сокращению в наименьшей степени. Не случайно бывший командующий Стратегическим командованием США, а ныне заместитель председателя КНШ генерал Джеймс Картрайт, обосновывая приостановку финансирования работ по лазеру воздушного базирования для поражения баллистических ракет, подчеркнул, что лучше вложить средства в систему управления, чем в то, что, возможно, никогда не будет востребованным.
АМЕРИКАНСКАЯ ПРО СМОТРИТ В КОСМОС
Первая военная цель создания системы ПРО заключена в отражении одиночных или нескольких пусков ракет со стороны государств, обладающих ракетно-ядерным оружием или способных стать его обладателями. Это могут быть пуски в результате несанкционированных действий, при потере контроля над ракетным оружием при нестабильной внутренней ситуации в стране либо в целях демонстрации решимости остановить военную агрессию с применением обычных средств поражения. Было бы неестественным, если бы, создавая систему ПРО, США не ориентировались на возможность проведения таких пусков с территорий России и Китая.
Вторая цель – использование потенциала средств ПРО для уничтожения объектов, создающих угрозу космической безопасности США. Вопрос обеспечения безопасности в космосе приобретает все большую актуальность. Именно космические средства обеспечивают в глобальном масштабе и реальном времени сбор всей необходимой информации и управление. Глобальные финансовые операции, столь важные для экономики США, без космоса практически невозможны. Сам космос, а точнее орбиты и частоты работы космических средств, превращаются во все более напряженную конкурентную среду.
США, являясь лидером в использовании космоса, становятся все в возрастающей степени зависимыми от безопасности своих космических объектов. Не случайно, что за короткий период времени (в июне 2010 года и в январе 2011 года) в США было принято два доктринальных документа, посвященных обеспечению безопасности в космосе – Национальная космическая политика (National Space Policy of the United States of America) и Национальная стратегия космической безопасности (National Security Space Strategy). Документы содержат закрытую часть, возможно, в них предусматривается поражение космических аппаратов других государств. США уже продемонстрировали способность поражения объектов в космосе. Потенциальные возможности системы «Иджис» позволят уничтожать объекты в космосе на различных орбитах, как на стационарной, так и на эллиптических за счет возможности передислокации кораблей с системой «Иджис» в район, близкий к перигею орбиты.
Третья военная цель – достижение преимущества в случае нанесения ударов по противнику высокоточным оружием без ввода в действие группировок сухопутных войск (бесконтактные войны). Средства ПРО совместно со средствами ПВО могут позволить отразить ответный удар как с использованием авиационных ударных средств, так и с использованием ракет различной дальности и оснащения. В США продолжается разработка средств нанесения глобальных ударов нового поколения. Пример совместного использования высокоточного оружия в рамках информационной войны (проведение информационных операций, включая психологические операции и действия сил специальных операций) мы наблюдаем в Ливии.
 Мобильный морской радар MATSS на барже IX-524, база ВМС Перл-Харбор на Гавайях. Фото с сайта www.navy.mil |
ИНСТРУМЕНТ ПОЛИТИЧЕСКОГО ДАВЛЕНИЯ
Политические цели создания системы ПРО можно сформулировать как внесение разлада между одними государствами и сплочение других во имя интересов США, что укладывается в принцип «разделяй и властвуй».
С определенной долей условности можно выделить две группы стран. Первая – с которыми возможно сотрудничество по конкретным вопросам, связанным с архитектурой построения и размещения элементов системы (информационной инфраструктуры и противоракетных огневых средств), а также сотрудничество на технологическом уровне и по инвестиционным вопросам. В эту группу входит шесть государств – Великобритания, Дания, Чешская Республика, Италия, Япония и Австралия. Вторая группа государств ограничивается консультативным уровнем по возможному сотрудничеству. К ней США относят Польшу, Францию, Россию, Украину, Нидерланды, Индию, Республику Корея, Румынию, Израиль, Саудовскую Аравию, Бахрейн, Кувейт, Катар.
В Европе проблема евро-ПРО позволяет Соединенным Штатам получить дополнительный механизм внесения дисбаланса в единство европейцев, одновременно сплачивая восточноевропейцев на основе общего для них стремления следовать в фарватере политики США. У некоторых восточноевропейских государств это еще связано со стремлением в той или иной мере досадить России, вызвать у нее раздражение, получив определенный моральный реванш за годы пребывания в составе социалистического лагеря. Появляется возможность политических игр с Украиной: метание между приоритетами западного или восточного векторов внешней политики может привести к присоединению либо к натовской (американской) системе ПРО, либо к позиции близкой к российской.
В Ближневосточном регионе ПРО позволяет объединить Израиль, Кувейт, Бахрейн, Катар и Саудовскую Аравию. Продемонстрирован потенциал возможного противодействия ракетному потенциалу Ирана. Одновременно над государствами, способными отреагировать на создание в Иране ядерного оружия созданием собственного ядерного оружия, обозначился региональный противоракетный зонтик.
В Азиатско-Тихоокеанском регионе сфера ПРО расширяет возможности США по маневру усилиями. Очевидно, что Китай рассматривает региональную систему ПРО США как угрозу. Китайский ракетно-ядерный потенциал обладает невысокой живучестью и существенно меньше по количеству, чем у России и США. Сотрудничество России и США в области ПРО в том случае, если оно коснется не только европейской ПРО, но и ПРО АТР, не будет способствовать развитию доверия и сотрудничества между Россией и Китаем.
В этом регионе система ПРО США не может представлять угрозы для России. И США вполне могут попытаться компенсировать отсутствие должного уровня сотрудничества по европейской ПРО заманчивыми предложениями по сотрудничеству в АТР. В неофициальной форме такие предложения уже озвучивались. Сфера ПРО может быть использована для задействования потенциала Индии. Второй региональный гигант, соперничающий с Китаем, озабочен ядерным потенциалом двух стран – Пакистана и Ирана. Индия проявляет интерес к созданию собственных средств ПРО и обеспечению безопасности в космосе.
Поэтому вполне закономерно, что США в лице НАТО уже озвучили свое предложение по совместному созданию противоракетного щита. Более того, натовские чиновники при поддержке американского посла в НАТО даже обещают поделиться с Индией технологиями. И это притом, что речь идет фактически об американских технологиях (своих технологий в области ПРО у европейских членов Североатлантического альянса фактически нет). США крайне ограниченно делятся технологиями со своими союзниками по НАТО. Сфера ПРО в сочетании с зондированием членства Индии в НАТО при малой вероятности отказа Индии от политики неприсоединения будет менять расстановку сил и взаимоотношения стран в регионе.
ИНФОРМАЦИОННОЕ РАСШИРЕНИЕ ДИАПАЗОНА ВОЗМОЖНОСТЕЙ
России забывать о стратегической стабильности с США в области ПРО нельзя. Стоит присмотреться к линии поведения Китая, который отдает предпочтение развитию экономических отношений с Соединенными Штатами. Инвестиции в американскую экономику возвращаются в Китай передовыми технологиями производства на предприятиях, входящих в состав транснациональных компаний. Китай проводит политику, соответствующую глобализации, когда устойчивость мировой экономики все больше становится общим интересом ведущих стран мира. И этот общий экономический интерес превращается в один из основных факторов обеспечения военной безопасности.
Одновременно Китай совершенствует структуру своих ядерных сил за счет развития морской компоненты и реализации ряда мер по совершенствованию ракет наземного базирования. Примечательно, что еще со времен СОИ в Китае начата и продолжается «Программа 863». Ее цель – отслеживание передовых технологий, которые могут дать прорыв в сфере обороны. Китай все больше уделяет внимания предотвращению технологических «сюрпризов» от американской системы ПРО. В целом Китай отдает предпочтение созданию наилучших условий для собственного развития и не намерен обострять отношения с США из-за ПРО.
Россия имеет и большее количество ядерного оружия, чем Китай, и больший уровень его живучести, и большую способность к преодолению существующих и перспективных систем ПРО. Для Китая создание ложных целей, имеющих радиолокационные и другие признаки, близкие по характеристикам реальным боевым блокам – трудная задача, для России – давно решенная. Поэтому в отличие от Китая для России поддержание стратегической стабильности с США не является проблемой. Единственное, на чем России целесообразно сосредоточить внимание, – развитие системы ПРО США входит в противоречие не только с дальнейшим процессом двустороннего сокращения ядерных вооружений, но и делает маловероятным переход к многостороннему процессу сокращения ядерных вооружений.
Российским интересам отвечает сам факт сотрудничества по ПРО, и начинать его необходимо с того уровня, который на текущий момент реален. В противоракетной области наиболее вероятно сотрудничество в информационной сфере. Во-первых, есть общее понимание необходимости создания центров обмена информацией. Во-вторых, теоретический удар по европейским странам и США в значительной степени связан с пролетом ракет или головных частей над российской территорией. Нереально, что эти страны будут рассчитывать лишь на эффективность российского сектора системы ПРО. С другой стороны, действия наших средств ПРО будут необходимы для отражения ударов по объектам на территории других европейских стран и США.
Сам факт информационного сопряжения систем управления уже имеет огромное значение. Изоляция от формирующейся информационной сети наиболее развитых стран Запада не будет способствовать сокращению технологического отставания России в той области, которая в глобальном мире становится решающей. В информационном пространстве столь же важны вопросы безопасности и суверенитета, как и в привычных для нас сферах. Обеспечение безопасности путем самоизоляции в информационном пространстве – самый простой путь, но он идентичен дальнейшему отставанию и представляет собой еще большую опасность.
Диапазон наших возможностей остается пока достаточно широким. Достаточно обратить внимание на то, что в сферу общих интересов США, России, Китая, Индии, как и большинства других развитых стран, входит безопасность в космосе. Несмотря на демонстрацию своих возможностей по ведению противоспутниковой борьбы, в США тоже понимают опасность милитаризации космического пространства. Необходимы нормы международного права и согласованные усилия по безопасности в космосе, мониторинг всех объектов, включая «космический мусор», что относится к одному из основных условий обеспечения безопасности.
В этой связи представляется целесообразным создавать два уровня центров обмена информации. Первый уровень – главный центр обмена информацией и второй уровень – региональные центры обмена информацией. На главный центр обмена информацией было бы целесообразно возложить основные функции, связанные с глобальной оценкой ракетной и ракетно-ядерной угрозы и контроля космического пространства с перспективой превращения его в международный центр государств, заинтересованных в сокращении ракетной угрозы и безопасности в космосе.
На региональные центры могут быть возложены функции оценки ракетной угрозы на региональном уровне и подготовки рекомендаций по уточнению архитектуры региональной ПРО и готовности к применению ее элементов. Такой набор функций тоже выходит за пределы двустороннего формата. Подобный подход открывает перспективы постепенной трансформации ПРО из системы, противоречащей дальнейшему сокращению ядерных вооружений, в систему, которая позволит двигаться к отдаленной конечной цели, предусмотренной Договором об ограничении ядерных вооружений – полному уничтожению ядерного оружия.
В аспекте потенциала ПРО, который может быть использован в военных конфликтах с применением высокоточного оружия и без ввода в действие группировок сухопутных войск (бесконтактные войны), создание воздушно-космической обороны страны является правильным. Но будет величайшей ошибкой, если вместо оперативного командования воздушно-космической обороны создадут новый вид или род войск – войска воздушно-космической обороны. Ведь создать оперативное командование можно лишь при наличии соответствующей системы управления, а это процесс сложный и длительный. Гораздо проще отрапортовать о создании нового рода войск, а то, что он не будет выполнять поставленных перед ним задач, останется на втором плане.
Отслеживать прорывные технологии, которые в отдаленной перспективе могут привести к нарушению стратегической стабильности, необходимо. Нельзя оставлять без внимания работы над потенциальным гиперзвуковым носителем. Испытания пока не принесли ожидаемого результата, но перспектива появления такого класса носителей крайне опасна, так как их траектория не подчиняется законам баллистики. Отражение такого удара представляет собой серьезную проблему.
Угрожать гонкой вооружений на развертывание элементов ПРО – непродуктивно. Это угроза самим себе. США за нами не погонятся, иначе им придется бежать назад, на уровень нашего отставания. Проявляя бескомпромиссность по тем или иным вопросам, не стоит забывать судьбу Договора по противоракетной обороне от 1972 года.
Дарья Гармоненко 