Ольга Колесниченко
А.Д.Васильев, В.Ю.Зайцев, А.Е.Кириченко, В.В.Куделев, П.В.Топычканов/ Под ред. А.А.Горбунова. Мир цвета хаки. Вооруженные силы в системе государственной власти. – М.: Центр анализа стратегий и технологий, 2011. – 208 с.
Центр анализа стратегий и технологий подготовил монографию, посвященную армиям стран Азии и Африки. Научный труд вышел под редакцией оборонного эксперта, занимавшего в 2007–2010 годах должность начальника Главного управления международного военного сотрудничества МО РФ Александра Анатольевича Горбунова.
Творческая группа авторов, представляющих научные школы Института стран Азии и Африки МГУ имени Ломоносова, Института востоковедения РАН и Института Африки РАН, объединила в одном труде анализ Вооруженных сил в системе государственной власти восьми стран: Турции (член НАТО); Алжира и Египта (члены партнерского формата НАТО «Средиземноморский диалог» и члены Африканского Союза); Гвинеи (член Африканского Союза); Таиланда, Индонезии и Мьянмы (члены АСЕАН); и Пакистана (страна – наблюдатель ШОС и член ядерного клуба).
Страны принадлежат к разным юго-восточным регионам планеты, входят в полярные по подходам альянсы и организации, но их объединяет одно – все они не принадлежат к сокращающемуся, так называемому золотому миллиарду. Они представляют будущее международной арены, где все громче слышна поступь стремительно растущего юго-восточного гиганта. Международный терроризм и религиозный экстремизм, энергетические войны, демографический рост юго-восточных регионов, голод, дефицит питьевой воды, нищета населения, изменения климата и наступление пустынь на Южную Азию с обострением борьбы за пахотные земли – все это может буквально взорвать ситуацию в южных регионах планеты, где народы живут, как заточенный джинн в лампе Аладдина.
В процессе демократических преобразований страны Азии и Африки претерпевают переход от силовой модели управления государством, когда у власти находятся военные, к гражданскому контролю над армией по западному образцу в рамках Конституции. Может ли международное сообщество помочь в проведении реформ и демилитаризации режимов, «выпустить джинна» без масштабного кровопролития? Сегодня идет интенсивный поиск ответов на этот вопрос в экспертном сообществе. Анализ авторов научного труда показал – легких решений на этом пути не будет.
ТУРЦИЯ: УСПЕШНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ ЕВРОАТЛАНТИЗМА И КЕМАЛИЗМА
Турция является членом НАТО с 1952 года, что оказало влияние на ее ВС, на демилитаризацию и демократизацию государства, так как турецкое общество стало более зависимым (экономически и технологически, в том числе в сфере ВТС) от реакции Запада на внутриполитические события. На современном этапе прямое вмешательство ВС Турции в госуправление невозможно в связи с развитой системой гражданского контроля – Конституция, парламент, политические партии. Армия Турции успешно интегрирована в западный (американский) формат организации деятельности ВС.
В 20-е годы прошлого века после распада Османской империи первый президент Турецкой Республики Мустафа Кемаль Ататюрк сформулировал концепцию участия ВС в политической жизни страны. С тех пор армия придерживается основных принципов кемализма или доктрины шести стрел (республиканство, национализм, народность, госрегулирование, светскость, революционность).
Политическая активность военных включала попытки переворотов, скандал вокруг тайной организации военных «Эргенекон» и вмешательство в президентские выборы в 2007 году. В итоге историческая «склонность» военных Турции добиваться политического контроля над обществом обернулась разработкой властными структурами упреждающего репрессивного удара по собственной армии.
АЛЖИР И ЕГИПЕТ: ПАРТНЕРСКОЕ ВЛИЯНИЕ ЕВРО-АТЛАНТИКИ
Обе страны являются членами Африканского Союза, но одновременно и членами партнерского формата НАТО «Средиземноморский диалог». Несмотря на то что Израиль также входит в этот партнерский формат НАТО, Алжир и Египет, согласно своим военным доктринам, считают Израиль угрозой.
Руководство армии Алжира определяет внешнюю и внутреннюю политику, кандидатуру главы государства, имеет доступ к распределению нефтяных доходов, контролирует спецслужбы. Наблюдается борьба за власть между Генштабом, Минобороны, Национальной жандармерией, Службой военной разведки и Службой национальной безопасности. Нарастает внутриалжирское противостояние исламскому экстремизму, ведется борьба с бандформированиями, в том числе «Аль-Каидой».
Сегодня выражено американское влияние на военный блок Алжира. В рамках борьбы с террористами военные получают разведданные от американских спутников. Армия с 2008 года вооружена управляемыми ракетами класса «воздух-земля» (на базе боевых вертолетов). России удается сохранять ВТС с Алжиром, который после Индии входит в число лидеров по закупке основных российских вооружений (истребителей, бомбардировщиков, танков, ЗРС и ЗРК).
Армия Египта, как показали события в ходе февральской «жасминовой» революции этого года, не проводила решительных действий против народа – не атаковала участников протестных движений, но и не препятствовала сторонникам президента Хосни Мубарака. Смена власти укрепила позиции военных, к руководству страны пришел Высший совет ВС Египта во главе с министром обороны маршалом Мохаммедом Хусейном Тантауи. Армия позиционировала себя гарантом проведения демократических реформ и противодействия радикальной исламизации. Все кандидаты в президенты Египта имеют отношение к силовому блоку.
Структура армии традиционна, вооружения в основном устарели, есть советские вертолеты и танки. Но в то же время в ВВС поставлены американские F-16, есть пять самолетов дальнего радиолокационного обнаружения. США участвуют в создании египетской ПВО, хотя египтяне имеют и советские ЗРК. Эксперты прогнозируют возможность создания Египтом СЯС в результате нарастающей региональной конкуренции с Ираном и Израилем. На современном этапе среди населения есть антиармейские протестные настроения, так как в случае закрепления власти военных возможно усиление военного режима в Египте с курсом на создание ядерного оружия.
ГВИНЕЯ: ДОКТРИНА ВООРУЖЕННОГО НАРОДА
Эта страна является членом Африканского Союза. Более 3/4 населения исповедуют ислам. Гвинея активно участвует во внешних конфликтах на Африканском континенте. Но еще не вовлечена в партнерские евро-атлантические форматы по безопасности. Армия является самым действенным институтом страны, все остальное – парламент, суды, политические партии и профсоюзы – маргинализировано. Находящиеся у власти военные оказывают давление на деятельность международных компаний сырьевого сектора, «курируют» внутренний бизнес, приписывают себе привилегии. В целом гвинейская армия превратилась в коррупционный институт.
В период социалистической поддержки армия Гвинеи имела и экономическую роль, военные строили дороги, мосты, оборонные предприятия. Были даже созданы агропромышленные военные подразделения, которые производили сельскохозяйственную продукцию для продовольственного самообеспечения ВС. Далее гвинейская армия прошла этап политического контроля, в 70-е годы контроль вылился в массовые репрессии военных. Президент Гвинеи Ахмед Секу Туре (занимавший этот пост с 1958 года по 1984 год) провозгласил «Доктрину вооруженного народа», укрепляя гражданскую милицию и, по сути, осуществляя милитаризацию гражданского населения. После Туре власть военных усилилась, начались попытки военных переворотов (с этнической подоплекой), которые происходили в 90-е и 2000-е годы. Войска использовались в качестве инструмента борьбы с политической оппозицией – подавление акций протестов с большими жертвами, включая казни и пытки.
Сегодня армию Гвинеи называют хаотичной, хотя она имеет традиционную структуру с преимущественным преобладанием Сухопутных войск. Армия маргинализирована, в ней наблюдаются процессы депрофессионализации. Никакой выстроенной и упорядоченной системы, которая бы распределяла уровни ответственности в гвинейских ВС, не существует. Функциональная структура ВС не отвечает задачам оперативного управления. Однако реформы армии проводились даже при помощи ООН, Африканского Союза и Экономического сообщества стран Западной Африки (ECOWAS). В 2010 году был опубликован доклад по военной реформе и создан Высший совет ВС для проведения военной реформы. Часть гвинейских офицеров получают военные навыки в США или Китае. Американские военные инструкторы приглашались в ВС Гвинеи начиная с 2000 года. В стране полностью отсутствует гражданский контроль над армией, ее финансированием и снабжением, детальная структура и объем ВС непрозрачны.
ВС исторически фрагментированы на ряд этнических группировок (малинке, сусу, фульбе, кпелле, тома). Отмечается непропорциональное число офицеров, на двух офицеров приходится один рядовой. Много неформальных группировок (paramilitary), что обусловливает привлечение военизированных гражданских формирований для участия в конфликтах и операциях.
СТРАНЫ АСЕАН НА ПУТИ К ГРАЖДАНСКОМУ КОНТРОЛЮ
В азиатских странах Таиланде, Индонезии и Мьянме ВС являются сильными политическими игроками с коррупционной составляющей. Структуры ВС этих стран традиционны с приоритетом для Сухопутных войск. Более открытой можно назвать ситуацию в Таиланде, где с конца 80-х годов роль ВС в политической жизни государства снижается. Оборонный бюджет Таиланда прозрачен, он составляет менее 2% ВВП, на закупки ВВТ выделяется не более 10–14% средств оборонного бюджета.
Значительное влияние на таиландскую армию оказали США, причем это уникальный случай: внутриамериканская межведомственная борьба между ЦРУ и Пентагоном за океаном в патронажной стране обернулась мощным противостоянием между силами полиции и Сухопутными войсками Таиланда. Пик этого политического конфликта пришелся на 50-е годы. Таиландскую полицию курировало ЦРУ, а армию – Пентагон. Обе стороны боролись за власть.
В Индонезии ВС сохраняют свою автономию от гражданских структур, но главком ВС и министры силового блока утверждаются парламентом, а пост министра обороны занимает гражданский чиновник. При президенте, генерале-сухопутчике Сухарто была разработана «концепция двойной функции армии», то есть и военной, и социально-политической. Более 20% мест в парламенте занимали военные, они же оккупировали треть министерских кресел. С 2004 года военных лишили представительства в парламенте и сократили их число во власти. Подготовка военных кадров Индонезии идет больше в США и Австралии и меньше – в Индии, Пакистане и на Филиппинах.
В Мьянме ситуация хуже, с 2008 года принята Конституция с установлением особой политической роли руководства ВС, которое является центром принятия решений в политической и экономической сферах деятельности государства. Более 25% парламентских мандатов имеют военные. Однако идет частичная демилитаризация политического режима. Разрешена спонсорская помощь ВС от бизнес-кругов, включая даже закупки ВВТ за рубежом для армии.
ПАКИСТАН: МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ И ЯДЕРНОЕ ОМУ
Как молодое ядерное государство Пакистан вызывает особые интерес и озабоченность. В высшем военном эшелоне завершается период «американского поколения» (офицеров, прошедших обучение в американских вузах). На смену этому американскому лобби приходит пакистанское исламское поколение. Также отмечается растущее влияние в регионе китайского лобби, в том числе и в сфере ВТС. Характерными чертами военной сферы Пакистана являются рост расходов на оборону в ущерб социальным статьям бюджета и активное участие страны в миротворческих миссиях ООН.
Совокупный срок нахождения военных у власти составляет около трети всей истории независимого Пакистана с 1947 года. Армия всегда считалась единственным стабилизирующим фактором внутриполитической ситуации и одновременно всегда имела внутриармейские межконфессиональные противоречия. Преобладающие по численности Сухопутные войска укомплектованы суннитами, они же служат в ВМФ. А в ВВС служат шииты. Поэтому монолитного единства в управлении армией как целостным государственным институтом нет. Хотя система принятия решений в ВС Пакистана включает президента, Совет национальной безопасности, парламент, правительственный Комитет по обороне, Минобороны, Минфин, Миноборонпром, Объединенный комитет штабов.
Реформа армии имеет два основных тренда. Во-первых, обсуждается возможность передачи несвойственных для функционирования армии подразделений силам полиции (а именно, внутренних войск; контртеррористических подразделений; войск, сопровождающих выборы на избирательных участках; сил пограничного контроля; антинаркотических подразделений; поисково-спасательных подразделений; инженерных войск по восстановлению инфраструктуры и т.п.). Во-вторых, идет борьба за повышение прозрачности оборонного бюджета и гражданский контроль над ним. С 2008 года оборонный бюджет открыт для верхней палаты парламента (Сената), теперь политическая оппозиция требует его открытия для нижней палаты парламента (Национальной ассамблеи).
Дарья Гармоненко