На прошлой неделе в Общественной палате России с докладом о проходящей в армии и на флоте реформе выступил начальник Генерального штаба Вооруженных сил страны генерал армии Николай Макаров. На его выступление активно откликнулись столичные СМИ. Не только информационные агентства, но и печатные издания. И, конечно, каждый журналист и его газета волей-неволей в зависимости от собственной компетенции, образованности и восприятия мира почерпнули из слов генерала свое. То, что им ближе и понятнее. И потому в некоторых органах печати и на радио зазвучали алармистские настроения. Заголовок «Генштаб готовится к ядерной войне» был, пожалуй, самым спокойным из того, что потом удалось услышать, увидеть и прочитать.
Так газеты откликнулись на замечание Макарова, что «возможность локальных вооруженных конфликтов практически по всему периметру границы резко увеличилась. И при определенных условиях я не исключаю, что локальные и региональные вооруженные конфликты могут перерасти в крупномасштабную войну, в том числе и с возможностью применения ядерного оружия». О том, что подобный тезис есть в Военной доктрине России, никто почему-то не заметил. И не стал додумывать, а что имел в виду генерал, когда говорил о «периметре наших границ». А это Северная Корея, где то ли есть ядерная бомба, то ли нет, но ею активно «торгуют». И Пакистан, где талибы и «Аль-Каида» того и гляди дотянутся к ядерному оружию страны. Соседний с ним Афганистан, где не прекращаются междоусобная война и постоянные вылазки против военных контингентов США и НАТО. Еще и Иран, которому не перестают угрожать ударом по его ядерным объектам. Стычки турецкой армии и полиции с курдскими повстанцами. Неурегулированность карабахского конфликта, который, не приведи господь, неизвестно во что может вылиться. Да и попытки США разместить вокруг российских рубежей свои системы ПРО тоже не внушают оптимизма.
Не помнить об этом, не думать, во что и как все это может развернуться, в Генеральном штабе не могут. Странно, что отдельные представители нашего общества, работающие в СМИ, почему-то по инерции продолжают упрекать генералов за то, что они в меру своих сил и способностей делают то дело, которое им поручено, – заботятся об обороноспособности страны.
Вот и о проблемах оснащения армии и флота современным оружием и боевой техникой, а также системами обеспечения боя генерал Макаров говорил потому, что наше «вооружение в разы уступает мировым образцам», а «промышленность продолжала выпускать устаревшие виды и была на них ориентирована». И слайд продемонстрировал со сравнительными характеристиками образцов ВВТ. К примеру, израильский танк Merkava IV имеет бронированную капсулу для экипажа, наш Т-90 ее не имеет. У «Меркавы» дальность обнаружения цели – 4500 метров, у нас – 3300, дальность поражения прямым выстрелом, если сравнить, – 6000 метров и 2500. Нет у нашего Т-90 и противоминной защиты, которая есть у израильтянина. Отстает от западной и наша артиллерия. Американская РСЗО HIMARS стреляет на 150 км, наш «Смерч» – на 70. У «джи-ай» есть управляемый на траектории снаряд, у нас его нет. Можно приводить еще примеры, о которых говорил Макаров (подробнее на стр. 8).
Но в чем тут загвоздка? Для того чтобы сделать управляемый на траектории снаряд, нужно иметь систему, которая будет его корректировать во время полета к цели. А где ее взять на расстоянии в сотню с лишним километров? Никакой оптикой туда не заглянешь. Значит, нужен БПЛА, связанный и с РСЗО, и с его оператором, и с летящим к цели снарядом. То есть комплекс оружия, а не отдельные его системы. Вроде «Смерча», «Мсты-С», которая, как признался Макаров, тоже уступает своему немецкому аналогу. Или взять ПТУР. В некоторых странах он летает уже на 50–60 км и доводится до цели с помощью беспилотников. Когда у нас это будет и будет ли – вопрос на засыпку. НГШ намекнул, что сейчас идет работа над такими комплексами. Но разговор об этом слышен еще со времен первой чеченской. А органа, который связал бы в единый конструкторский и идеологический узел производителей танков и артиллерийских орудий из Тагила, создателей ПТУР из Тулы и Коврова, разработчиков БПЛА из Москвы, Питера и Казани, программистов и электронщиков из Зеленограда или откуда-то еще, как не было, так и нет. При таком подходе никаких высокоточных и эффективных боевых комплексов, равных или опережающих аналогичные системы Запада, мы не получим ни до 2020 года, ни потом.
Интересно при этом, что в Генеральном штабе все это знают и понимают. Когда на эту тему на пресс-конференции заговариваешь с тем же Николаем Егоровичем Макаровым, у него даже загораются глаза. «Все правильно, это вы точно подметили», – обычно говорит он. Но что дальше? Когда это понимание придет не только к руководителям армии и флота, но и во властные структуры. К той же Военно-промышленной комиссии, которая за неимением Министерства оборонной промышленности, должна решать подобные вопросы. Но ее руководитель, видимо, больше озабочен проблемами баскетбола, чем модернизацией и структурным переустройством оборонки.
Пусть никому не покажется странным, что «НВО» вдруг выступило в поддержку некоторых тезисов, высказанных начальником Генерального штаба на заседании Общественной палаты. Наша редакция и ее авторы не всегда согласны с тем, как проводится военная реформа и в какие результаты она выливается. Но есть темы, где нужна не столько критика военных, сколько понимание общественностью и отражающих ее мнение СМИ тех здравых и эффективных процессов по укреплению обороноспособности нашей страны, которые пытаются проводить в жизнь руководители военного ведомства.
Наша газета не раз утверждала, что без поддержки гражданского общества всякие реформы, в том числе и в области обороны, обречены на провал. На этом мы стоим и сейчас.
Андрей Гусейнов 
Дарья Гармоненко 
