Владимир Козин
Операторы одного из подразделений системы ПРО на армейской базе Форт-Грили (Аляска, США) на боевом дежурстве.
Фото с сайта www.army.mil
Редакция «НВО» продолжает дискуссию по проблематике ПРО. Обмен мнениями по такой стратегически важной теме представляется крайне полезным, поскольку способствует поиску наиболее верных решений и позволяет развеять ошибочные представления.
СОГЛАСИТЬСЯ НЕЛЬЗЯ
С некоторыми мнениями, высказанными авторами газеты, полностью нельзя согласиться. Например, с тем, что «миролюбивые» США не планируют нанести по Российской Федерации первый ядерный удар, якобы отдавая себе отчет в том, что это приведет к катастрофическим изменениям биосферы и климата на нашей планете. Хорошо, если в Вашингтоне действительно отдают себе отчет о пагубных последствиях такого шага.
Но так ли это? Почему в таком случае США не отказываются от установки нанесения первого ядерного удара по многим государствам мира, которую они сохраняют в неизменном виде в течение более 60 лет со дня применения ими ядерного оружия против Японии? Почему американское военно-политическое руководство фактически не стремится к созданию безъядерного мира, хотя и с большой оговоркой («это невозможно при жизни нескольких поколений американцев») провозгласило достижение этой цели?
Ответов на эти вопросы нет. Но в порядке дискуссии ставится свой вопрос: «Откуда же мотивация для нанесения первого ядерного удара?» – считая, что такая мотивация у США вообще отсутствует, а само включение концепции нанесения первого ядерного удара во все их ядерные стратегии о наличии такой мотивации не говорит.
Примечательно, что авторы таких статей даже не намекают на то, чтобы американское военно-политическое руководство отказалось от опасной ядерной доктрины. Почему бы США не взять за основу российскую доктрину о применении ядерного оружия только в ответ на агрессию с использованием ядерного оружия или обычных вооружений, «когда под угрозу поставлено само существование государства»? Не будет агрессии – не будет и ответа, в том числе ядерного.
Москва, как вытекает из новой военно-стратегической установки, вообще не намерена применять ядерное оружие в региональных или локальных конфликтах. Российская Федерация, в отличие от Соединенных Штатов, готова внести реальный вклад в построение безъядерного мира. Об этом свидетельствуют заявления российского руководства и в Совете Безопасности ООН, и на Конференции ООН по разоружению.
Одновременно некоторые авторы пытаются представить развертываемую в Европе американско-натовскую систему ПРО, первый этап которой был успешно завершен уже в 2011 году, не реальным военно-техническим решением Белого дома, а в качестве какой-то тонкой «информационной спецоперации», якобы призванной ввести в заблуждение нашу страну. Получается, что Москва должна ответить на эту безобидную «информационную спецоперацию» только своей «информационной спецоперацией», но не более того.
При этом подчеркивается мысль о неопасности американско-натовской системы ПРО в Европе: «Продвижение проекта ЕвроПРО не сопровождается явными угрозами и бряцанием оружием». А что, военная угроза извне должна обязательно сопровождаться «явными угрозами и бряцанием оружием»? Получается, что без оных она угрозой вовсе не считается? Но много ли бряцал оружием Гитлер в отношении нашей страны, когда тайно готовил нападение на СССР в 1941 году?
Ответ на то, является ли наращиваемая система ЕвроПРО США с их натовскими союзниками «информационной спецоперацией» или все-таки представляет собой реальную стратегическую угрозу для национальной безопасности России, дал 23 ноября прошлого года в своем публичном заявлении президент Дмитрий Медведев.
ЕЩЕ РАЗ О РЕАЛЬНОМ ВЫЗОВЕ
Непонятно также, по какой причине предлагается «отделить, что составляет для России в американско-натовском проекте ПРО реальный вызов». Но этот вызов уже определен на самом высшем уровне в нашей стране.
В таких стратегически важных вопросах, каким является попытка создания совместной российско-американско-натовской системы ПРО, даже один элемент данного проекта, подрывающий национальную безопасность его любого потенциального участника или глобальную стратегическую стабильность в целом, может в одночасье перечеркнуть отдельные выгоды коллективно разрабатываемого замысла. Никто не будет возводить здание даже из хорошего кирпича, если фундамент имеет шаткие конструкции. Поэтому без учета реальных и законных интересов национальной безопасности России этот проект в его нынешнем виде содержит стратегическую угрозу.
Далее. Неправомерно указывать, что «алармистские настроения в российском обществе подпитываются скорее недомолвками, намеками, двусмысленными демаршами». Многочисленные официальные комментарии МИДа и Минобороны Российской Федерации, заявления высокопоставленных представителей этих ведомств, участвующих в консультациях с США и НАТО по проблематике ПРО, а также высказывания российского руководства по этому вопросу, сделанные после обнародования плана Барака Обамы о развертывании масштабной противоракетной системы в Европе (сентябрь 2009 года), показывают, что российская точка зрения всегда была четкой, недвусмысленной и последовательной. В позиции Москвы по ПРО нет недомолвок или намеков. И в США, и в НАТО хорошо это знают.
Напомним, что сводится она к двум простым ключевым элементам: взаимодействие по ПРО между США/НАТО и Россией возможно, но только на основе принципа равенства и одинаковой безопасности, без подрыва жизнеспособности российских СЯС; в случае отказа учитывать озабоченности и интересы нашей страны при монтаже противоракетной системы США/НАТО в Европе Москва оставляет за собой право поэтапно и адекватно реагировать на реальную угрозу теми военно-техническими мерами, которые она сочтет необходимыми, без добавления к нашим ответным мерам «избыточных вооружений». Об этом с нашей стороны было заявлено с предельной четкостью уже не раз.
Беспокойство России вполне обоснованно, ведь сочетание американской системы ПРО с СНВ и ТЯО с учетом доктрины нанесения «молниеносного глобального удара» обычными высокоскоростными и высокоточными вооружениями США – это не страшилка из детских сказок, а реальная угроза.
Со специфическим подходом США в доктрине ядерного сдерживания вряд ли реально добиться «трансформации состояния взаимного ядерного сдерживания». Такую невозможность подтверждает обновленная военная доктрина США «Поддержание глобального лидерства США: приоритеты обороны XXI века» (Sustaining U.S. Global Leadership: Prioroties for 21st Century Defense), утвержденная 5 января наступившего года их президентом и министром обороны, где открыто говорится о необходимости глобального военного присутствия, развития потенциала для действий в киберпространстве и в космосе при сохранении доктрины ядерного сдерживания, которая останется действующей на неопределенный срок.
К сожалению, в эпоху продолжающейся «борьбы аргументов» многие западные авторы пытаются принизить опасность ракетно-ядерной и противоракетной угрозы США, а еще лучше – припрятать ее за псевдодискуссиями; ввести Россию в заблуждение относительно их планов и навязать ей неприемлемый для нее способ решения этой проблемы.
ПРО У ГРАНИЦ ИРАНА УЖЕ СОЗДАНА
Сомнительным представляется совет, чтобы Россия учитывала ракетную угрозу только с южного направления. А почему не с других направлений? Уж не собираются ли США прочертить четкий географический коридор потенциального удара и известить нас об этом? Но если речь идет только об Иране, то у него нет межконтинентальных баллистических ракет собственного производства, которые могли бы поразить объекты на американской территории. Это признают высокопоставленные военные представители не только в России, но и в США (см.: U.S. Speeding Up Missile Defenses in Persian Gulf// The New York Times, 30.01.2010). Воевать же с нашей страной Тегеран не собирался и не собирается делать это в будущем.
Реальность же такова, что существующая инфраструктура ПРО, которая сдерживает «иранскую ракетную угрозу», уже давно создана США и их союзниками в непосредственной близости от Ирана. Об этом свидетельствуют данные об уже развернутых средствах ПРО в зоне Персидского залива, которые не раз официально приводила американская сторона. Об этом говорится в пентагоновском докладе Ballistic Missile Defense Review Report, одобренном в феврале 2010 года и ряде заявлений представителей Центрального командования Вооруженных сил США, отвечающего за боеготовность американских вооруженных сил в районе Персидского залива и северо-западной части Индийского океана от Египта до Пакистана.
По признанию представителей Пентагона, ракетные потенциалы Тегерана надежно перехвачены 24 батареями системы ПВО/ПРО «Пэтриот», размещенными в шести государствах Персидского залива (это от 96 до 384 ракет в зависимости от их типа); корабельными ракетами-перехватчиками ВМС США SM-3 БИУС «Иджис», расположенными в его зоне (боекомплект до 300 ракет, поскольку в Аравийском море постоянно находятся несколько таких кораблей), а также эффективными средствами ПРО Израиля. Возражай не возражай против такой мощной противоракетной инфраструктуры – она все равно уже развернута.
К этому надо добавить еще две батареи противоракетной системы THAAD (в общей сложности 96 ракет-перехватчиков с двумя РЛС), которые США решили в конце декабря прошлого года поставить ОАЭ на сумму 3,48 млрд. долл. В прошлом году Вашингтон дал добро на продажу Кувейту 209 ракет «Пэтриот» повышенной точности GEM-Т-104E, а также на замену ракет «Пэтриот» РАС-2 на РАС-3 в Саудовской Аравии. О потенциальных возможностях Пентагона по сдерживанию «иранской ракетной угрозы» говорит также тот факт, что в период войны против Ирака в 2003 году Соединенные Штаты сконцентрировали в зоне конфликта в общей сложности 1015 ракет-перехватчиков ЗРК «Пэтриот» РАС-2 и 54 ракеты РАС-3.
ЧТО ВАЖНЕЕ: СКОРОСТЬ ИЛИ МЕСТО РАЗВЕРТЫВАНИЯ?
В стратегическом разрезе важно учитывать не только технические параметры и возможности ракет-перехватчиков по перехвату и уничтожению баллистических ракет вероятного противника, но и места размещения. Чем ближе ракеты-перехватчики системы ПРО будут развернуты к территории государства икс, тем больше будет угроза его национальной безопасности, так как противоракетные системы и средства нанесения первого, второго и последующих ударов неизбежно будут взаимодействовать друг с другом в случае начала ракетно-ядерной войны.
Продолжающееся развертывание системы ПРО США/НАТО в непосредственной близости к России – это как раз тот крайне нежелательный случай.
Выступая 18 января с.г. на пресс-конференции по итогам деятельности российской дипломатии в 2011 году, глава российского внешнеполитического ведомства России Сергей Лавров вновь прокомментировал позицию России по проблематике ПРО.
По его словам, логика этой позиции проста и понятна: «Если вблизи наших границ размещаются вооружения, которые потенциально способны подорвать стратегический паритет и снизить нашу безопасность, то мы отвечаем мерами, которые такого ослабления допустить не должны». Глава российской дипломатии сообщил, что, как показывают переговоры с американской стороной, она как минимум не исключает, что создаваемая ими противоракетная система будет иметь характеристики, способные создавать риски для ядерного потенциала России. Он также посетовал, что в Вашингтоне отвечают отказом на российское предложение совместно подумать о такой конфигурации ПРО, которая будет решать задачу по защите от ракет, которые эвентуально могут появиться в государствах, расположенных вне европейских границ, не подрывая стратегический паритет.
Россия, как любое другое ответственное государство, в вопросах безопасности ориентирующееся не на декларации, а на конкретные дела, продолжает переговоры по проблематике ПРО с США и одновременно с НАТО. Разумеется, нельзя допустить, чтобы эта проблема в российско-американских и российско-натовских отношениях разрослась до масштабов, которые описываются терминами эпохи противостояния. Но время, выделенное на снятие острых проблем в этой сфере, не безгранично.
ПРИДАТЬ СОВБЕЗУ НЕРАСПРОСТРАНЕНЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ
Некоторые авторы предлагают, чтобы Совет Безопасности ООН усилил свои военно-политические функции в сфере нераспространения, в частности, в сфере проведения «контрраспространенческих операций» принудительного характера.
Но трудно себе представить ситуацию, что США пойдут на это, скажем, в отношении Израиля, который уже давно создал ядерное оружие, или в отношении самих себя за нарушение Договора о нераспространении ядерного оружия. Кроме того, в соответствии с Уставом ООН Совет Безопасности не занимается рассмотрением вопросов контроля над вооружениями (см. ст. 24 Устава ООН). Это является прерогативой сессий Генеральной Ассамблеи ООН, принимающих соответствующие резолюции по предложению Первого комитета (носят рекомендательный характер), а также Комиссии ООН по разоружению, женевской Конференции ООН по разоружению и тех заинтересованных государств, которые готовы выйти на соглашения по контролю над вооружениями.
Да и практика проведения, например, специального заседания Совета Безопасности ООН по проблемам ядерного разоружения и нераспространения в сентябре 2009 года показала, что три западные ядерные державы – США, Великобритания и Франция – не готовы решать эту проблему в радикальном ключе.
Вряд ли пойдут западные страны и на усиление нераспространенческих задач и Военно-штабного комитета, за которым в Уставе ООН записана ограниченная функция: «давать советы и оказывать помощь» Совету Безопасности, в частности, по вопросам, относящимся «к урегулированию вооружений и к возможному разоружению» (ст. 47, п. 1).
Только Россия и КНР четко высказались за ее решение. В итоге: принятая Резолюция 1887 (2009) лишь приветствовала меры, направленные на сокращение ядерных вооружений, и подчеркнула «необходимость принятия дальнейших усилий в сфере ядерного разоружения в соответствии со статьей VI ДНЯО».
Дарья Гармоненко 
