Творец спасительного щита

Академик Шипунов превыше всего ставил всегда профессионализм.
Фото предоставлено пресс-службой ГУП "Конструкторское борю приборостроения"

В тульском государственном унитарном предприятии «Конструкторское бюро приборостроения» в эти дни чествуют научного руководителя ГУП КБП Аркадия Георгиевича Шипунова. Отмечают отнюдь не круглую дату в возрасте знаменитого конструктора систем высокоточного оружия, академика РАН, лауреата многих государственных премий, хотя в ноябре этого года ему действительно исполнится 85 лет. Отмечают сегодня юбилей трудовой деятельности Шипунова на предприятии в качестве его бессменного руководителя. Правда, сам юбиляр говорит по этому поводу так: «Когда в 1962 году я пришел работать начальником п/я 9, как тогда называлось КБП, то фактически был осужден на 50 лет каторжных работ».

Кому-то стороннему столь жесткая оценка своего профессионального пути заслуженным человеком, поднявшимся до высот непререкаемого авторитета в оборонной отрасли, быть может, покажется натяжкой, преувеличением. Но на самом предприятии не найдется ни одного работника, кто усомнился бы в абсолютной точности самооценки академика. По словам научного секретаря ученого совета КБП Евгения Семашкина, объяснение тому – знание всеми условий, с которых стартовал Шипунов в Туле, изначально заявленной им амбициозной цели превратить практически разваливающуюся «контору» в фирму мирового уровня и очевидность реально достигнутых на сегодня результатов.

Придя в п/я 9, Аркадий Шипунов, лишь тремя годами раньше сам защитивший кандидатскую диссертацию, на новом месте работы обнаружил всего двух обладателей такой же ученой степени. Но сумел быстро так поставить дело на предприятии, что наука стала главной движущей силой его развития. Сегодня в КБП и его филиалах работают 15 докторов и 72 кандидата наук. За время пребывания Шипунова начальником, главным конструктором и научным руководителем «Конструкторского бюро приборостроения» (называется так с 1966 года) его сотрудники получили 24 премии государственного уровня – 2 ленинские, 12 госпремий СССР, 10 – Российской Федерации. Всего их получили 85 человек. Только Шипунов является автором 548 научных трудов и 772 изобретений. А материальным выражением творческих усилий всего коллектива стали более 70 уникальных образцов вооружения и военной техники для сухопутных войск, военно-морских сил и авиации, которые превзошли зарубежные аналоги по научно-техническому уровню и эффективности.

Так что величание руководителя нужно было не столько самому Шипунову, сколько в целом коллективу предприятия, пожелавшему глубже осмыслить все то, что предопределило 50 лет успехов КБП, открыло путь в безусловные лидеры российского ОПК, к авторитету фирмы мирового уровня. И лучше, чем Аркадий Шипунов, никто бы не смог рассказать коллегам об этом.

КАК И КОМУ УПРАВЛЯТЬ

«Когда я сюда приехал, предприятие находилось в полном развале, – вспоминает Аркадий Георгиевич. – Не было ни одного заседания или совещания, где бы нас не поливали самыми последними словами. «Почтовый ящик № 9» фактически перестал делать так называемую классическую технику. А по разработке новой техники здравых мыслей не имели. Был ряд фантастических проектов, которые рушились один за другим. И знаете почему? Тогда, в 60-е годы прошлого века, у нас возникла ситуация, которая характерна для многих оборонных предприятий в наши дни. Конструкторские подразделения возглавляли… менеджеры. Ну, тогда этого ругательного слова не было, но, по сути, те же управленцы. Спрашивается: могут ли управленцы рулить наукой? У них ведь было совершенно смутное представление об особенностях конструкторской деятельности, об организации работы научных сотрудников, распределении между ними ролей и обязанностей, вообще о процессе научного поиска».

Шипунов пришел к выводу о том, что конструкторские подразделения на предприятии должны возглавлять исключительно люди с хорошим техническим образованием, развитым интеллектом и творческими способностями, имеющие опыт конструкторской и научной работы. Настоял, что они должны руководить конструкторской деятельностью, а не «советские менеджеры», которых, как правило, ставили на должности партийные органы.

«Вот пока такому подходу следуем, в стране наличествует высокий научно-технический потенциал. Но стоит опять поставить над учеными, конструкторами менеджеров, неизбежен полный завал работы», – утверждает знаменитый конструктор.

В личной беседе с Аркадием Георгиевичем я поинтересовался: а что его больше всего не устраивает, раздражает или возмущает в менеджерах?

Академик ответил так: «Прежде всего ущербность менеджеров заключается в том, что они не видят будущего. Они живут только сиюминутной выгодой. Я вот вижу будущее в своем представлении о каком-то образце вооружения, но ведь доказать это до поры невозможно. Чтобы доказать, надо в общем-то сделать хотя бы опытный образец. А деньги-то надо платить вперед, это всегда риск. Менеджеры слишком рисковать не хотят, потому что будущего не видят, не могут оценить реально вероятность появления системы с такими-то определенными качествами. Все рискованное они отвергают. А рискованное как раз то самое передовое и есть. Потому что любой перспективный проект содержит высокую степень риска. Правда, для меня эта степень риска составляет ну 10%, а для менеджера – все 90%. Потому что уровень непознанного даже в рамках одного проекта у него во много раз больше, чем у меня. Но я же не могу вставить ему свои мозги…»

РАСПИЛА ИЗБЕЖАТЬ НЕ УДАЛОСЬ

Абсолютный приоритет профессионализма в кадровой политике предприятия сделал КБП самой мощной оборонной фирмой, которая выжила в условиях перестройки и успешно развивалась все последующие, крайне неблагоприятные для ОПК годы. Помог и закон о предприятии, который многие нещадно ругали. А ведь он резко расширил права и полномочия предприятий. В том числе открыл возможность для принятия самостоятельных решений. В КБП это использовали на все сто.

«Мы не стали ждать, когда просыплется манна небесная, когда вымолим себе хоть крохотный госзаказ, – говорит Шипунов. – Ведь такая глупость была повсеместной: многие и многие руководители оборонных предприятий продолжали ходить с протянутой рукой, когда прежняя система гособоронзаказов уже рухнула. Выпрашивали хоть чуточку бюджетных средств, чтобы выжить. А мы не просили, хотя госзаказ у нас очень долгое время составлял всего 1% в поступающих на предприятие средствах. Остальное мы заработали сами, выйдя на внешний рынок».

В конце концов наладилась такая кооперация, когда по контрактам, основанным на разработках туляков, принятым к изготовлению производителями и востребованным на рынке вооружений и военной техники, в кассу КБП стали стабильно поступать примерно 35% средств. Впрочем, был момент, чуть не сломавший проверенную практикой схему платежей и едва не угробивший успешное предприятие. Пришли и в конструкторское бюро, и к его смежникам те самые «эффективные менеджеры», решившие изменить состав кооперации и повысить цены от поставщиков. А ведь кооперация была оптимизирована по ценовому распределению. Смежники КБП – партнеры, как теперь принято говорить, установили для всех участников вполне приемлемые, умеренные цены: и для производителей неубыточные, и для разработчиков не обременительные. Однако ушлые менеджеры как-то так ловко организовали подписание ряда договоров с новыми условиями: «Стороны согласились на повышение цен…» И сумма, получаемая от увеличения цен почти на 25%, распиливалась пополам деловарами, не вложившими в разработку и производство техники ни грамма своего интеллекта. А счет ведь пошел на миллионы долларов распила.

С большим трудом удалось остановить то безудержное стяжательство. Но ведь подобные истории не скрыть от людей. Они заставляют сегодня снова и снова сомневаться, что те 23 трлн. руб., которые выделены государством до 2020 года на переоснащение Вооруженных сил РФ и развитие ОПК, полностью будут истрачены по назначению. И все же…

«Неправильно думать, что вот оборонка сожрет кучу денег, и они не достанутся народу, – заметил Аркадий Шипунов. – Это все будет выплачено людям, которые заняты в проектных организациях и непосредственно на производстве в оборонной промышленности. И они пойдут чего-то покупать. Следовательно, возрастет потребительский спрос. Через покупку, скажем, продуктов питания идет финансирование сельского хозяйства… Был такой академик Леонид Абалкин, который исследовал этот вопрос основательно. И он утверждал, что деньги, вложенные в оборонную промышленность, обращаются внутри страны 8 раз. И в конечном счете они достаются всем. Потому что, освоив выделенные из госбюджета средства, оборонка затем стимулирует множество других отраслей и хозяйств. Даже, например, сферу развлечений».

Немного задумчиво помолчав, конструктор вдруг многозначительно поднял вверх палец: «А вот когда мы закупаем вооружения или военную технику за рубежом, мы выводим средства из оборота внутри страны. Деньги вообще уходят из страны. Это не дело!»

НИКОГДА НЕ ОСТАНАВЛИВАТЬСЯ

КБП всегда было тем предприятием, которое побуждало к внутренним российским инвестициям и привлекало серьезные средства из-за рубежа. В первую очередь своей уникальной продукцией.

«Наши противотанковые ракетные комплексы продаются за рубежом гораздо лучше, чем чьи-либо еще, – констатировал Шипунов. – Этим и подтверждается их высокая эффективность. У нас их все больше покупают, потому что знают: «Корнет» поражает якобы неуязвимый танк «Меркава» одним выстрелом на дальности 5 км, а модернизированный «Корнет» – на дальности 8 км. И пусть кто угодно критикует наши комплексы за якобы недостаточные поражающие свойства – их отменные боевые качества неоднократно были проверены самими покупателями. Почему они и остановили свой выбор именно на нашей продукции».

ПТРК «Конкурс», «Метис», «Корнет», комплексы управляемого вооружения для танков и легкобронированных машин БМП-3, БМД-4, комплексы управляемого артиллерийского вооружения «Краснополь», «Китолов-2М», зенитные ракетно-пушечные комплексы «Панцирь-С1», «Тунгуска», «Каштан», комплекс активной защиты бронетанковой техники «Дрозд-2» действительно превосходят зарубежные образцы по общему научно-техническому уровню и эффективности применения. Лучше по дальности действия, по весу и, главное, выгоднее по стоимости.

Поинтересовался у Аркадия Георгиевича: все же какую-нибудь из своих разработок он считает самой лучшей? Или все дети дороги?

«Я считаю, что все сделанные нами разработки... уже устарели, – неожиданно заявил конструктор. – И я знаю, как сделать каждую из них еще лучше. Вот закончил какой-то проект, вроде сдал его госкомиссии, но почти всегда сразу же бывал неудовлетворен. Ведь прошло время, появились новые идеи… Отсюда мораль: ни в коем случае не останавливаться! А самая дорогая система – это та, которая самая сложная и лучше других отвечает сегодняшним требованиям. Это «Панцирь», естественно, но… новый, который придет на замену тому, что поступает сейчас в войска. Тот, который еще в голове».

Стало ясно, что знаменитый конструктор, добившийся, казалось бы, всех мыслимых форм признания своих заслуг, по-прежнему полон замыслов. А еще стало ясно, что иного жизненного пути Шипунов никогда себе не желал, после того как на пресс-конференции одна журналистка задала академику странный вопрос: «Вы потратили 50 лет своей деятельности на создание оружия, которое направлено на разрушение. Вы никогда не думали, что, быть может, смогли бы жизнь свою, свой талант потратить на какую-то другую, на созидательную деятельность?»

«Вы сказали очень обидную для меня вещь, – жестко ответил Аркадий Шипунов. – Ну, это такая дикость, что наше оружие направлено на разрушение. Оно направлено на защиту нашей страны, нашего народа. Чтобы никакой завоеватель не пришел и не разрушил нашу жизнь, не поубивал бы нас. Какое же это разрушение, это – спасение. Знаете, почему у меня никогда не возникало такого вопроса? Потому что я лежал под немецкими пикирующими самолетами и их бомбами… Вот если бы вы полежали так же, а они над вами пролетали бы на высоте 100 метров, тогда таких вопросов у вас не возникало бы. Дурь несусветная, кто так рассуждает. Что, нам надо разоружиться? Я согласен, но как уговорить сделать это те же США. Пусть они разоружатся, ликвидируют свое атомное оружие, свою авиацию, океанский флот. Вот если бы они на это подвиглись, тогда и меня можно было бы спрашивать: «А на кой ты делаешь свое оружие?»