Владимир Козин
Директор проекта Агентства США по ПРО контр-адмирал Брэд Хикс охотно позирует перед телекамерой на фоне крейсера Lake Erie, вооруженного противоракетами.
Фото с сайта www.navy.mil
Еще задолго до прошедшей в Москве представительной международной конференции по проблематике ПРО, организованной Министерством обороны Российской Федерации 3–4 мая, в экспертном сообществе проходила острая дискуссия по проблематике создания системы ПРО США и НАТО в Европе, которая выявила серьезные расхождения во взглядах между различными группами исследователей этой проблемы. В то время, когда одна группа экспертов подвергала начавшееся развертывание этой системы жесткой критике, другая группа отстаивала тезис о том, что подобная структура не представляет никакой угрозы для нашей страны и ее стратегическим ядерным силам. Сторонники этих взглядов предлагали начать сотрудничество с США в сфере ПРО по разработанной ими схеме.
КЛЮЧЕВЫЕ ВОПРОСЫ
Дискуссия по этой сложной и многоплановой проблеме, явно имеющей глобальное измерение и глубокие стратегические последствия, в основном сфокусировалась на двух ключевых вопросах: реально ли осуществление «Европейского поэтапного адаптивного подхода» (ЕПАП) Барака Обамы к системе ПРО США/НАТО и представят ли вообще ударно-боевые средства ЕПАП угрозу российским СЯС, а если представят, то когда и в каком объеме?
На оба эти вопроса российское военно-политическое руководство уже неоднократно давало однозначные утвердительные ответы: да, реализация ЕПАП – это не миф, а реальность (первый этап подхода уже успешно был завершен в прошлом году), а входящие в разработанную схему ударно-боевые средства, главным образом Соединенных Штатов, создадут непосредственную угрозу СЯС Российской Федерации в основном в ходе третьего и четвертого этапов этой военно-технической программы стратегического характера или в ограниченном объеме даже ранее. По данным Генерального штаба Вооруженных сил России, американская ПРО уже в нынешнем виде имеет определенный потенциал перехвата российских ракет, а информационные системы США уже в настоящее время охватывают всю территорию России.
Как известно, 23 ноября 2011 года в специальном заявлении тогдашний президент России Дмитрий Медведев огласил список ответных мер российской стороны на продолжающееся претворение в жизнь замысла ЕПАП вопреки российским озабоченностям. К сожалению, наши партнеры проигнорировали этот ответ. На прошедшей в начале мая московской конференции по ПРО российская сторона изложила дополнительный перечень средств противодействия, которые по своим военно-техническим и политическим последствиям могут превзойти список мер, объявленных в ноябре прошлого года. Было заявлено о возможности начать маскировку пусковых установок, прекратить уведомлять западных партнеров об изменении состояния СНВ и об отказе от приема западных инспекторов, а также о реализации некоторых других мер.
Среди них особое место заняла заявленная готовность нанести упреждающий удар по объектам ПРО США в Европе в случае ухудшения обстановки, что вызвало тревогу в военно-политических кругах Запада. Как заявил на московской конференции начальник Генерального штаба Вооруженных сил России генерал армии Николай Макаров, «с учетом дестабилизирующего характера системы ПРО, а именно создания иллюзии нанесения безнаказанного разоружающего удара, решение об упреждающем применении имеющихся средств поражения будет приниматься в период обострения обстановки. Размещение новых ударных вооружений на юге и северо-западе России для огневого поражения комплексов противоракетной обороны, включая развертывание ракетного комплекса «Искандер» в Калининградской области, представляет собой один из возможных вариантов разрушения инфраструктуры ПРО в Европе».
Это заявление вызвало довольно нервную реакцию Вашингтона. Появились намеки на невозможность предоставления нашей стране юридических гарантий ненаправленности действий противоракетной структуры против российского ракетно-ядерного арсенала, правда, после того, когда Россия начнет предметно сотрудничать в создании ЕвроПРО со своими западными партнерами. Что ж, это уже какое-то движение навстречу российским озабоченностям. Правда, серьезные партнеры дают такие гарантии заранее, до заключения сделки, а не в период ее претворения в жизнь.
Уж слишком основательна и осязаема угроза сосредоточения элементов ПРО США/НАТО вокруг России, если учесть ее масштабы, географическую конфигурацию, потенциал включенных ударно-боевых средств, военно-стратегическую направленность и ее практически бессрочный характер осуществления Европроекта-1, за которым может последовать Европроект-2. Причем все это в тесной сцепке с СНВ и тактическими ядерными вооружениями, в особенности с теми, которые выдвигаются «на передовые рубежи» и которые могут быть применены в первом упреждающем и превентивном ракетно-ядерном ударе.
Чтобы избежать такого варианта развития событий, российские средства ПРО, расположенные на западе и северо-западе страны, могли бы обеспечить прикрытие от ракетных ударов наряду с российской территорией и часть территории сопредельных государств с их согласия и морских акваторий. При этом управление информационными и огневыми средствами ПРО России и США/НАТО российская сторона считает возможным осуществлять по согласованным алгоритмам и правилам применения, а действия координировать из общего центра управления. Важно отметить: Москва и не собирается требовать от Соединенных Штатов ввести ограничения на технические характеристики их противоракет. Выдвигается только одно условие: зоны возможного перехвата современных и перспективных огневых средств ПРО не должны пересекать границу России.
На изложенной констатации можно было бы вполне поставить большую точку, не пускаясь в какие-то дополнительные рассуждения, если бы не одно важное обстоятельство.
ЧТО ЗАМАЛЧИВАЕТСЯ, А ЧТО ВЫПЯЧИВАЕТСЯ
В дискуссионной полемике отдельные представители российских академических кругов зачастую использует такой прием пропагандистского воздействия, как распространение убеждений об отсутствии какой бы то ни было опасности развертывания эшелонированной системы ПРО США для национальных интересов Российской Федерации в силу маломощности и неэффективности разворачиваемой инфраструктуры. С другой же стороны, доказывается, что наша страна сама не может сотрудничать с США и НАТО в сфере многостороннего противоракетного противодействия, так как, дескать, не располагает для этого соответствующими ударно-боевыми средствами.
Временами происходит вбрасывание заведомо искаженных тактико-технических данных о противоракетной архитектуре Пентагона, в том числе данных о дальности полета и точности поражения баллистических ракет американскими ракетами-перехватчиками, их скоростных характеристиках, нынешнего и перспективного количества. Твердо утверждается, что американские ракеты-перехватчики SM-3, мол, никогда «не догонят» запущенные российские МБР и БРПЛ. Заведомо занижается общее количество ракет-перехватчиков, которые США уже имеют и будут иметь в будущем в районе Европы. Один из наших экспертов, например, недавно сообщил на научно-практической конференции, что у США имеется только 50 ракет-перехватчиков морского базирования, хотя находящиеся в открытом доступе документы американского Конгресса показывают, что если в 2011 году у них уже было 111 только ракет-перехватчиков SM-3, то в 2015 будет 436, а к 2020 году 515 единиц. И это без учета ракет-перехватчиков SM-2 и противоракет системы THAAD, а также ЗРК «Пэтриот» РАС-3. А также без учета возможности дальнейшего развития ЕПАП. А один российский специалист поведал, что эти американские средства ПРО смогут перехватить только одну-две МБР России.
Вбрасывается информация о том, что американские средства ПРО морского базирования будут действовать против нас только со строго определенных географических направлений, словно об этом имеется какая-то особая договоренность с Вашингтоном (США же выступают за сосредоточение морских систем ПРО в Мировом океане без всяких ограничений). Иногда за основу составления расчетов принимаются во внимание только удаленные от России СПРН США без учета их модернизации, а также исключительно ЗРК «Пэтриот» РАС-3 или только 30 ракет-перехватчиков наземного базирования GBI, размещенные на территории США, а не весь арсенал ракет-перехватчиков США вместе с наиболее перспективными противоракетами SM-3 (заметим: Пентагон успешно провел 22 испытания из 27 испытаний ракет-перехватчиков морского базирования, а начиная с 2001 года в общей сложности 53 испытания ракет ПРО ударно-кинетического действия из 67).
Отдельные американские, а также ряд российских исследователей пытаются утверждать, что ракеты-перехватчики США, размещаемые недалеко от российских границ, не смогут перехватить наши МБР из-за якобы своей недостаточной скорости полета или, как при этом используется образное выражение, «не смогут играть с ними в догонялки». Да, с заявляемыми скоростными характеристиками противоракет, которые искусственно занижаются, может быть, и не смогут. Но с реально существующими скоростями вполне будут способны состязаться с нашими МБР не только «в догонялки», но и «в перегонялки».
В этой связи можно напомнить об успешном перехвате и уничтожении морскими средствами ПРО США вышедшего из строя разведывательного спутника на высоте 247 км. Это произошло над Тихим океаном 20 февраля 2008 года. По признанию директора проекта Агентства США по ПРО контр-адмирала Брэда Хикса, ракета-перехватчик SM-3 Block IA в момент соударения со спутником развила скорость 9,7 км/сек. Увеличение диаметра корпуса верхней части ракет-перехватчиков многофункциональной боевой информационно-управляющей системы «Иджис» ВМС США, а также удлинение шахтного ствола палубной установки для их запуска приведет к повышению их скорости и дальности полета, а уже давно налаженное американско-японское сотрудничество в повышении качества их сенсоров – к большей точности поражения баллистических ракет на повышенных скоростях и перехвата их маневрирующих боеголовок.
Некоторые представители научных кругов нашей страны принимают непосредственное участие в разработке разного рода компромиссных предложений по адаптации взглядов России и США в вопросе создания кооперативной системы ПРО в Европе. В принципе в этом нет ничего предосудительного. Научные контакты должны быть постоянными и взаимно обогащающими противоположные стороны. Но главное в них – не тиражирование идей и разработок, сулящих выгоду только одной стороне, а формулирование действительно взаимовыгодных решений.
Например, только в феврале-марте текущего года результатом такого сотрудничества стало появление трех совместных инициатив о решении проблемы ПРО между Москвой и Вашингтоном на основе новой парадигмы или какого-то особого компромисса. Но, увы, они не отвечают российским национальным интересам, так как не являются компромиссными для нашей страны. Как можно воспринимать одну из таких разработок, которая предусматривает перехват американскими противоракетами «чужой» баллистической ракеты с ядерным боезарядом над российской территорией? Или предложение, чтобы противоракетные корабли ВМС США с системой ПРО не посещали Баренцево море, но постоянно находились бы в Балтийском и Черном морях? Подобные рекомендации призваны лишь обеспечить пропагандистское прикрытие продолжающимся усилиям США и НАТО по развертыванию масштабной противоракетной инфраструктуры не только в Европе, но и на Ближнем Востоке, в зоне Персидского залива и в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Об этих планах в марте этого года вновь поделились с общественностью госсекретарь и заместитель министра обороны США. Параллельно заявлено о строительстве дополнительного, третьего, района ПРО на их территории.
Несостоятельность поддержки некоторыми представителями российских академических кругов планов США по развертыванию масштабной системы ПРО на европейском континенте заключается также в том, что это может создать иллюзию в Вашингтоне о том, что у него есть какой-то шанс заставить военно-политическое руководство России полностью и безоговорочно согласиться с развертыванием противоракетных средств США и НАТО в Европе только на их условиях, без учета интересов нашей страны. Но, увы, московская конференция показала, что этого не произойдет. Эта встреча также продемонстрировала отсутствие необходимости в создании какого-то нового экспертного аналитического центра по выработке предложений по разрешению проблемы ПРО дополнительно к существующему экспертному совету Межведомственной рабочей группы при администрации президента Российской Федерации по взаимодействию с НАТО в области ПРО, а также к иным дискуссионным площадкам, которые представляют некоторые российские академические институты и исследовательские центры.
 Запуск противоракеты SM-3 с борта крейсера Lake Erie. Фото с сайта www.defense.gov |
═
БЛИЗКИЕ ПРОБЛЕМЫ
Поскольку в нашу национальную противоракетную дискуссию вклинился еще ряд смежных тем, имеющих непосредственное отношение к проблеме ПРО, то представляется целесообразным все же дать некоторые пояснения и по этим аспектам.
Ошибочным является утверждение ряда российских ученых в том, что США вообще отменили военно-стратегическую установку на нанесение первого ядерного удара. К сожалению, не отменили. Об этом они не сделали никакого конкретного публичного заявления. Ссылка в этой связи некоторых российских специалистов на утвержденную в январе этого года американскую военную доктрину «Поддерживая глобальное лидерство США. Приоритеты обороны XXI века» является некорректным, так она не является их ядерной доктриной в прямом, буквальном смысле этого термина, а имеет лишь отдельные положения, касающиеся ядерного оружия.
Из оценки этого документа у некоторых авторов выпало то обстоятельство, что в этой обновленной стратегии проходит тема приверженности Вашингтона доктрине «надежного, безопасного и эффективного ядерного сдерживания», а не просто «ядерного сдерживания». Неизменной останется важный элемент глобальной ядерной доктрины США – «ядерное сдерживание на передовых рубежах». Не обращается внимание на то, что США намерены сохранить свои ядерные силы до тех пор, пока в мире будут существовать ядерные вооружения. Указывается лишь неопределенная возможность сократить их количество, но нет какого-то более конкретного обязательства по этому поводу. Из данного документа не следует, что США собираются выводить тактические ядерные средства из Европы, которые проходят глубокую модернизацию. При этом следует иметь в виду, что эта военная доктрина будет действовать по меньшей мере вплоть до 2020 года.
Положение о роли ядерного оружия США не отменено в «Обзоре ядерной политики», принятом 6 апреля 2010 года, то есть уже при Бараке Обаме. В нем сделано лишь одно небольшое исключение: ядерное оружие не будет применяться против государств – участников ДНЯО, но и то с оговоркой – только в случае выполнения ими всех его положений (что определят в Вашингтоне). США сохраняют за собой использовать ядерное оружие при чрезвычайных обстоятельствах, а также заявили о приверженности размещению ядерных средств на передовых рубежах.
Ее дополняет и отдельный Оперативный план нанесения ядерных ударов по конкретным гражданским и военным целям на территории семи государств мира, в том числе по России, одобренный в феврале 2008 года и претерпевший впоследствии незначительные изменения. Он имеет четыре вида объектов нападения, а также четырехступенчатую классификацию таких целей по степени их значимости.
На этом основании некоторые российские специалисты правильно считают, что современная ядерная доктрина Пентагона по-прежнему квалифицируется как стратегическое наступательное ядерное сдерживание.
Правда, в американском военно-политическом истеблишменте началась дискуссия о снижении количества таких целей, что является вполне логичным: дальнейшее движение Соединенных Штатов к сокращению СНВ и ТЯО с Россией будет просто невозможным по их собственной инициативе, если Пентагон не уменьшит список таких объектов (по некоторым оценкам, их насчитывается до 3200). Подготовленный американскими военными анализ возможности снижения количества ядерных целей уже передан нынешнему президенту США на рассмотрение. Но он слишком занят предвыборными вопросами, чтобы дать на него быстрый ответ. Вполне очевидно, что если же этот список останется неизменным, то он постоянно будет оттаскивать за фалды американских дипломатов и военных от стола переговоров о дальнейшем сокращении СНВ.
Отдельные российские дискутанты считают, что крупные проблемы глобального разоруженческого характера вполне может разрулить Совет Безопасности ООН. Но проблема в том, что этот орган никогда не занимался подготовкой проектов международных соглашений и договоров по проблематике контроля над вооружениями, хотя и отвечает за вопросы поддержания международного мира и безопасности в целом. Договоренности по контролю над вооружениями разрабатывались заинтересованными государствами только на двусторонней или многосторонней основе. Очевидно, что и предложение некоторых российских авторов рассмотреть противоракетную проблематику на заседании Совета Безопасности ООН и принять на нем какое-то продуктивное решение не будет реализовано сами сторонниками внедрения системы ПРО в глобальном масштабе.
ПРОДУКТИВНОЕ РЕШЕНИЕ: КАКОВО ЖЕ ОНО?
Проблема создания совместной, или кооперативной, системы ПРО между Россией и США/НАТО может быть решена только на основе равенства и одинаковой безопасности сторон, на взаимоприемлемой основе, без нанесения ущерба безопасности третьим странам и таким образом, чтобы такая договоренность не затормозила процесс сокращения СНВ и ТЯО, а также не спровоцировала гонку противоракетных и иных видов вооружений. Москва также не может оставаться в стороне, когда решение на пуск ракет-перехватчиков в кооперативной системе ПРО будет приниматься за ее спиной, когда она будет являться только поставщиком информационно-разведывательных данных со своих СПРН, а летящие баллистические ракеты будут сбивать над ее территорией без ее ведома и согласия.
Российская сторона никогда не ставила США в опасное положение своей системой ПРО. В этом заключается принципиальное отличие позиций Москвы и Вашингтона. Нетрудно представить, как реагировал бы Вашингтон, если бы это случилось, если бы Россия развернула свою ПРО у границ Соединенных Штатов: вероятно, возник бы второй ракетно-ядерный Карибский кризис 1962 года.
Москве и Вашингтону вообще следует раз и навсегда договориться о неприменении ядерного оружия первыми друг против друга и не развертывать свои системы ПРО у границ противоположной стороны. Их взаимный отказ от применения ядерного оружия в первом ударе сделает нелогичным развертывание систем ПРО на передовых рубежах (разумеется, обе стороны сохранят за собой право размещать и усовершенствовать собственную инфраструктуру ПРО на национальной территории). Такой путь будет гораздо дешевле, чем развертывать противоракетную архитектуру в глобальном масштабе. Никто не будет вынужден идти на какие-то ответные военно-технические и дипломатические меры. Только на этой основе и на осуществлении еще ряда важных решений в сфере контроля над вооружениями возможен переход от концепции взаимного гарантированного уничтожения к концепции взаимной гарантированной безопасности, что предлагают осуществить некоторые американские политологи.
Пока же российские и американские технические специалисты будут в течение ближайших восьми или десяти месяцев обсуждать соответствующие детали многостороннего Европроекта, о чем президенты России и США договорились на встрече в Сеуле «на полях» недавнего саммита по ядерной безопасности. Логично предложить Вашингтону заморозить реализацию ЕПАП США, по меньшей мере на весь этот период. А еще лучше: вообще отказаться от этой тупиковой схемы навсегда, разработав ее принципиально новый вариант совместными усилиями Брюсселя, Вашингтона и Москвы.
Вопрос о субстантивном содержании совместной, кооперативной, или еще какой-то ЕвроПРО всегда имел и будет иметь для Российской Федерации принципиальный характер. В особенности в условиях упорного отказа дать твердые юридические гарантии ненаправленности и неиспользования этой громоздкой структуры против России в условиях, когда она сама не против предоставить противоположной стороне аналогичные гарантии как по форме, так и по содержанию, а также заявляет, что не собирается размещать национальную систему ПРО за пределами своих рубежей. Простые политические гарантии, о которых недавно говорило руководство Государственного департамента США, Россию устроить не могут. Для Москвы принципиально важны два основополагающих момента: совместная разработка концепции и архитектуры европейской ПРО и устранение из нее антироссийского содержания.
У российского военно-политического руководства имеется полный консенсус относительно необходимости получения таких гарантий. Выступая на научно-практической конференции Российского совета по международным делам 23 марта 2012 года, тогдашний президент Дмитрий Медведев еще раз отметил важность получения гарантий ненаправленности развернутой системы ПРО в отношении российских СЯС. В одном из своих первых указов от 7 мая с.г. вступивший в должность президент России Владимир Путин предписал МИД России исходить из того, что переговоры о дальнейших сокращениях СНВ возможны только в контексте учета всех без исключения факторов, влияющих на глобальную стратегическую стабильность, а также обязал наше внешнеполитическое ведомство последовательно отстаивать российские подходы в связи с созданием глобальной системы ПРО США, добиваясь предоставления твердых гарантий ее ненаправленности против российских сил ядерного сдерживания.
Это является национальной позицией России со всеми вытекающими из нее последствиями. И эта позиция продиктована объективной реальностью и только интересами обеспечения национальной безопасности, а не какими-то виртуальными мифами или фобиями. Прошедшая в мае с.г. международная конференция в Москве это хорошо продемонстрировала.
Дарья Гармоненко 