Тоннель номер три

Южнокорейские солдаты смотрят на КНДР через прорезь прицела.
Фото Reuters

«НВО» уже не раз обращалось к корейской теме в статьях «Если завтра война… Вторая корейская» (05.02.10), «Уроки «Чхон Ана» (02.04.10), «Северная Корея против Кореи Южной» (10.12.10). В последние два года межкорейская напряженность слегка понизилась, но ее истоки, находящиеся в самом факте искусственного разделения нации на два враждебных государства, никуда не делись. В самой Корее это очень хорошо понимают и ищут выхода из ситуации, которая может вновь обостриться в любой момент. Причем предела у степени обострения, увы, нет.

В связи с этим южнокорейский Институт мира Джеджу (Jeju Peace Institute, JPI) провел конференцию на тему межкорейского урегулирования, единственным иностранным участником которой был автор статьи.

ВОЙНА ВЫГОДНА СЛАБЫМ

В современных условиях использование высокоразвитыми странами военного инструментария становится возможным только в том случае, если конфликт заведомо будет коротким и не приведет к существенным людским и материальным потерям. Это иллюстрируется последними событиями на Ближнем Востоке. Страны НАТО провели ограниченную воздушную операцию против Ливии, в которой не было риска потерь, однако даже это существенно истощило возможности ВВС европейских стран и довело некоторые из них до утраты боеспособности. Операция же против Сирии не проводится, хотя для нее имеется гораздо больше формальных оснований.

Это объясняется тем, что в случае интервенции против Сирии, располагающей мощными вооруженными силами, интервентам гарантированы существенные потери, которые для западных стран принципиально неприемлемы.

Готовность к ведению крупномасштабной классической войны «армия против армии» полностью утратили европейские страны, заметно снизилась она у США и даже таких стран, традиционно отличающихся высоким боевым духом армий и населения, как Израиль, Тайвань, Республика Корея.

Данный феномен, по-видимому, объясняется крайней уязвимостью инфраструктуры, значительным ростом благосостояния населения этих стран, демократическим устройством общества, ростом в этих обществах пацифизма и гедонизма при одновременном размывании понятия патриотизма. В итоге крупномасштабная война против сильного противника ведет к таким серьезным экономическим, внутриполитическим и социальным издержкам, что они исключают саму возможность победы агрессора в подобной войне. Здесь следует подчеркнуть, что под победой понимается достижение в результате войны положения, которое окажется лучше довоенного. При высоких экономических, внутриполитических и социальных издержках победа в войне не может считаться достигнутой даже в случае военного разгрома противника. Победа в узком (военном) смысле далеко не всегда эквивалентна победе в широком смысле. Можно напомнить, что по итогам Второй мировой войны в военном плане Великобритания вошла в число трех основных держав-победительниц. Однако в геополитическом плане она потерпела поражение, поскольку ее международный статус понизился по сравнению с ситуацией 1939 года и не был восстановлен.

Подобная ситуация дает преимущество слабо- и среднеразвитым недемократическим странам, обладающим мощными вооруженными силами. Из-за меньшего влияния внутренних издержек правящим режимам таких стран проще задействовать военный инструментарий или как минимум шантажировать возможностью его применения.

Описанные факторы имеют определяющее влияние на обстановку на Корейском полуострове. В военном плане КНДР и Республика Корея находятся в состоянии «стратегического пата»: каждая из сторон не имеет возможности полностью разгромить противника и оккупировать его территорию, но имеет возможность отразить агрессию и не допустить оккупации собственной территории. Техническая отсталость вооруженных сил КНДР по сравнению с южнокорейскими вооруженными силами компенсируется количеством техники и вооружений, численностью и фанатизмом личного состава. Для Республики Корея в случае начала войны экономические, внутриполитические и социальные издержки окажутся на порядок выше, чем для КНДР. Это объясняется более высоким уровнем жизни населения, развития экономики и инфраструктуры на Юге по сравнению с Севером. Соответственно ущерб от войны для южан будет несравненно выше, что означает поражение в ней даже в случае сохранения территориальной целостности. Предотвратить же очень серьезные разрушения в собственной стране вооруженные силы Республики Корея не способны. Например, по количеству артиллерийских стволов КНА занимает второе место в мире после НОАК, нейтрализовать их физически невозможно.

АМЕРИКАНСКАЯ КАРТА

Качественно не изменит данную ситуацию и вмешательство в войну США на стороне Республики Корея. За последние полтора десятилетия произошел определенный надрыв американских военных возможностей, которые теперь нельзя считать неограниченными. В последних доктринальных документах вооруженных сил США это открыто признано. В частности, ВМС США сейчас не способны провести десантную операцию, по масштабам сопоставимую с Инчхонской, которая в сентябре 1950 года переломила ход Корейской войны. В наземной войне в Корее вооруженные силы США смогут задействовать максимум четыре дивизии сухопутных войск и морской пехоты, причем их переброска на ТВД займет значительное время. Переброска же на Корейский полуостров легких бригад и бригад «Страйкер» с их весьма низким ударным потенциалом и еще более низкой боевой устойчивостью, не внесет перелома в войне с таким мощным противником, как КНА. Огромное влияние на ход боевых действий окажет американская авиация, однако даже этот фактор нельзя абсолютизировать из-за достаточно мощной системы ПВО КНДР и широкого использования северянами системы пещер и тоннелей, заметно снижающих эффективность действий авиации. Даже если вмешательство США позволит обеспечить военный разгром КНДР с захватом ее территории, это не предотвратит значительных разрушений и людских потерь в Республике Корея. Более того, в этом случае на экономику Республики Корея ляжет тяжелейший груз по восстановлению разрушенной экономики и инфраструктуры КНДР и социальному обеспечению ее населения. По этой причине говорить о победе для Сеула будет совершенно бессмысленно, даже если таковая формально будет достигнута в военном плане.

Еще более безнадежной для Сеула становится ситуация, если у КНДР на самом деле есть ядерное оружие. Крайне маловероятно, что в обозримом будущем в КНДР будет создана ядерная боевая часть для баллистических ракет, хотя нельзя полностью исключать возможность ее получения в готовом виде от Пакистана или Китая. Ненамного проще будет создать ядерную авиабомбу, хотя эта задача все же более реализуема. Однако даже применение нескольких ядерных фугасов в горной местности в приграничном районе самой КНДР приведет к катастрофическим потерям южнокорейских и американских войск и предотвратит захват ими территории КНДР. В этом случае для Республики Корея было бы правомерно говорить и о военном поражении.

Таким образом, Республика Корея не способна одержать победу в широком смысле над КНДР ни при каком варианте исхода собственно боевых действий. Для КНДР ситуация совершенно другая. Уже сейчас шантаж войной является основным «экспортным товаром» Пхеньяна. В случае же дальнейшего ухудшения экономической ситуации в стране война может стать для него вполне прагматичным решением. Она позволяет добиться внутреннего сплочения общества, переориентировать его возможное недовольство своим социально-экономическим положением на внешнего врага. Значительные людские потери могут быть даже выгодны руководству КНДР, поскольку это ведет к сокращению количества голодных и недовольных. При этом итогом войны может стать сохранение статус-кво даже в случае участия в войне США, что официальный Пхеньян однозначно и вполне справедливо сможет трактовать как собственную победу. Это обеспечит северокорейским лидерам новую формальную и моральную внутреннюю легитимность на длительный срок, а любые внутренние проблемы будут автоматически списываться на последствия войны. Разумеется, для руководства КНДР в случае войны существует значительный риск поражения с утратой государственности и собственной свободы и даже жизни. Однако в ситуации обострения внутренней обстановки такой риск может показаться оправданным и допустимым, поскольку гражданская война несет те же риски, причем они окажутся гораздо сильнее, чем в войне с внешним врагом.

Пляска повышает настроение и вселяет уверенность в победу идей чучхе. Фото Reuters

В целом можно сказать, что для Сеула пассивное ожидание краха северокорейского режима бессмысленно. Этот режим имеет высокую внутреннюю устойчивость. Если же внутренняя обстановка в КНДР все же значительно обострится, руководство КНДР с высокой степенью вероятности начнет войну, в которой имеет шанс на победу, каковой станет сохранение статус-кво. Еще более бессмысленно требование к северокорейскому руководству прекратить ядерную программу, которая для Пхеньяна является одновременно гарантом существования и важнейшим потенциальным источником доходов, получаемых с помощью шантажа. Естественно, что на ее отмену режим Ким Чен Ына не пойдет ни при каких обстоятельствах, так как это противоречит его коренным интересам.

ПРЕИМУЩЕСТВА СТАТУС-КВО

Япония рассматривает обе Кореи в качестве потенциальных противников, а Республику Корея – еще и как сильного экономического конкурента. Поэтому она объективно заинтересована в межкорейской войне, в которой обе стороны понесли бы максимальные военные и экономические потери. Мирное объединение Кореи для Токио абсолютно неприемлемо. Впрочем, реальных рычагов влияния на ситуацию на Корейском полуострове Япония не имеет, позиция этой страны по данной проблеме откровенно деструктивна.

Россия объективно в наибольшей степени заинтересована в мирном и равноправном объединении Кореи, поскольку объединенная Корея стала бы мощным противовесом как Китаю, так и Японии и при этом – естественным союзником России. Именно Москва могла бы стать здесь единственным «честным брокером». Однако Кремль не только не имеет какой-либо стратегии для достижения этой цели, но даже, похоже, не вполне осознает саму цель. Поэтому его единственной задачей сейчас применительно к ситуации в Корее является предотвращение войны, которая могла бы затронуть Приморский край и привести к появлению американских войск в районе Владивостока. Таким образом, действия Москвы направлены на сохранение статус-кво.

США в максимальной степени заинтересованы в сохранении статус-кво в Корее. Они не готовы к войне против КНДР и совершенно не хотят появления объединенной мирным путем Кореи, поскольку она стала бы сильной страной, практически полностью независимой от США во всех сферах. Вашингтон в максимальной степени устраивает ситуация, когда два корейских государства жестко «замкнуты» друг на друга, что полностью нейтрализует любые их геополитические устремления.

Китай также предпочитает сохранение статус-кво. Для него, как и для Японии, мирное объединение Кореи неприемлемо, а военный конфликт нежелателен. Пекин не имеет желания спасать Пхеньян от военного разгрома, поскольку отрицательно относится к северокорейскому режиму. Однако он связан с КНДР военными обязательствами и не хочет появления американских войск на своей границе. В случае войны или внутренних беспорядков в КНДР Китай может предпринять попытку прямой военной оккупации этой страны при молчаливом согласии Вашингтона. Причем в отличие от 50-х годов китайские войска после окончания войны уже не уйдут из КНДР, совершив де-факто ее аннексию, для которой в Китае уже разработана соответствующая «историческая концепция» о вхождении древних корейских государств в состав Китая. В этом случае объединение Кореи станет принципиально невозможным, а Республика Корея получит на своей границе гораздо более серьезную угрозу, чем сейчас. В связи с этим можно предполагать, что северокорейское ядерное оружие направлено не только против Республики Корея и США, но и против Китая.

Для Сеула наиболее логичной линией поведения в отношении Пхеньяна стало бы возобновление «политики солнечного тепла» с оказанием прямой экономической помощи КНДР. Эта помощь даже не в разы, а на порядки дешевле, чем ущерб от возможной войны. Кроме того, «политика солнечного тепла» будет неизбежно способствовать внутренней и внешней либерализации в КНДР. Особенно важно ее проведение в том случае, если шаги в направлении такой либерализации предпримет сам Ким Чен Ын. Адекватный отклик Сеула будет способствовать дальнейшему «размягчению» северокорейского режима. Если же Сеул будет продолжать жесткую политику, это автоматически приведет к ответному ужесточению политики Пхеньяна.

Целью руководства КНДР на самом деле является объединение Кореи по принципу «одна страна – две системы». При этом предполагается продолжение существования северокорейского режима за счет южнокорейской экономики, в обмен на что Пхеньян готов будет делегировать Сеулу лишь некоторую часть внешней политики, оставив в неприкосновенности свою политическую систему и КНА. Разумеется, в Республике Корея такой вариант считают неприемлемым, тем более что в стране выросло уже три поколения людей, для которых КНДР – не часть разделенной родины, а опаснейший внешний враг. Соответственно его «кормление» представляется этим людям грубой ошибкой и уступкой силовому шантажу Пхеньяна, что особенно странно при наличии мощных вооруженных сил у самой Республики Корея. Однако на самом деле такой вариант может оказаться для Сеула наиболее выгодным экономически. Даже такое условное объединение приведет к быстрой и необратимой эрозии северокорейской системы. Если южнокорейская экономическая помощь приведет к заметному росту благосостояния северокорейского населения, отказ от нее через какое-то время станет уже невозможным. А инкорпорирование северокорейских лидеров во властную систему объединенной Кореи сделает через некоторое время невозможным их «бунт».

В целом можно отметить, что хотя в сиюминутном плане сохранение статус-кво устраивает всех, вечно оно продолжаться не может. Мирная либерализация северокорейского режима или его мгновенный крах крайне маловероятны. Во втором случае Сеулу придется либо на свои средства восстанавливать Север, либо получить его оккупацию Китаем, что гораздо хуже нынешней ситуации. Война станет для Республики Корея катастрофой при любом ее исходе. Лишь «политика солнечного тепла» с ориентацией на объединение в стратегической перспективе окажется наиболее выгодной в политическом, экономическом и военном плане. Хотя путь к данной цели займет не менее десятилетия, в итоге объединенная Корея станет великой державой, превосходящей по комплексной государственной мощи Великобританию, Францию, Германию и Японию. С этой точки зрения Сеулу надо добиваться не прекращения северокорейской ядерной программы, а ее сохранения, поскольку тогда объединенная Корея станет ядерной державой, то есть будет иметь совершенно особый статус.

На границе двух Корей. Фото Reuters

Однако сиюминутные расчеты, интересы и обиды в Сеуле преобладают над долгосрочными стратегическими расчетами. Поэтому с высокой вероятностью можно предполагать, что обстановка на Корейском полуострове будет иметь тенденцию к обострению.

ЮЖАНЕ ВОЕВАТЬ НЕ ХОТЯТ

Непосредственное общение с представителями ряда южнокорейских научных организаций (сам JPI, университеты Енсэ и Сонмун, Государственный университет обороны, Институт оборонного анализа, Институт национальной безопасности и стратегических исследований) подтвердило выводы доклада – даже в гораздо более обостренной форме, чем ожидал автор, – и привело к интересным выводам.

В частности, полностью подтвердился основной вывод: южане не хотят воевать. В частности, в отношении известного эпизода с гибелью корвета «Чхон Ан» официальная позиция власти и мнение большей части населения кардинально расходятся. Если официальная позиция власти заключается в том, что корвет был потоплен северокорейской подлодкой, то большая часть населения, в том числе его образованные слои, уверены, что корабль погиб в результате провокации самого южнокорейского правительства. Подобный взгляд – это вообще-то проявление нежелания воевать. Конечно, настроение населения изменилось бы в случае крупномасштабного нападения с Севера.

Впрочем, у подобной «народной конспирологии» могут быть некие рациональные основания. Автор побывал в демилитаризованной зоне, где был показан так называемый «третий тоннель». Южнокорейские вооруженные силы, начиная с 70-х годов прошлого века, обнаружили четыре тоннеля, идущих под демилитаризованной зоной с Севера на Юг. Считается, что по ним КНА намеревалась перебрасывать войска и даже бронетехнику на Юг под пограничными укреплениями для внезапного выхода в тыл противнику. Причем именно «третий тоннель» считается главным, он якобы должен был пройти до самого Сеула. В этом месте от границы до столицы всего около 60 км. Северяне должны были внезапно выйти на поверхность на столичных улицах. Южане заявляют, что пропускная способность тоннеля достигает 30 тыс. человек в час.

Однако при осмотре тоннеля, превращенного в туристический аттракцион, автору постоянно вспоминалась фраза из гайдаевского фильма: «Меня терзают смутные сомнения». Дело в том, что никакая бронетехника, даже БРДМ, не говоря уж о танках и БМП, по тоннелю не пройдет. Он слишком узкий, к тому же выхлопы двигателей мгновенно превратят тоннель в газовую камеру. Но и «30 тыс. человек в час» по тоннелю не пройдут тоже. Он опять же слишком узкий для этого. Даже низкорослые и выносливые северокорейские бойцы к концу 60-километрового марша до Сеула будут «живыми трупами». Или даже настоящими трупами. Без всякого воздействия со стороны противника. Подобные тоннели можно эффективно использовать единственным способом: для прохода небольших групп (максимум до сотни человек) спецназа северян в тыл тем южнокорейским частям, которые находятся непосредственно у границы, то есть не более чем на 10 км. А подземные марши многотысячных регулярных соединений КНА на десятки километров – очевидный пропагандистский миф, который может порождать большое недоверие в других ситуациях.

Наиболее острая дискуссия возникла у автора с хозяевами конференции по поводу предложения мирно объединиться с КНДР, принять северокорейское ядерное оружие и стать сверхдержавой. Объединяться южане в целом готовы, даже мечтают об этом. Хотя скепсиса у них, разумеется, хватает, что, впрочем, совершенно естественно, учитывая историю межкорейских отношений. А вот чего они категорически не хотят – это становиться сверхдержавой с ядерным оружием. Оказывается, корейцы считают себя слишком мирным народом и очень боятся отрицательной реакции великих держав (США, России, Китая, Японии). Более того, южане считают, что объединение возможно только с внешней помощью – политической, а не военной. Предложение автора игнорировать мнение великих держав, поскольку никто из них, кроме России, в объединении Кореи совершенно не заинтересован (а Россия не вполне понимает свои цели), воспринималось хозяевами с большим трудом. Или вообще не воспринималось.

Такие взгляды на жизнь интеллектуальной элиты удивительны. Ведь Республика Корея располагает одной из самых мощных в мире экономик, причем она основана на высокотехнологичном промышленном производстве, а не на финансовых мыльных пузырях и сфере обслуживания, как почти все западные экономики. А вооруженные силы этой страны по количеству и качеству вооружений, уровню боевой и морально-психологической подготовки личного состава на голову, а то и на две превосходят любую европейскую армию. Автор оказался большим корейцем, чем сами корейцы. На что получил ответ: «Вы счастливый человек, господин Храмчихин, потому что вы русский». Потом корейские коллеги пояснили, что они имели в виду. У России огромный исторический опыт побед, пусть часто и очень кровавых. У Кореи в прошлом – только опыт поражений и иностранных оккупаций. В центре Сеула целый квартал занимает американская военная база. До нее на этом месте стояла японская воинская часть. А до нее – китайский гарнизон. Никто уже не помнит, когда в последний раз в городе не было никаких оккупационных войск, некоторые из которых числятся союзническими. И это очень трудно преодолеть психологически.

И рождается странная мысль: может быть, южанам надо получить небольшую прививку идей «чучхе»? Впрочем, для этого нужно сначала мирно объединиться. Без иностранной «помощи». Если только Москва не найдет в себе силы стать «честным брокером».