Выбор Тегерана

В.В. Евсеев. Перспективы иранской ядерной программы при президенте Хасане Роухани. М.: Институт Ближнего Востока, 2013. 225 с.

Начиная с 2003 года иранская ядерная проблема постоянно приковывает внимание международного сообщества. По сути, она является наиболее серьезным вызовом для глобального режима нераспространения, основанного на выполнении требований Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), подписанного и ратифицированного практически всеми государствами. В решение этой проблемы активно вовлечены МАГАТЭ и Совет Безопасности ООН. Однако, согласно докладам генерального директора Агентства о выполнении Исламской Республикой Иран (ИРИ) своих обязательств, остаются еще неосвещенными вопросы о деятельности Тегерана в ядерной области. В результате этого Совет Безопасности ООН был вынужден принять шесть резолюций по иранской ядерной проблеме, четыре из которых ввели против ИРИ политические и экономические санкции.

Аналогичные действия уже вне рамок ООН были предприняты со стороны США, стран Евросоюза и некоторых других государств. Наиболее сильный удар по иранской экономике нанесли санкционные меры в области экспорта иранской нефти, банковских услуг и страхования морских перевозок. Иран оказался в политической и экономической изоляции. Несмотря на то что администрация президента Ахмадинежада (2005–2013) заработала 1,2 трлн долл. в течение восьми лет, половина из которых была получена в качестве нефтяных доходов, это не спасло страну от кризиса, порожденного не в последнюю очередь санкционными мерами.

Именно нефть обеспечивала иранскому обществу стабильность. Сокращение ее экспорта в несколько раз, обусловленное введением в 2012–2013 годах против ИРИ жестких финансово-экономических санкций, существенно уменьшило возможности иранской элиты по перераспределению получаемых нефтяных доходов через различного рода фонды с целью обеспечения лояльности местного населения и субсидирования продуктов питания и предметов первой необходимости для бедных слоев.

В настоящее время до 60% населения ИРИ живет за чертой бедности. Доходы самых богатых трех децилей населения в 15–16 раз превосходят доходы трех самых бедных децилей. Это вызывает социальное напряжение и порождает стремление к переменам, что и показали июньские 2013 года выборы президента страны. Более половины пришедших к избирательным урнам отдали свои голоса за надежду перемен, за Хасана Роухани. Во многом его победа была обусловлена тем, что иранцы поддержали предложенный им курс на существенное улучшение экономического положения страны путем нормализации отношений с Западом на основе взаимоприемлемого компромисса, в том числе в ядерной сфере.

ОСОБЫЙ ВЗГЛЯД С ОЛИМПА

Но не все так просто в Исламской Республике, где на вершине властного олимпа – верховный лидер аятолла Хаменеи, приведший в 2005 и 2009 годах к президентской власти Ахмадинежада с его радикально-исламистской и ксировской командой. Однако в 2013 году аятолла Хаменеи уже не мог не понимать, что социально-экономическая ситуация в стране при дальнейшем воздействии санкционных мер может поставить вопрос о существовании режима в нынешнем виде. В связи с этим, по всей вероятности, взгляды верховного лидера на роль и место своей страны в мировом сообществе несколько изменились. Недаром в Иране сформирована новая относительно реформаторская исполнительная власть, новый состав делегации на «ядерных» переговорах и новый ее глава. Ясно, что все это не могло произойти без согласия аятоллы Хаменеи, без одобрения которого в Иране даже птицы не летают.

Было бы вполне корректно отметить, что давление снизу народных масс, находящихся под гнетом международных санкций и репрессивных внутриполитических мер Ахмадинежада, вынудило аятоллу Хаменеи и его соратников дать возможность Хасану Роухани и его команде спасти режим. Однако в отношении президента Роухани на Западе сохраняются завышенные ожидания. По мнению многих, Хасан Роухани является «вежливым и открытым человеком», который окружает себя умелыми и опытными дипломатами. Вместе с тем он – реалистичный и умеренный член политической элиты ИРИ, а не представитель оппозиции. Как и подавляющее большинство иранцев, он считает необходимым продолжать реализацию иранской ядерной программы, которая в стране рассматривается как признак научно-технического прогресса.

В монографии Владимира Евсеева справедливо отмечено, что на Западе в Хасане Роухани хотят видеть реформатора, следующего по пути Мохаммада Хатами – президента ИРИ в 1997–2005 годах. Однако даже реформатор Хатами лишь замедлил реализацию иранской ядерной программы. Причем переговоры с «большой тройкой» ЕС тогда вел Хасан Роухани, который смог уговорить духовного лидера ИРИ аятоллу Али Хаменеи приостановить процесс обогащения урана в рамках Парижских соглашений 2004 года.

Став президентом, Роухани убедил не только верховного лидера, но и оппонентов ИРИ в готовности Тегерана пойти на приостановление процесса дообогащения урана с 5 до 20%. Это полностью подтвердилось 24 ноября 2013 года, когда в ходе переговоров «шестерки» (пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН и Германии) с Ираном было подписано промежуточное соглашение в виде «Совместного плана действий». Это соглашение определило первоочередные шаги ИРИ и Запада по урегулированию иранского ядерного кризиса. Документ призван создать условия для заключения всеобъемлющего, окончательного договора между международным сообществом и Ираном, снимающего иранскую ядерную проблему с повестки дня мировой политики.

ПОПЫТКИ ДОГОВОРИТЬСЯ 

В УСЛОВИЯХ НЕДОВЕРИЯ

Конечно, от проведенных переговоров международное сообщество ожидало большего: добровольного выполнения Тегераном требований Дополнительного протокола (1997) к Соглашению с МАГАТЭ о применении гарантий и полного снятия с ИРИ так называемых базовых финансово-экономических санкций, которые затрагивают нефтегазовый сектор экономики и сферу предоставления банковских и страховых услуг. Тем не менее подписанное соглашение стало важным шагом в разрешении иранского ядерного кризиса.

Владимиром Евсеевым также указано, что сейчас наибольшее беспокойство у международного сообщества вызывают накопленные в ИРИ запасы гексафторида урана, обогащенного до 20%. Причина этого состоит в том, что время их дообогащения до оружейного уровня, например на предприятии по обогащению урана в Фордо, составляет всего несколько месяцев. Это позволяет Тегерану в случае принятия соответствующего политического решения быстро выйти на испытание ядерного взрывного устройства. На это Совет Безопасности ООН может не успеть отреагировать, а Израиль обязательно нанесет упреждающий ракетно-бомбовый удар по иранской ракетно-ядерной инфраструктуре.

Ситуация усугубляется тем обстоятельством, что между ИРИ и МАГАТЭ все еще наблюдается низкий уровень взаимного доверия. Ее можно изменить путем возвращения иранского «ядерного досье» из Совета Безопасности ООН в МАГАТЭ. Но для этого нужно сделать несколько шагов: повысить меры взаимного доверия путем, например, предоставления доступа инспекторов МАГАТЭ к незаявленным ядерным объектам (в качестве одного из них рассматривается военная база в Парчине, где, по западным данным, проводились испытания нейтронного детонатора для атомной бомбы), и не возобновлять в ИРИ процесс дообогащения урана до 20%.

В качестве ответной меры со стороны Запада было бы разумно отменить для Ирана банковские санкции и снять ограничения на страхование его морских перевозок. Как отмечено в монографии, при президенте Роухани это вполне достижимо и требуется лишь политическая воля заинтересованных сторон. Вполне вероятно, что в результате выполнения «Совместного плана действий» такие судьбоносные шаги будут сделаны. При этом автор справедливо отмечает, что никакие санкции не смогут остановить ИРИ на пути к атомной бомбе.

В монографии проанализирована не только ядерная, но и ракетная программа ИРИ. Создание ядерного оружия – а исключать это в некоторой перспективе для ИРИ было бы неразумно – при отсутствии средств его доставки не имеет смысла. Понимая это и имея существенный задел в области ракетостроения, Тегеран во время президента Ахмадинежада форсированными темпами осваивал советские, северокорейские и китайские ракетные технологии с целью разработки баллистических ракет средней дальности, которые на Ближнем и Среднем Востоке имеют стратегическое значение. В результате были созданы и приняты на вооружение жидкостные ракеты «Шехаб-3» («Шехаб-3М») и «Гадр-1», в ближайшей перспективе возможно окончание работ по созданию твердотопливной ракеты «Саджиль-2». Это позволяет не только нивелировать техническое превосходство военно-воздушных сил арабских стран, активно закупающих авиационную технику на Западе, но и обеспечить в перспективе ракетное сдерживание Израиля. Однако пока рано говорить о возможности снаряжения указанных ракет ядерными головными частями, а тем более о разработке баллистической ракеты межконтинентальной дальности стрельбы.

МОСКВА В РОЛИ МЕЖДУНАРОДНОГО ПОСРЕДНИКА

Владимиром Евсеевым отмечено, что Россия занимает важное место в решении иранской ядерной проблемы. Введение в строй Бушерской АЭС показало всем, что Москва выполняет свои международные обязательства и способствует укреплению режима ядерного нераспространения. Завершение строительства АЭС, подписание российско-иранского контракта на поставку ядерного топлива и отсутствие строительства других аналогичных объектов – все это ставит под вопрос саму необходимость осуществления в ИРИ широкомасштабного процесса обогащения урана под предлогом отказа от поставок топлива для энергетических реакторов. А исследовательские ядерные реакторы не требуют промышленного производства в этой сфере, что является естественным ограничением для развития иранской ядерной программы.

Автором также указано, что нерешенность иранской проблемы может привести к так называемому ядерному домино, когда вслед за ИРИ ядерное оружие создадут Турция, Саудовская Аравия, ОАЭ, Алжир и некоторые другие государства. В Москве это не могут не учитывать. Вместе с тем Россия выступает против введения санкций и принятия решений, в том числе силового характера, вне рамок Совета Безопасности ООН. А сами санкции считает целесообразным соизмерять с реальной угрозой для международного сообщества.

В монографии Владимира Евсеева рассмотрены российско-иранские отношения в современных условиях. При этом учтено, что их основа в виде жесткого противостояния Западу уже отходит в прошлое. Несколько уменьшается и потребность в России как посреднике при урегулировании иранского ядерного кризиса, так как ИРИ постепенно выходит на прямые контакты со странами Запада. Как следствие, Москва теряет для Тегерана свое исключительное значение и становится важным, но далеко не единственным партнером. В этих условиях, как отмечено в монографии, ей крайне необходимо предложить новую повестку для развития российско-иранских отношений. Только в этом случае России и Ирану удастся перейти из состояния «настороженного партнерства» в сторону развития полноценных двусторонних отношений.

С другой стороны, в Тегеране отчетливо понимают пределы своего сближения с США. В частности, того уровня американо-иранской близости, который наблюдался при шахе Мохаммаде Реза Пехлеви, уже достичь невозможно в силу политических, идеологических, исторических и других причин. Идти в фарватере американской внешней политики ИРИ не сможет, а любые попытки проявления самостоятельности с целью реализации собственных национальных интересов, например в Сирии, Ираке или Афганистане, встретят ожесточенное сопротивление со стороны США, их европейских союзников и партнеров среди аравийских монархий. В этих условиях Иран как набирающий силы региональный лидер будет вынужден опираться на другие государства, также способные реализовывать независимый внешнеполитический курс. И по мере формирования многополярного мира Россия, как и Китай, будет нужна Ирану. Тогда в условиях взаимного интереса к установлению более близких отношений можно поставить вопрос о достижении между РФ и ИРИ более высокого уровня партнерства, особенно в торгово-экономической сфере. Однако до этого нужно пройти еще очень долгий путь.

Таким образом, в монографии «Перспективы иранской ядерной программы при президенте Хасане Роухани» Владимир Евсеев основательно проработал актуальную иранскую ядерную проблему, от разрешения которой зависит не только региональная, но и глобальная безопасность. Причем это было сделано уже в первые месяцы после вступления в должность президента Хасана Роухани, что позволило автору дать прогноз развития ситуации вокруг иранской ядерной программы на ближайшую перспективу и поставить вопрос о необходимости формирования новой повестки дня для развития отношений между Москвой и Тегераном.