Все меньшее число граждан привлекает контрактная армия

Аналитический Левада-Центр недавно огласил результаты опроса «Военная угроза и формирование армии в представлениях россиян». В 130 населенных пунктах 45 регионов страны были опрошены 1603 городских и сельских жителя не моложе 18 лет. Результаты говорят об укреплении оборонного сознания граждан: 56% опрошенных считают, что существует военная угроза России со стороны других стран. Десять лет назад, в 2004 году, так считали всего 37%.

В 2008 году грузинская агрессия в Южной Осетии заставила переоценить военные риски, наличие военной угрозы, отмечали 52% граждан. Двумя годами ранее, в 2006 году, – лишь 40%. Так что вряд ли рост этого показателя связан с антинатовской пропагандой. Это отклик на реальные события: вмешательство Запада в события в Сирии, создание американской системы ПРО, Ирак, Афганистан.

Практически из года в год не менее 60% граждан уверено, что Российская армия способна защитить страну в случае реальной военной угрозы со стороны других стран. Но в то же время стали сомневаться в надежности службы за деньги, то есть в чисто профессиональной армии. И на вопрос «Если бы кто-то из членов вашей семьи подлежал призыву в армию, вы бы предпочли, чтобы он прослужил год по призыву или два года по контракту?» 54% предпочли выбрать год по призыву. Видеть родного человека контрактником пожелал лишь 31% родственников.

Конечно, в первую очередь здесь сквозит желание расставаться с сыном (внуком, братом, племянником) на более короткий срок, не переживая за его судьбу.

Однако на вопрос «Как вы лично считаете, следует ли сохранить в дальнейшем всеобщую воинскую обязанность для юношей призывного возраста, или вы считаете, что следует перейти к формированию армии на контрактных началах, из желающих служить в армии за плату?» за всеобщий призыв высказались 40% респондентов. В 2011 году таких было 47%, с тех пор число сторонников почетной обязанности неуклонно понижается.

Но за контрактную армию всегда было большинство, сейчас же сторонников этого способа комплектования осталось меньше половины – 48%. Их тоже значительно убавилось, раньше число сторонников контракта зашкаливало за 50, а то и за 60%. В 2002 году – 64%.

Граждане стали сомневаться в надежности службы за деньги. А это в первую очередь говорит о ее низком престиже. Достаточно вспомнить презрительное «контрабас», появившееся еще в годы первой чеченской кампании. Фактически контрактник рассматривается как замена призывника. А замена на бытовом уровне всегда считается хуже оригинала. К тому же у нас никогда не уважали наемников, не доверяли им.

Само понятие «контрактник» появилось в президентство Бориса Ельцина и отражало рыночный характер новой России. Одновременно подчеркивалась радикальная смена политики в области комплектования войск. В советское время дополнительным источником комплектования служил прием в добровольном порядке на должности прапорщиков и мичманов, а также на сверхсрочную службу.

Предубеждения и предрассудки в народе чрезвычайно живучи. Если к добровольцам отношение самое лояльное, то контрактники себя скомпрометировали. Особенно когда массово разрывали контракты, узнав, что их часть отправляется в Чечню. То есть служить за деньги готовы, а воевать и умирать – нет.

В мире более 30 государств, где отсутствует призыв, там законодательно установлена добровольная служба. Конечно, добровольцы подписывают контракт, но зарплаты в армии не превышают средние. Контрактниками там называются совсем другие люди. Например, в США – это сотрудники частных военных компаний (ЧВК), которые по контракту с Пентагоном получают зарплату аж на порядок выше, чем военнослужащие. Зато их используют на самых опасных направлениях. Сотрудники ЧВК охраняют правительство Афганистана и дипломатов США в Ираке, сопровождают грузовые колонны и охраняют нефтепромыслы. И их не учитывают в статистике потерь. И компенсацию в миллион долларов в случае гибели родственникам не выплачивают. Гражданскому американскому обществу таких контрактников не жаль.

Как не жалко общественности Великобритании своих контрактников – непальских гуркхов. Они бесстрашны до самопожертвования, отличились в Ираке и Афганистане, но героями их не считают. Они же за деньги воюют. И даже в сообщениях СМИ о гибели нескольких непальцев при защите конвоя не пишут, что они британские военнослужащие.

Вот и в глазах россиян контрактники воспринимаются, как безродные иностранцы, у которых и матерей-то нет. Вот пусть они, дескать, и воюют вместо наших мальчиков. И как-то невдомек гражданам, что речь о святом – о независимости и вообще о существовании России. И возникает странный разрыв сознания: мы гордимся Вооруженными силами, но не уважаем военнослужащих, добровольно выбравших профессию – Родину защищать.

В последнее время, когда резко повысилось денежное довольствие военнослужащих, на призывные пункты явились тысячи желающих заключить контракт. Но данные официальной статистики свидетельствуют, что рекомендацию на службу получает лишь один из 6–7 претендентов. Потому что проверяют желающих служить не только по медицинским показателям, но и проводят специальный психологический отбор. Это не период первой чеченской, когда, не глядя, брали даже бомжей и алкоголиков, повысив возраст набираемых до 40 лет. Сейчас это больше похоже на прием добровольцев, желающих в первую очередь служить Родине. Достойная зарплата этому желанию не противоречит. Она в соответствии с Конституцией и законами РФ является вознаграждением за нелегкий ратный труд и компенсирует трудности службы и отказ от ряда гражданских прав.

Вот почему хотелось бы вдруг услышать о добровольно-призывном комплектовании Вооруженных сил Российской Федерации. В конце концов, само слово «контрактник» звучит не по-нашему. По-нашему – патриот-доброволец.