Терминология в военной доктрине

Американские руководители тщетно пытаются указать Москве на ее место. Фото Reuters

Недавно ведущие российские СМИ сообщили, что к декабрю 2014 года планируется утвердить новую военную доктрину Российской Федерации. Как известно, «Основные положения военной доктрины РФ» были введены в силу 2 ноября 1993 года (назовем этот документ сокращенно ОПВД-1993), «Военная доктрина РФ» утверждена 21 апреля 2000 года (ВД-2000), «Стратегия национальной безопасности РФ до 2020 года» действует с 12 мая 2009 года (СНБ-2009), а ныне действующая «Военная доктрина РФ» была утверждена 5 февраля 2010 года (ВД-2010).

В военных доктринах РФ и США привлекают внимание вопросы, связанные с классификацией войн и с применением ядерного оружия. Всегда интересно и поучительно посмотреть, как шагнула военная теория в этих вопросах за четверть века после окончания холодной войны. Начнем с войн.

ВОЙНЫ НА ЛЮБОЙ ВКУС

Классификация войн в ОПВД-1993 включала четыре вида войн (мировую ядерную, мировую обычную, крупномасштабную и локальную) и один вид конфликта (вооруженный конфликт). В этом же документе говорилось о возможности ограниченного и массированного применения ядерного оружия. Если верить основополагающим «Общим положениям» открытого текста ВД-2010 (I.6), то сейчас существует три вида войн и два вида конфликтов, а именно: крупномасштабная, региональная и локальная войны, а также военный и вооруженный конфликты. Следовательно, в сравнении с 1993 годом текст военной доктрины РФ образца 2010 года лишился мировой ядерной войны (американцы, между прочим, говорят, что возможность глобальной ядерной войны отдалилась) и мировой обычной войны, потерял ограниченное и массированное применения ядерного оружия, но обогатился военным конфликтом и региональной войной.

Оговорка, «если верить» общим положениям ВД-2010, сделана преднамеренно. Изучив весь открытый текст ВД-2010, читатель найдет там не три, а пять видов войн, в том числе два вида войн с применением ядерного оружия, и не два, а три вида конфликтов, в том числе один ядерный.

Вот эти виды вооруженного противоборства: крупномасштабная война с применением обычных средств поражения и ядерного оружия (II.7); крупномасштабная война с применением обычных средств поражения (II.16); региональная война с применением как обычных, так и ядерных средств поражения (I.6.ж); региональная война с применением обычных средств поражения (II.16); локальная война (I.6.е); военный конфликт с применением обычных средств поражения (II.16); ядерный военный конфликт (II.16), а также вооруженный конфликт (I.6.д).

В документе СНБ-2009 фигурируют «глобальные и региональные войны и конфликты» (IV.1.26). К сожалению, переход с действовавшей когда-то классификации «войн» с четким разделением видов войн на обычные и ядерные на классификацию «военный конфликт: виды вооруженного противоборства: виды войн и вооруженных конфликтов» не делает терминологию максимально простой и понятной. Почему бы не сказать прямо, что военные конфликты с применением обычных средств поражения – это обычные военные конфликты, а военные конфликты с применением и ядерного оружия – это ядерные военные конфликты и что ядерные военные конфликты включают в себя ядерные региональные, ядерные крупномасштабные и ядерные глобальные войны? Но весь парадокс ситуации заключается не только в обнаружившихся расхождениях по количеству видов применения военной силы и в отсутствии определения ряда терминов. Некоторые критерии, определяющие вид войн, не соответствуют реальности нашего времени, нарушая созданное военной теорией благообразие формулировок.

АМЕРИКАНСКИЙ ПОДХОД

Возьмем в качестве примера те военные действия, которые ВС США вели против Ирака в 1991 и 2003 годах и против Югославии в 1999 году. Они не подпадают в прокрустово ложе трех видов войн, установленное ВД-2010. Эти войны не были локальными, поскольку локальные войны – это ведение военных действий «в границах противоборствующих государств», а территории США эти войны не коснулись. Эти войны не были региональными, поскольку по определению ВД-2010 (I.6.ж) условием региональной войны является участие в ней «двух и более государств одного региона», а США находились вне Евразии. Эти войны не были крупномасштабными, так как по определению (I.6.з) для ведения такой войны нужны либо две коалиции государств, либо по крайней мере два крупнейших государства мирового сообщества, а маленькие Югославия и Ирак воевали в одиночку.

Кстати, а на какую полочку войн и конфликтов надо поместить те рассчитанные на три года систематические боевые действия ВС США и их союзников по коалиции против боевиков – сторонников халифата в Ираке и Сирии? Помнится, в начале нашего века американцы объявили, что они не воюют против государств, а просто ведут борьбу с враждебными силами в этих государствах. Для эгоцентричных Соединенных Штатов все, что делается на периферии, является делом региональным.

В США не слишком любят употреблять термин «война». Не мудрствуя лукаво, после окончания холодной войны они используют термин «военная операция» для определения действий против Ирака, Югославии и Афганистана, а на будущее предусматривают и нечто более крупное в виде «кампаний». На худший случай предусмотрено выполнение планов «ядерных операций» – стратегических и на театре войны.

Упоминание в ВД-2010 как возможности эскалации вооруженного конфликта в локальную войну и локальной войны – в региональную с дальнейшим перерастанием региональной войны в крупномасштабную, так и возможности ведения региональной и крупномасштабной войн с применением ядерного оружия может быть закамуфлированным признанием вероятности контролируемой эскалации ядерной войны. То есть, выражаясь ранее использовавшимися терминами, наличия вероятности ведения «ограниченной ядерной войны», не достигающей пока масштабов «всеобщей ядерной войны», но способной превратиться в крайнем случае во «всеобщую ядерную войну». Давайте теперь перейдем к другим вопросам, связанным с применением ядерного оружия.

НЕСТРАТЕГИЧЕСКИЕ СИЛЫ

В документе СНБ-2009 ядерное, химическое и биологическое оружие почему-то было названо «оружием массового уничтожения» (ОМУ), хотя всем ясно, что эти виды оружия не только убивают, но и калечат людей, оставляя их живыми. ВД-2010 отказалась от использования явно ошибочного понятия «ОМУ» и по традиции прежних военных доктрин употребляет только термин «оружие массового поражения» (ОМП).

Странно, но в военных доктринах РФ нет врагов нашей страны. США поддерживают свои стратегические ядерные силы (СЯС) в готовности уничтожить нашу страну в считанные минуты. Североатлантическому союзу уже мало того, что в зоне действия тактической авиации НАТО находится четверть ракетных дивизий РВСН, треть аэродромов базирования бомбардировщиков Дальней авиации, половина баз стратегических подводных лодок. Теперь НАТО требует, чтобы РФ сократила свое нестратегическое ядерное оружие и убрала оставшееся подальше от границ Североатлантического альянса. Чуть ли не за Урал. США, расширив НАТО до границ с Росией и установив границу НАТО всего в 600 километрах от Москвы, теперь устами министра обороны говорят о необходимости «действий в отношении ревизионистской России», поскольку Российская Федерация с ее вооруженными силами уже находится «на ступеньках крыльца НАТО». США со своими союзниками пытаются задушить Россию экономическими санкциями, оставаясь нашими «партнерами» и «коллегами».

Без указания того, по отношению к каким конкретно ядерным странам Россия осуществляет стратегическое сдерживание и с какими конкретно ядерными странами она поддерживает стратегическую стабильность, военная доктрина уподобляется облаку в штанах. Против кого может быть применено ядерное оружие РФ? В ВД-2010 нет ответа, против каких государств и блоков возможно применение стратегических ядерных сил РФ и вроде бы несуществующих нестратегических ядерных сил РФ (в ВД-2010 читатель не найдет такого термина, как «нестратегические ядерные силы» или «нестратегическое ядерное оружие»).

Как известно, стратегическим для РФ и США считается ядерное оружие с дальностью его доставки 5500 км и более. Следовательно, наши стратегические ядерные силы созданы прежде всего для возможного воздействия по континентальной части Соединенных Штатов, но к тому же способны воздействовать по всей Евразии, тогда как неупомянутые нестратегические ядерные силы РФ могут оказывать влияние только на ближнюю Евразию, в первую очередь на тех, кто способен применить ядерное оружие по РФ.

Использование в ВД-2010 термина «стратегические ядерные силы» (СЯС) автоматически подразумевает наличие термина «нестратегические ядерные силы», иначе существовал бы для нас единый термин – «ядерные силы». Отсутствие в ВД-2010 термина «нестратегическое ядерное оружие», требований по поддержанию этого вида оружия в соответствующей готовности, по его производству, по оснащению ВС современным нестратегическим ядерным оружием весьма тревожит, хотя и не означает, что этого вида оружия нет. Не далее как в 2008 году о назначении нестратегического ядерного оружия («сдерживание, предотвращение и адекватная деэскалация крупномасштабной агрессии») и об условии его «дальнейшего сокращения и ликвидации» говорил начальник Генерального штаба ВС РФ. Уж не довело ли наше реформаторство к 2010 году сокращение нестратегического ядерного оружия и нестратегических ядерных сил до такой степени необратимости, что этот вид оружия и сил стали считать недостойными даже для упоминания в военной доктрине?

ПРАВО РОССИИ

На Западе ходит шутка, что в мире развелось столько безъядерных зон и стран – нераспространителей ядерного оружия, что просто негде вести ядерные войны. Попробуем отсеять те страны, по которым Россия не планировала применения ядерного оружия.

В ОПВД-1993 и ВД-2000 были включены почти одинаковые формулировки, касавшиеся неприменения ядерного оружия. Вот текст 2000 года: «РФ не применит ядерного оружия против государств – участников Договора о нераспространении ядерного оружия, не обладающих ядерным оружием, кроме как в случаях нападения на РФ, ВС РФ или другие войска, ее союзников или на государство, с которым она имеет обязательство в отношении безопасности, осуществляемого или поддерживаемого таким государством, не обладающим ядерным оружием, совместно или при наличии союзнических обязательств с государством, обладающим ядерным оружием». Эта формулировка не нашла себе места в ВД-2010.

Раньше РФ была вправе применить ядерное оружие в ответ на нападение с применением обычного оружия на своего союзника, а ныне, согласно ВД-2010, российское руководство от этого отказалось: «РФ оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против РФ с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства» (III.22). Как можно понять из этой же формулировки, ВС РФ не исключают упреждающих вариантов применения ядерного оружия (в виде превентивных и собственно упреждающих ударов) и ответных вариантов применения ядерного оружия (в виде ответно-встречных и собственно ответных ударов), хотя составители доктрины и избегают открытого применения такой терминологии.

ПОБЕДИТЬ, НЕ ВСТУПАЯ В БОЙ

Суть военной доктрины любой великой державы состоит в двух положениях: как предотвратить войну, а если этого сделать не удалось, то как победить в войне.

Обратимся к первому положению: «Недопущение ядерного военного конфликта, как и любого другого военного конфликта, – важнейшая задача Российской Федерации» (ВД-2010, III.18). Создатели военной доктрины 2010 года не озаботились разъяснением, что подразумевается под термином «стратегическое сдерживание», что такое «стратегическая стабильность», что имеется в виду под «достаточным уровнем» потенциала «ядерного сдерживания», каковы критерии «заданного ущерба» агрессору, ограничившись лозунгами и не приводя цифр и полных формулировок.

Как-то мне встретилось такое определение в американском официальном издании: «Стратегическое сдерживание устрашением – это использование ясных, очевидных и точно рассчитанных возможностей по удержанию сил и средств вероятного противника под таким риском, чтобы он счел цену эскалации неприемлемой и пришел к выводу, что наиболее благоприятным выбором для него станет пребывание в мире или возвращение к миру. Стратегическое сдерживание устрашением применимо ко всему комплексу насильственных действий, включая использование как ядерного, так и обычного оружия».

Примечательно, что в СНБ-2009 (IV.1.26) стратегическое сдерживание определялось как комплекс мер, «направленных на упреждение или снижение угрозы деструктивных действий со стороны государства-агрессора (коалиции государств)».

Отметим также, что в ВД-2010 весьма интересным является включение в стратегическое сдерживание устрашением насильственных действий: «В рамках выполнения мероприятий стратегического сдерживания силового характера Российской Федерацией предусматривается применение высокоточного оружия» (III.22). Следовательно, имеется в виду упреждение угрозы деструктивных действий. К сожалению, в очередной раз возникает двусмысленность, так как высокоточное оружие бывает обычным и ядерным. Если термином «высокоточное оружие» обозначается как «высокоточное обычное оружие», так и «высокоточное ядерное оружие», то это крупный сдвиг в понимании назначения и в осуществлении стратегического сдерживания силового характера для недопущения неограниченной (всеобщей) ядерной войны.

Обратимся ко второму положению: как победить в войне.

Политики считают, что в обычной войне победа достижима, но в ядерной войне победителей не будет. Военным в отношении целей ядерной войны приходится лавировать: «Основными задачами Вооруженных Сил и других войск в военное время являются отражение агрессии против Российской Федерации и ее союзников, нанесение поражения войскам (силам) агрессора, принуждение его к прекращению военных действий на условиях, отвечающих интересам Российской Федерации и ее союзников» (ВД-2010, III.29). Из этого текста трудно понять, относятся ли эти задачи только к обычной войне или к войне с применением обычного и ядерного оружия. У американцев была почти такая же формулировка, но более полная, поскольку содержала и пожелание о прекращении военных действий в ядерной войне на возможно более раннем этапе. Кстати, ОПВД-1993 тоже требовали создания условий для прекращения военных действий «на возможно более ранней стадии» (2.2.15).

У нас существует требование поддерживать стратегические ядерные силы «на уровне, гарантирующем нанесение заданного ущерба агрессору в любых условиях обстановки». Возможно, заданный уровень ущерба – это постоянная константа, которая не будет меняться в зависимости от превентивного, упреждающего, ответно-встречного или ответного применения ядерного оружия даже при различных масштабах использования ядерного ресурса. Однако в «тумане войны» все может измениться, и заданный уровень ущерба может превратиться в незаданный.

Американцы держат под прицелом то, чем оппонент больше всего дорожит; они же говорят, что агрессор должен заплатить за нападение неприемлемым для него ущербом. Термин «заданный ущерб» заведомо слабее термина «неприемлемый ущерб» в политическом смысле и тем более в военном: при получении «заданного ущерба» продолжать сражаться еще можно, но при получении «неприемлемого ущерба» – вряд ли. Но раз «заданный ущерб» существует, то попробуем расшифровать этот термин с помощью «достаточности» СЯС.

Одной из задач РФ по сдерживанию и предотвращению конфликтов является поддержание потенциала ядерного сдерживания «на достаточном уровне» (ВД-2010, III.19.в). «Достаточность», очевидно, надо понимать как способность нанести «заданный ущерб» в наихудших для РФ условиях, то есть в ответном ударе российских СЯС после обезоруживающего превентивного удара агрессора. «Достаточность» для СЯС достигается путем создания и поддержания такого необходимого количества ядерных боезарядов (ЯБЗ), средств их доставки (МБР, БРПЛ, КРВБ) и носителей средств доставки (шахтных и подвижных пусковых установок МБР, атомных ракетных подводных лодок с баллистическими ракетами, тяжелых бомбардировщиков), которое обеспечит в любых обстоятельствах причинение агрессору гарантированного заданного уровня ущерба. В условиях, когда равноценный по силе противник нанес превентивный (внезапный) массированный удар, для ответного удара возмездия у обороняющегося сохранится лишь доля имевшихся до нападения сил и средств. Основная часть наших СЯС будет уничтожена, не все выжившие ракеты и бомбардировщики смогут взлететь, не все выпущенные ракеты достигнут своих объектов поражения и не все ядерные боезаряды взорвутся. Поэтому «достаточность» даже для осуществления «минимального сдерживания устрашением» (угрозы нанесения удара по какому-то числу городов агрессора) с соблюдением условий дублированного и перекрестного нацеливания всегда подразумевает определенную избыточность ядерных вооружений.

ПОДСЧЕТЫ НЕ РАДУЮТ

Вернемся к концу прошлого века, когда РФ и США осуществляли сокращения стратегических вооружений, соревнуясь в ядерном стриптизе. Из опубликованного в 1998 году заявления первого вице-премьера правительства РФ явствовало, что тогда из 6000 стратегических ядерных боезарядов (ЯБЗ), имевшихся у нас, гарантированно достигли бы Соединенных Штатов лишь 600. В год издания ВД-2010 стратегические ядерные силы РФ имели примерно 2000 оперативно развернутых стратегических ЯБЗ, следовательно, с учетом 10% гарантированной доставки в наихудших для нас условиях до США в тот год могли бы добраться лишь около 200 ЯБЗ. Поскольку в ответном ударе нет смысла бить по пустым шахтным пусковым установкам МБР, по опустевшим аэродромам базирования тяжелых бомбардировщиков, по военно-морским базам без атомных подводных стратегических ракетоносцев, по хранилищам ЯБЗ без уже эвакуированного ядерного боезапаса, то удар возмездия этих 200 ЯБЗ был бы обрушен на объекты в городах. Такова неумолимая логика понимания терминов «достаточность» и «заданный ущерб».

Когда-то руководители нашего государства считали возможным иметь в РФ и в США по 1000–1500 фактически существующих стратегических ЯБЗ. Однако реальность складывающейся ныне для нас военно-политической обстановки заставила поменять представление о достаточности как ядерных сил, так и сил общего назначения. В Соединенных Штатах представляют Россию в образе врага. Военное руководство НАТО угрожает нам проведением в этом блоке крупнейших за все время его существования изменений в ближайшие полтора-два года. Не мы находимся «на ступеньках крыльца НАТО», а Североатлантический союз рвется на порог нашего дома. Пора называть вещи своими именами и сорвать с натовского «товарища волка» шкуру овцы.

Знаменательно, что если раньше военная доктрина РФ претерпевала изменения через семь или десять лет, то сейчас потребовалось скорейшее обновление и уточнение существующей военной доктрины – причем не только в терминологии – уже через четыре года ее существования.