Трудно обеспечить безопасность Евразии в условиях "новой холодной войны"

Недобитые нацисты и их пособники поднимают голову во многих странах Европы. Фото Reuters

Важным фактором, оказавшим влияние на развитие стратегий войн и военных конфликтов в период 1946—1989 годов, была «классическая холодная война», которая не была войной в международно-правовом смысле. Этот политологический термин используется в отношении периода глобального геополитического, военного, экономического и идеологического противостояния в 1946—1989 годах между СССР и его союзниками – с одной стороны, и США и их союзниками – с другой.

Холодная война в течение полувека определяла основные тенденции мирового развития и опосредованно влияла на цели и задачи войн и военных конфликтов. Это была одна из разновидностей контролируемого многомерного конфликта, который позволил не допустить прямой военной конфронтации сверхдержав, каждая из которых стремилась к победе, соизмеряя свои шаги с прогнозируемыми действиями противника и избегая чрезмерного ущерба. Такая стратегия позволила прогнозировать последствия действий друг друга и на этой основе минимизировать риски с опорой на взаимное ядерное сдерживание и угрозу гарантированного уничтожения.

Сегодня в условиях «новой холодной войны» Россия уже не представляет собой столь заметной величины в балансе мировых сил, которой был Советский Союз. 

Механизмы минимизации рисков работают вполсилы и выборочно – в Сирии и на Украине.

Новое измерение противостоянию придал принятый Вашингтоном закон H.R. 3364 «О противодействии противникам США посредством санкций», представляющий собой постоянно действующий механизм давления на Россию и на ту часть российской политической и экономической элиты, которая имеет интересы на Западе.

Надо признать, что с российской стороны такому развитию событий способствовали беспочвенные, нередко наивные ожидания, недостаток достоверных прогнозов, опирающихся на знание политических реалий современной американской системы.

НОВАЯ ПАРАДИГМА РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИХ ОТНОШЕНИЙ

На этом фоне все более очевидным является отход от попыток вашингтонской администрации создать на основе безоговорочного доминирования США систему глобального управления, которая с конца XX и до начала XXI века базировалась на двух идеях: «сильное американское лидерство» и «слабая, ведомая и дружественная для США Россия». Инициативы России наладить сотрудничество в 90-е годы натолкнулись на упрямую волю США достичь мирового господства. Вашингтон декларировал три ключевых интереса сотрудничества с Россией: снижение военных угроз, помощь народам бывшего Советского Союза обрести демократию и свободу, поддержка рыночной экономики.

Однако под прикрытием идеи «развития демократии в России» Вашингтон, позиционируя себя как «образец и арсенал демократии», много сделал для разрушения экономики и финансовой системы нашей страны, не останавливался перед прямым вмешательством во внутриполитические процессы, организовал неприкрытый грабеж и вывоз из России огромного количества материальных средств и интеллектуальной собственности.

«Используя промахи советской дипломатии, чрезвычайную самонадеянность Горбачева и его окружения, в том числе и тех, кто откровенно занял проамериканскую позицию, мы добились того, что собирался сделать президент Трумэн с Советским Союзом посредством атомной бомбы», – признавался позже Билл Клинтон. О разрушительных последствиях подобной самонадеянности и доверчивости предостерегали Михаила Горбачева многие политические деятели современности, некоторые из них весьма далекие от симпатий к СССР. Например, имам Хомейни в своем письме Горбачеву от 7 января 1989 года писал: «Вам явился цветущий сад Запада и заворожил Вас, но знайте, что истина не там. Если Вы пожелаете на этом этапе распутать клубок экономических проблем социализма, обратившись с этой целью к очагам капитализма на Западе, то не только не излечите свое общество от недугов, но закончите тем, что другие вынуждены будут исправлять Ваши ошибки. Ибо если ныне марксизм зашел в тупик в своих экономических и социальных исканиях, то и западный мир погряз в тех же проблемах, только в другой форме и в других сферах». К сожалению, подобные предостережения не были услышаны, и многим поколениям граждан России предстоит исправлять последствия предательства национальных интересов…

Уход России от уготованной ей роли слабой страны внес существенные изменения в характеристики международной системы начала ХХI века. Именно этот факт привел к нынешнему «кризису понимания» между Россией и ее зарубежными партнерами, в первую очередь США, ЕС и некоторыми другими. В формат полномасштабного противостояния перевел российско-американские отношения санкционный закон, вступление которого в силу создало принципиально новую ситуацию как в двусторонних, так и в международных отношениях. Порожденная этим шагом реальность новой парадигмы международных отношений еще не вполне осознана всеми игроками на «мировой шахматной доске».

Фактически мир вступил в эпоху новой холодной войны, в наследство которой от предыдущей досталось ядерное сдерживание и сохранение угрозы гарантированного взаимного уничтожения. Остальные параметры системы международной безопасности находятся в стадии кардинальной трансформации.

ХОЛОДНАЯ ВОЙНА В НОВОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ

Прежняя холодная война как исторический этап базировалась на двухполюсном противостоянии – равные по возможностям сверхдержавы определяли все происходившее тогда в мире, но не через сотрудничество, а в ходе острого стратегического и политико-идеологического соперничества. Лидерами двухполюсного мира была выработана система правил и «красных линий», которая не только сдерживала устремления каждой из сторон, но при необходимости могла быть навязана и остальным.

Сегодня одна из двух сверхдержав исчезла, перестала существовать жесткая блоковая дисциплина, удерживавшая многих субъектов международного права от непродуманных шагов, резко возросло количество участников международных отношений. Беспрецедентные масштабы принимает откровенно русофобская пропаганда в США, на Украине, в Польше и некоторых других государствах Восточной Европы. Все это способствует повышению неопределенности и непредсказуемости обстановки, подрывает доверие, усложняет задачи глобального управления.

Формированию нового вектора международных отношений способствуют следующие факторы:

– в процессе становления находится многополярный мир, в котором участники международного политического процесса не склонны принимать правила и «красные линии», обозначенные ведущими игроками, да и между самими игроками согласия по правилам игры нет. Драматически снизились возможности ООН и ОБСЕ влиять на обстановку в сфере безопасности. В этих условиях усиливается хаотизация международных отношений, формируются новые зоны неопределенности и нестабильности;

– российско-американские отношения больше не являются стержнем всей системы международных отношений, как это было во второй половине XX века, что наносит значительный ущерб всем ключевым направлениям международной политики, требующим совместных усилий. Среди этих направлений: поддержание порядка и стабильности в полицентричном ядерном мире, распространение ОМУ и средств его доставки, мировая энергетика, перспективы мира в евразийском пространстве, борьба с международным терроризмом, неконтролируемая миграция. Возможности международных организаций содействовать прогрессу по этим и некоторым другим направлениям невелики;

– важнейшим фактором, предопределяющим необходимость диалога между Москвой и Вашингтоном, является сохранение за ними ответственности за поддержание баланса интересов в мире, который вступил во «второй ядерный век». В таком мире только Россия и США, делящие между собой 92% всего мирового ядерного оружия, могут вместе стать конструктивными лидерами среди нового клуба ядерных держав. Однако реальность такого диалога остается невысокой.

В условиях глобализации и информационно-технологической революции под влиянием перечисленных и некоторых других факторов новое измерение приобретает гибридная война, которая в течение многих лет определяет политику консолидированного Запада по отношению к России.

При этом возможности сторон в гибридной войне как современном воплощении «новой холодной войны» не равноценны. Сохранился баланс ядерных потенциалов, заметно повысилась мощь Вооруженных сил России. Однако у России практически не осталось союзников, а ее экономика представляет лишь незначительную часть по сравнению с консолидированными экономическими возможностями противостоящей стороны. Недостаточен российский потенциал мягкой силы. Сохраняется опасность цветных революций в странах ОДКБ и СНГ. В процессе становления все еще находятся возможности ШОС по обеспечению международной безопасности.

КОМПЛЕКСНЫЙ ХАРАКТЕР ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ

Гибридная война представляет собой сочетание ряда силовых и несиловых средств стратегического воздействия на противника. Это различные по организационной структуре и системам управления информационные, экономические, политические, военные (регулярные и иррегулярные формирования, силы специальных операций), кибернетические и некоторые другие компоненты.

Ракетный комплекс «Искандер» является одним из вариантов асимметричного ответа на новые угрозы России. Фото Виталия Кузьмина

Для использования политических и экономических средств, регулярных военных формирований, сил специальных операций и кибернетических технологий характерны централизованная иерархическая организация и система управления.

Компонентам информационной войны в существенной ее части и иррегулярным военным силам свойственна сетецентрическая система организации и управления. Построение по сетевому принципу обусловливает дополнительную неуязвимость, способность к выживанию и саморегуляции, обеспечивает гибкость использования и придает компонентам уникальные подрывные возможности.

Сегодня вся социально-экономическая, политическая и культурная структура мира в целом и каждого государства в отдельности насыщена информационными каналами, которые формируют национальные, региональные и глобальную сети. Главное назначение сети – расширение доступа к информации, распределению информации, форм доступа к информации, обратной связи. В сетях происходит обмен информацией любого содержания – политической, финансово-экономической, культурной, а в военной сфере – тактической, оперативной и вплоть до военно-стратегической.

В результате в сети отражаются основные глобальные, региональные и национальные процессы, что превращает сеть в один из определяющих факторов развития современного общества, а контроль над сетью становится важнейшей целью гибридной войны.

Стратегия гибридной войны предусматривает интеграцию и координацию различных сетевых структур в общую разнородную и гибкую адаптивную структуру, включающую средства коммуникации, СМИ, транснациональные финансово-экономические корпорации, неправительственные организации (НПО), фонды, правозащитные организации, научные сети, молодежные движения, международные террористические сети, политические партии, сети агентов влияния, ячейки этнических и религиозных общин, спецслужбы и силы спецопераций различных государств. Сети носят трансграничный характер, а использование их в агрессивных подрывных целях в большинстве случаев не регламентируется международными правовыми нормами.

В рамках сети взаимовлияние различных ее компонентов осуществляется по разным схемам, включая схемы, которые на первый взгляд кажутся хаотическими, то есть не имеющими заранее заданной логики взаимодействия и функционирующими по индивидуальным алгоритмам. Однако это кажущаяся независимость, которая является следствием способности сетевых структур обеспечивать развитие в произвольно выбираемых направлениях, пересечение которых в одной из ячеек сети формирует новое качество ситуации. Так, например, исподволь были созданы чрезвычайно опасные для России и международного сообщества деструктивные сетевые модели, связанные с реанимацией на Украине и в странах Прибалтики националистических, а то и откровенно профашистских экстремистских организаций. Именно поэтому контроль над сетью, управление протекающими в ней процессами и использование ее потенциала в национальных интересах является ключевой задачей ведущих государств.

В военно-политической сфере попытки адаптации военного искусства и военной стратегии к политическим реалиям современности – глобализации и информационно-технологической революции, находят отражение в разработке широкого круга моделей управляемого хаоса в рамках концепции сетецентрических войн.

МОДЕЛЬ СТРАТЕГИЧЕСКОГО НЕЯДЕРНОГО СДЕРЖИВАНИЯ

Адаптивные возможности гибридной войны, ее способность обеспечивать подавление и изнурение противника в широком диапазоне жизненно важных сфер превращают этот вид межгосударственного противостояния в эффективное средство стратегического неядерного сдерживания противника, способного удержать его от неприемлемых шагов. «Гибридное неядерное сдерживание» не только предотвращает   угрозу территориальной экспансии, но и воздействует на решения противника в политической, экономической, военной, культурной, демографической и других областях.

Именно способность несилового воздействия на оппонентов обусловливает востребованность гибридной войны в качестве средства сдерживания, принуждения и изнурения противника в новой складывающейся парадигме отношений между Россией и США, а в более широком плане во всей логике внешней политики новой американской администрации. С другой стороны, ответная «гибридная» реакция России на агрессию противника должна строиться на асимметричных мерах противодействия.

Основными особенностями гибридной войны как модели стратегического неядерного сдерживания являются:

– использование неядерных факторов сдерживания как более безопасной и всеобъемлющей формы сдерживания, нацеленного на предотвращение нежелательных последствий действий противника и подталкивание его к нужным решениям. Эффективным военно-техническим средством подобного неядерного сдерживания являются сегодня, например, российские оперативно-тактические ракетные комплексы «Искандер» в соответствующем оснащении;

– широкий пространственный охват с полным включением используемых военных и невоенных инструментов в интегрированной кампании, направленной на достижение внезапности, захват инициативы и получение психологических преимуществ, используемых в подрывных действиях в административно-политической, социально-экономической, культурно-мировоззренческой сферах, в информационных, электронных и кибероперациях; прикрытие и сокрытие военных и разведывательных действий и действий сил спецопераций; в сочетании с экономическим давлением;

– обеспечение возможностей для постоянного доминирования и реализации новых инициатив за счет маневра силами и средствами при полной и оперативной информации об обстановке;

– переход от последовательных поэтапных подрывных действий в отдельных сегментах административно-политической, социально-экономической и культурно-мировоззренческой сфер государства-мишени к непрерывным и одновременным действиям во всех сферах противоборства при тесной координации, повышении напряженности и динамичности воздействия;

– возможность сосредоточения усилий на наиболее важных объектах при наличии гибкого выбора применяемых сил, средств и методов воздействия в рамках стратегий политической адаптации;

– возможность перехода от стратегии изнурения в гибридной войне к стратегии сокрушения в цветной революции и наоборот.

Стратегическая устойчивость модели в различных ситуациях базируется на комплексе факторов, среди которых наличие ясной стратегии; внутреннее единство участников, заинтересованных в достижении конечных целей модели; способность организаторов обеспечить формальное соответствие осуществляемых мероприятий международно-признанной нормативно-правовой базе.

СЕТЕЦЕНТРИЧЕСКИЕ КОМПОНЕНТЫ МОДЕЛИ

При сохранении за собой ключевых функций управления и контроля в информационной войне как одном из наиболее востребованных и доказавших свою эффективность компонентов гибридной войны, правительство страны-агрессора (или иная глобальная руководящая структура при взгляде на гибридную войну как на заговор) формирует в стране-мишени сетевую организацию с горизонтальной архитектурой. Такой вид сетевой горизонтальной архитектуры используется также в организации иррегулярных сил.

В отличие от жесткой иерархической системы управления принцип сетецентрической организации придает модели способность к гибкой адаптации взаимосвязанных ячеек (групп) сети и позволяет наладить непрерывный обмен информацией между ячейками в масштабе времени, близком к реальному. По определению каждая ячейка является равноправной и пользуется относительной свободой входа-выхода из сети. Высокая мотивация участников сетевой структуры предопределяет их ориентацию на конечный результат и эффективность действий, ячейки гибко приспособляются к изменениям внутренней и внешней среды, обладают способностью к самоорганизации и самосинхронизации.

Высокая скорость обмена информацией как одна из важных характеристик сетевого взаимодействия упрощает и стремительно ускоряет процесс создания географически распределенных социальных групп (сетей) в масштабах страны или региона. Динамизм и устойчивость активных центров сети, разнообразие внутренних связей обеспечивают сетевой структуре многовариантность путей развития и решения задач в условиях быстроменяющейся обстановки вплоть до возможности смены стратегий.

Как показывает опыт событий в Ливии и Сирии, подобная модель базируется на двух типах сетей: на локальных и региональных сетевых структурах. В первом случае сеть состоит из замкнутых на себя тайных децентрализованных групп со свободным горизонтальным общением. Региональные сетевые структуры более открыты и ориентированы на собственную экспансию, распространение в регионе, на привлечение новых элементов, что особенно важно для подпитки модели оружием, финансами, человеческими ресурсами, оказания информационной поддержки. Для региональных сетей характерна подвижная, проницаемая и не всегда явно выраженная граница сети в пределах региона. В таких условиях для обеспечения устойчивости сети необходима прочная внутренняя организация.

Потенциал модели прямо пропорционален многообразию охватываемых сетью ячеек (групп) в стране и регионе. При этом многомерность и многоцентричность сети не препятствует ее целостности. В рамках синергетического взаимодействия сеть как целое больше суммы своих частей. Целостность сети обеспечивается быстродействующими и эффективными внутрисетевыми каналами передачи управляющих воздействий и обратной связи, что позволяет синхронизировать процессы, происходящие в различных частях сети.

В иррегулярных силах локальные и региональные сетевые структуры используются для решения мобилизационных задач, связанных с изучением, вербовкой и подготовкой боевиков. В вербовке боевиков и их обеспечении особенно велика роль региональных структур. В Сирии, например, лишь незначительное количество боевиков оппозиции могут быть идентифицированы как граждане страны, остальные направляются по каналам региональных сетей, охватывающих Африку, Ближний и Средний Восток, Центральную Азию и некоторые другие районы. Есть среди них и выходцы из России.

Еще одним важным свойством сетевой организации двух рассматриваемых компонентов гибридной войны является возможность их оперативной организационной перестройки. Это обеспечивает подвижность и мобильность применения базовых ресурсов, например,  сосредоточение информационных операций или иррегулярных формирований на стратегически важной в данный момент цели.

В целом наличие быстродействующих связей и потенциала гибкой адаптации сетевых форм облегчает лучшую координацию при резких и труднопрогнозируемых изменениях обстановки. Изменчивость и управляемость границ сетевых форм модели позволяют модифицировать состав сети в качестве меры реагирования на такие изменения.

Использование сетевых форм организации и взаимодействия позволяет обеспечить выживаемость и эффективность важных направлений гибридной войны как модели сдерживания и принуждения.

Катализатор модели гибридной войны представляет собой средство ускорения и придания нужной направленности процессам в каждой из сфер воздействия на противника. Катализатором могут служить дипломатические демарши, экономические санкции, поставки летального оружия, активизация подготовки иррегулярных формирований, информационные вбросы, в том числе фейковые. Мощным катализатором в гибридной войне является цветная революция. Применение катализатора в точках бифуркации на основе данных мониторинга развития внутренней обстановки в государстве-мишени способно придать дополнительный импульс преобразованию действия внешних факторов в управляющие воздействия, направленные на хаотизацию жизненно важных сфер государства вплоть до полной капитуляции правительства.

В содержательном плане управляющие воздействия направляются на ослабление управляемости экономикой и разложение ключевых государственных институтов, деградацию внутренней социально-экономической ситуации вплоть до системного стимулирования внутреннего социально-политического кризиса, формирование внешнего недоброжелательного международного окружения, умелое сочетание жестких и мягких технологий воздействия на население, правящие круги и особенно на силовые структуры с целью внесения раскола и деморализации, широкое использование агентов влияния, распространение панических слухов и настроений.

В результате на финальной стадии конфликта подрывается политическая воля правительства и правящих элит и ставится вопрос о передаче власти неким оппозиционным силам или введении внешнего правления.

Прогноз вероятного внутреннего и внешнего противодействия в сочетании с гибкостью и адаптивностью модели позволяет оперативно трансформировать способы и интенсивность воздействия гибридных технологий на внутриполитическую обстановку, экономику и социальную сферу, влиять на сплоченность населения и степень поддержки им властей, на моральное состояние вооруженных сил и их готовности защищать существующий государственно-политический строй.

Важным элементом прогноза является оценка способности государства и правящих элит противодействовать сепаратистским тенденциям внутри страны, обеспечить непроницаемость границ, своевременно и адекватно реагировать на признаки напряженности по политическим, религиозным или иным культурно-цивилизационным причинам.

В прогнозе следует учитывать, что силы и средства информационной и иррегулярной военной составляющих географически распределены по всей территории страны, что придает этим сетецентрическим компонентам способность прямого влияния на единство государства вплоть до создания обособленных анклавов на основе политических противоречий с центральной властью, искусственно раздуваемых национальных или религиозных различий. Формирование подобной «мозаики» анклавов приведет к разрыву технологических цепочек в промышленности, создаст трудности в организации энергоснабжения и на транспорте.

Весьма существенной представляется опасность такого развития событий для предприятий оборонно-промышленного комплекса, в задачу которых входит обеспечение ритмичного снабжения ВС РФ оружием и военной техникой, ремонта и обслуживания.

В международно-политической сфере в прогнозе следует оценивать отношения государства с институтами обеспечения глобальной и региональной безопасности, наличие недоброжелателей среди других государств, а также наличие союзников и степень их готовности оказать поддержку при дестабилизации внутриполитической обстановки.

В целом алгоритм деятельности модели выстраивается на основе четкого понимания соотношения дестабилизирующих и стабилизирующих факторов во внутриполитической и международно-политической сферах с выработкой последовательных шагов по соответствующему усилению одних и ослаблению влияния других факторов.

ВЫВОДЫ ДЛЯ РОССИИ

Стратегическое сдерживание конкурентов как инструмент обеспечения условий собственного устойчивого развития в XXI веке будет иметь решающее значение для каждого государства, желающего сохранить свой суверенитет и вести самостоятельную политику. Поэтому стратегические наступательные силы России сохранят ключевую роль средства стратегического (ядерного) сдерживания вероятных противников и нанесения ракетно-ядерных ударов по его критически важным и стратегическим объектам.

Наряду с этим содержание сдерживания будет все более смещаться в сторону использования гибридных технологий в каждой из сфер управления общественной жизнью государства.

Для противостояния вызовам и угрозам национальной безопасности России в условиях ведущейся гибридной войны необходимо:

– обеспечить адаптацию системы управления экономикой страны к современным условиям за счет ускоренного создания отечественного программного обеспечения и внедрения кибернетических систем для прогнозирования, планирования и мониторинга экономических показателей.

Решение этой задачи должно обеспечиваться при приоритетном развитии обрабатывающих отраслей промышленности и при поддержке государственных научных и научно-технологических организаций, способных обеспечить конкурентные преимущества национальной экономики и потребности национальной обороны за счет эффективной координации научных исследований и развития национальной инновационной системы, адаптации общего и профессионального образования к требованиям современности:

– продолжить проведение принятого курса на оснащение ВС и других войск современными видами вооружения и военной техники, консолидацию и формирование оборонного сознания общества, подготовку инфраструктуры и возможных театров военных действий к обороне в условиях гибридной агрессии, способной привести к нарушению целостности страны и разрыву существующих производственных цепочек.

С этой целью осуществить разработку и обеспечить готовность к ускоренному производству и принятию на вооружение эффективных и относительно недорогостоящих образцов вооружения и военной техники (прежде всего самолетов и вертолетов) для поддержки сил территориальной обороны в борьбе с иррегулярными формированиями. Производство должно быть рассчитано на функционирование в условиях возможных серьезных нарушений связей между предприятиями ОПК, размещенными в различных районах страны. Предлагаемый подход позволит обеспечить сохранность дорогостоящего оружия и военной техники и ресурса для противостояния с технологически продвинутым противником в случае возможного расширения масштабов конфликта;

– разработать и принять на вооружение средства, обеспечивающие проекцию военной силы в регионы, где под угрозу ставятся жизненно важные интересы России;

– обеспечить необходимые материальные и кадровые ресурсы для поддержки политико-дипломатических, экономических, информационных и других акций по обеспечению оборонной безопасности невоенными средствами;

– направить усилия традиционной и публичной дипломатии на недопущение создания против России единого фронта западных государств. С этой целью необходима активная упреждающая политико-дипломатическая и информационная деятельность по разъяснению политики нашей страны, направленной на предотвращение и разрешение конфликтных ситуаций мирными политическими средствами, организация и ведение эффективного информационного противоборства.

Организация отпора ведущейся против России гибридной войне должна стать мобилизующим фактором развития национальной экономики, улучшения качества жизни населения, обеспечения политической стабильности в обществе, укрепления национальной обороны, государственной безопасности и правопорядка, повышения конкурентоспособности и международного престижа Российской Федерации.