Алексей Громыко Казалось бы, неожиданно быстрое падение Багдада предоставило одному из апологетов недавней иракской кампании Тони Блэру возможность перевести дух, но не тут-то было. Британский премьер столкнулся с не менее пугающим своей сложностью вызовом - решением о готовности Британии присоединиться к зоне евро, которое правительство страны должно огласить сегодня в парламенте. Тот факт, что Соединенное Королевство до сих пор находится за бортом еврозоны, имеет для премьера массу негативных последствий.
Во-первых, неосуществимой остается его мечта занять лидирующие позиции в ЕС, которая стала еще более призрачной в результате иракского кризиса. Во-вторых, в Лейбористской партии нарастают противоречия по вопросу евро, что грозит ей повторить судьбу консерваторов, раскол в стане которых по поводу темпов сближения с Европой низвел их на вторые роли в британской политике. В-третьих, тори, играя на разногласиях в рядах лейбористов и поощряя скепсис значительной части британской публики по поводу отказа от фунта стерлингов, получают в свои руки мощный рычаг по восстановлению своих политических позиций. Их антиевропейской пропаганде способствовало и недавнее обнародование проекта "конституции" ЕС, выработанного Конвентом о будущем Европы. Евроскептики заявляют, что содержащиеся в нем предложения - очередной шаг в направлении построения европейского супергосударства.
Блэр находится во главе Великобритании уже шестой год. Не за горами новые парламентские выборы. Премьер может записать на свой счет немало достижений, но вступление Британии в еврозону могло бы занять особое место среди его реформ.
Единая валюта со временем неизбежно превратится в главного конкурента доллара, закрепив за Европой статус экономического суперблока, и, следовательно, евро - вопрос не только большой экономики, но и большой политики. Помимо Британии из 15 стран ЕС за бортом евроленда остаются также Дания и Швеция, однако Лондон проигрывает от этого больше всего, принимая во внимание размеры британской экономики и амбиции политиков.
Сразу после прихода к власти в 1997 году "новые лейбористы" заявили, что в принципе поддерживают идею присоединения страны к евро. Были выдвинуты пять экономических "тестов" - критериев, по которым правительство и намеревается вынести свой сегодняшний вердикт. В случае положительного решения оно обязалось поставить вопрос о присоединении к еврозоне на всенародное голосование, что само по себе большая редкость. В последний раз референдум в Великобритании проводился в 1975 году по вопросу о членстве в ЕЭС.
С точки зрения экономических параметров стране скорее выгодно присоединиться к евро. Циклы экономической активности Британии и континентальной части Западной Европы в последние годы значительно сблизились. Более половины британского экспорта идет в страны ЕС, и только 15% - в США. Снижение в последние месяцы обменного курса фунта по отношению к евро позволяет Британии присоединиться к единой валюте на приемлемом уровне. Англия начинает нести ощутимые потери, оставаясь вне еврозоны. Если еще совсем недавно страна привлекала около трети объема всех иностранных инвестиций в ЕС, то к настоящему времени этот показатель снизился вдвое. Крупнейшие иностранные инвесторы, а также Конфедерация британской промышленности, представляющая интересы крупного национального бизнеса, выступают за скорейшее присоединение Британии к евро.
Однако министры явно лукавят, когда подают дело присоединения к евро только как проблему экономической совместимости Англии и Европы. Блэр не может позволить довести дело до референдума в условиях, когда опросы общественного мнения однозначно в пользу евроскептиков, хотя и не с таким перевесом, как раньше. Поэтому мало кто сомневается, что в своем сегодняшнем заявлении премьер предложит отложить решение о вступлении в еврозону. Требуется, дескать, еще уговаривать и уговаривать население.
Этот клубок проблем становится еще запутаннее в свете внутренних противоречий между премьером и вторым человеком в руководстве страны - Гордоном Брауном, министром финансов, который, судя по всему, так и не смирился с тем, что именно Блэр, а не он стал лидером партии в 1994 году и соответственно возглавил правительство в 1997-м. Браун настроен более скептически, чем Блэр, к введению евро, а движет им, если верить слухам, не только холодный расчет экономиста, но и потаенное желание привести страну в еврозону позже, когда он, возможно, сам займет кресло премьер-министра.
В последнее время события развивались весьма быстро. В кабинете активизировались еврооптимисты во главе с Питером Хейном, министром по делам Уэльса. Они всячески противились тому, чтобы Браун единолично принял решение о евро и навязал его премьеру. В СМИ все чаще стали появляться заявления Питера Мандельсона, одного из архитекторов победы лейбористов в 1997 году и бывшего фаворита Блэра, призывающего последнего дать добро на вступление в еврозону и провести референдум до следующих всеобщих выборов. В то же время бывший лейбористский лидер Нейл Киннок был брошен на опровержение слухов, что Блэр может воспользоваться политическим капиталом, заработанным на войне в Ираке, и провести "референдум цвета хаки" по аналогии с победными для консерваторов выборами 1900 года в разгар англо-бурской войны.
Обострилось закулисное перетягивание каната между Блэром и Брауном. Первый был склонен согласиться с министром финансов и перенести решение о присоединении к евро на более поздний срок, но не хотел исключать возможность вновь рассмотреть этот вопрос до новых парламентских выборов, т.е. в течение следующих двух лет. Для того чтобы выбить из Брауна эту уступку, Блэр обратился к обычно игнорируемой им практике коллективного принятия решений кабинетом министров, в котором большинство на его стороне. Консерваторы, правда, тут же заявили, что обращение к коллегиальности - "шарада" и "пантомима", прикрывающие тот факт, что Блэр и Браун уже заключили тайную сделку об отсрочке референдума.
О том, что репутация Блэра пострадала в результате его безоглядно проамериканской позиции в иракском кризисе, свидетельствует и охлаждение в последнее время отношений между Москвой и Лондоном. Блиц-визит британского премьера в Россию в конце апреля явился наглядным подтверждением этого. Приезд Блэра на празднование 300-летия Петербурга и последующая встреча двух лидеров в формате "большой восьмерки" во французском Эвиане не внесли ясности в их отношения. Однако ситуация должна проясниться в ходе предстоящего в этом месяце государственного визита Владимира Путина в Англию. Лидеры двух стран, видимо, вновь назовут друг друга друзьями, но полного взаимопонимания в политической области вряд ли стоит ожидать. В центре переговоров будут стоять вопросы торгово-экономического сотрудничества между странами, которые, особенно в нефтегазовой сфере, в последнее время идут на подъем.
