Андрей Рябов
Главным проводником внешнеполитической линии Кремля теперь будет Сергей Лавров.
Фото Reuters
Во второй половине 1990-х годов аксиома о том, что внешняя политика любой страны в решающей степени зависит от ее внутриполитических реалий, в России несколько утратила свою актуальность, во многом перестав быть инструментом понимания международной политики Кремля. В то время как внутри страны нарастал вал социально-экономических и политических проблем, Москва заметно активизировалась в различных районах мира, где все более отчетливо стремилась восстановить роль супердержавы, столкнувшейся лишь с трудностями временного характера.
Возможно, отчасти на то были и объективные причины: несмотря на затянувшийся спад в экономике, обусловленный ее трудным переходом на рыночные основы, в военном отношении Россия продолжала оставаться серьезным фактором мировой политики, обладая вторым по мощности ядерным потенциалом.
═
В поисках приоритетов
═
Напротив, в период президентства Бориса Ельцина внешняя политика России нередко оказывала сильное влияние на внутреннюю. В частности, в борьбе с оппозицией Ельцин, особенно в моменты кризисного развития, активно использовал политическую и финансовую помощь Запада и международных финансовых институтов, которая не раз помогала ему одолеть все невзгоды.
С приходом к власти Владимира Путина внешняя политика России стала в большей степени учитывать ограниченность ее внутриполитического и социально-экономического потенциала. В результате курс Москвы на международной арене приобрел отчетливо прагматический характер. Российское присутствие в некоторых, географически весьма отдаленных от РФ регионах мира было ликвидировано. Приоритетным стало расширение и укрепление влияния в ближнем зарубежье, прежде всего в странах, входящих в Содружество Независимых Государств. Одновременно по разным линиям расширилось сотрудничество с США и странами – членами Европейского союза.
Однако на протяжении последнего года ситуация начала меняться. Стало складываться впечатление, что внешняя политика России снова приобретает автономный по отношению к внутриполитическим реалиям характер или начинает исходить из неадекватного представления о них. Возможно, новые подходы в международном курсе Кремля, выразившиеся в более жесткой линии поведения во взаимоотношениях с западными партнерами, в намерении твердо проводить свою волю на постсоветском пространстве (подчас невзирая на наличие объективных препятствий к тому в ряде государств СНГ), появились не столько на основе анализа внутренней политики России, сколько были выведены в результате анализа благоприятных для Москвы и одновременно не зависящих от нее тенденций в глобальной политике.
В результате устойчивого роста цен на нефть на мировых рынках и стремления ведущих индустриальных стран мира уйти от односторонней зависимости от нефтедобывающих монархий Персидского залива, Россия – чья экономика по-прежнему в решающей степени базируется на топливно-сырьевом экспорте – постепенно становится одной из ведущих энергетических держав мира. В условиях разгорающейся ныне схватки за контроль над энергетическими ресурсами, такой статус представляется весьма значительным для того, чтобы влиять на международную политику.
В то же время возможности ведущих западных партнеров России, США и Евросоюза, оказывать давление на Москву в силу разных причин существенно сократились. Соединенные Штаты основательно увязли в Ираке и по крайней мере у нынешней вашингтонской администрации до президентских выборов в Америке скорее всего не будет ни времени, ни желания побуждать кремлевское руководство к внесению определенных корректив в проводимую им политику. То же самое можно сказать и о Европейском союзе, столкнувшемся с немалыми трудностями в процессах своего расширения и работы над Конституцией ЕС.
Наверняка и вызов международного терроризма, реальность угрозы которого Европа по-настоящему почувствовала после трагедии 11 марта в Мадриде, также заставит европейцев сосредоточиться прежде всего на своих внутренних проблемах. Словом, и по этому направлению Кремлю едва ли стоит ожидать каких-либо серьезных действий, так или иначе ограничивающих его активность.
═
Броская формула пришлась ко двору
═
Перечисленные факторы действительно способствовали усилению влияния России на международной арене. Видимо, не случайно именно в этот период появилась сформулированная Анатолием Чубайсом идея «либеральной империи», ставшая весьма эффективным инструментарием для объяснения новых подходов в российской внешней политике. Разумеется, выдвинутая одним из лидеров «Союза правых сил» в разгар думской избирательной кампании прошлого года идеологема преследовала прежде всего конкретные практические цели этой партии. Однако так уж получилось, что «проекта будущего» из нее явно не вышло. А вот в роли формулы, помогающей понять нынешнюю внешнюю политику России, «либеральная империя» явно состоялась. Из нее недвусмысленно следовало, что активизация международной политики Москвы происходит на основе возрастания экономической мощи и экспансии российских энергетических корпораций. Иными словами, Россия приступает к восстановлению утраченных международных позиций, хотя и на ограниченном постсоветском пространстве. Но в новых условиях «имперскость» заключается не в стремлении к расширению территории путем поглощения других государств, но прежде всего в стремлении восстановить политическое доминирование через экономическое влияние.
Однако неудачи российских корпораций в Белоруссии, Литве и Грузии, безуспешная попытка Москвы укрепить влияние России в Молдове путем предложения ей своего варианта урегулирования приднестровской проблемы дают основания предположить, что ресурсы для подобного наступления были явно переоценены.
Долгое время влияние РФ в странах СНГ базировалось на тесных связях российского истеблишмента с постсоветскими элитами, занимавшими доминирующее положение в политике этих государств. Однако начавшийся процесс смены этих элит, как и активное военно-политическое и экономическое проникновение США в страны Содружества в последние годы, заметно изменили ситуацию. Ныне фактора энергетической зависимости от Москвы уже явно не хватает для поддержания и укрепления российского влияния во многих постсоветских государствах. Большинство стран СНГ явно хочет большего, чем доступа к дешевым российским энергоресурсам. Кто-то мечтает о присоединении в перспективе к Европейскому союзу. Другие всерьез рассчитывают на подключение к американским и европейским программам экономического развития.
═
Мало идей и еще меньше кадров
═
Недостаточная обеспеченность ресурсами «эсэнгэшного» направления в российской внешней политике касается не только экономической, но и кадровой, интеллектуальной составляющей этого обеспечения. МИД России испытывает определенные трудности в комплектовании специалистами по соответствующим странам, подготовка которых еще только развертывается в российских вузах. В стране явно недостает специализированных исследовательских центров, занимающихся проблематикой СНГ.
Ограниченность внутренних ресурсов негативно сказывается и на попытках руководства РФ активизировать внешнюю политику страны на некоторых новых направлениях и тем самым сделать ее более свободной от влияния традиционных партнеров. Так, вполне логичной выглядела идея усиления роли России в регионе Дальнего Востока через строительство нефте- и газопроводов, связывающих месторождения Сибири с государствами Восточной Азии, которые испытывают возрастающие потребности в импорте энергоресурсов.
Сейчас эти страны переживают период бурного роста, в результате чего данный регион в ближайшее десятилетие имеет хорошие шансы превратиться в один из центров мирового экономического развития. Переориентация российского нефтяного экспорта на район Восточной Азии позволила бы ослабить экономическую зависимость от поставок в страны ЕС, которые на сегодняшний день являются главными потребителями отечественных энергоресурсов.
В сегодняшнем контексте эта задача представляется особенно важной. Сотрудничество с Евросоюзом по ряду ключевых направлений, судя по всему, уперлось в пределы возможного на нынешнем этапе. Брюссель не желает идти на уступки Москве в вопросе о двухсторонних договорах, регулирующих торгово-экономические отношения России с восточноевропейскими странами, которые в мае нынешнего года станут полноправными членами ЕС. В итоге Россия может лишиться ежегодного притока в бюджет 150–300 млн. долларов.
Кроме того, Евросоюз по-прежнему обусловливает поддержку вступления России в ВТО рядом трудно выполнимых для нее условий. В вопросе об ослаблении визового режима для российских граждан при посещении стран ЕС тоже не просматривается заметного прогресса. Едва ли можно рассчитывать, что и после испанской трагедии усилится сотрудничество России со странами Евросоюза в борьбе с международным терроризмом, что оно может достичь хотя бы той степени взаимодействия, которая существует во взаимоотношениях РФ и США. Складывается впечатление, что в европейских странах более склонны винить в происшедшем в Мадриде не столько самих террористов и поддерживающие их структуры, сколько правительства различных государств, пытающиеся бороться с международным терроризмом. Подобный подход вряд ли будет понят в Москве.
Но для успешной интеграции в Тихоокеанское сообщество в качестве равноправного участника нужно, чтобы регионы российского Дальнего Востока и Сибири были развитыми в хозяйственном и социальном отношениях территориями. Иначе они могут стать (а некоторые уже становятся) объектами экономической экспансии со стороны быстро развивающихся сопредельных государств. Но Сибирь и Дальний Восток для России по-прежнему остаются главным образом районами добычи полезных ископаемых с низким качеством жизни. Под влиянием этого фактора население стремится покинуть эти территории и переселиться в европейскую Россию, в результате чего его численность на востоке России неуклонно сокращается. Москве нужно срочно принимать долгосрочные программы развития этих регионов. Иначе в обозримой перспективе они не только не станут плацдармом интеграции РФ в Тихоокеанское сообщество, но и вообще могут оказаться утраченными.
Таким образом, можно уверенно предположить, что успешность внешнеполитического курса РФ на втором сроке президентства Владимира Путина в значительной степени будет зависеть не только от выверенности решений в сфере международной политики и искусности российской дипломатии. Реальное продвижение реформ внутри страны, осуществление программ экономического развития становятся непременным условием успешной внешней политики.
Дарья Гармоненко 
