Екатерина Васенина
Коллективное тело тайваньской труппы чертит причудливые линии по воде, не замечая времени.
Фото Михаила Гутермана
Для китайцев значение образа лунной воды имеет два различных смысла. Первый заключен в буддистской пословице: «Цветы в зеркале и луна на воде иллюзорны». Второй формулируется так: «Энергия течет, как вода, в то время как дух сияет, как луна» – так говорят об идеальном состоянии человека.
Тайваньский хореограф Лин Хвай-Мин показал на сцене Театра Моссовета реально достигших высот даосской философии танцовщиков, отразившихся в мерцающих амальгамой задниках, как цветы в зеркалах. Его театр танца «Небесные врата» назван по имени самого древнего ритуального китайского танца с пятитысячелетней историей. 24 танцовщика владеют искусством тай-чи, медитацией, воинскими искусствами, балетными и современными танцевальными техниками. Самого же Хвай-Мина называют азиатским Форсайтом из-за степени его влияния на хореографическую моду региона.
Это влияние обусловлено, конечно, в первую очередь фанатичной погруженностью труппы в работу. Кажется, мы не видим и не слышим ничего нового: Бах, зеркальный отвесный клин в колосниках, черная пустая сцена, мужчина и женщина в белом чертят телами пространство, насыщая его тающими в воздухе искусными линиями. Обращаешь внимание на уверенную «восточную» постановку босых стоп с растопыренными сильными пальцами. Видишь, что юноша от напряжения мускулов истекает потом, как любовью. Что их сложно скоординированные движения не мешают нести тела так осторожно, словно внутри у них шары из хрусталя. Что не прикасаясь друг к другу, эти двое, безусловно, вместе.
Танец двух сильных и нежных зверей на глазах превращает сценическое пространство в волшебное театральное время, которое под взмахом рук и ног солистов, под безупречно синхронное колыхание коллективного тела массовки то сгущается и замедляется, то становится воздушным и легким, как мятный зефир. Сидя в партере и обернувшись в зал, можно было видеть легкое раскачивание и коллективного тела зала в такт движениям танцовщиков – последний раз подобные опыты массовой медитации были продемонстрированы труппой Пины Бауш со спектаклем «Мойщик окон», посвященным, кстати, воссоединению Гонконга с Китаем.
Несмотря на все попытки объяснить превосходную взаимозаменяемость солистов и кордебалета влиянием коммунистического Китая, целью тайваньского спектакля ни в коем случае не мог быть социальный подтекст и какие-то сиюминутности – только слияние с природой, прикосновение к гармонии. Когда постулаты Дао, растиражированные и упрощенные философией нью-эйджа, предстают перед тобой во всей первозданной нетронутой красоте, на ум приходит: «Чем ты был занят? Я лился как вода. Что ты принес? Что исчезнет без следа. Песни без цели, песни без стыда, спетые, чтобы унять твою печаль».
Вода, потихоньку проступившая из недр сцены, залитая светом лунных прожекторов, отражала скупой и эмоционально насыщенный танец ежесекундно готовых к прыжку, но двигавшихся очень медленно упругих тел. Подобно актерам в пьесе Но и танцовщикам буто, труппа «Небесные врата» эффектно использовала ма – японское чувство времени, которое пульсирует в таком едва уловимом ритме, что его почти нельзя заметить. Слегка поднаторевшая в восточной культуре московская публика каким-то чудом ма заметила и забросала «Лунную воду» букетами.
