Мария Бабалова
Заимствованная «Норма» способна взбудоражить европейцев-католиков, но непонятна российскому зрителю. Сцена из спектакля.
Фото Михаила Гутермана
Театр, не балующий публику премьерами, на пятнадцатом году жизни впервые справил себе обновку настоящего европейского покроя. Не мудрствуя лукаво, свою нынешнюю премьеру москвичи просто арендовали у немецких коллег. В Государственной Опере Штутгарта – одной из культурных столиц Европы, где определяются горизонты современного оперного искусства.
Аренда и продажа постановок для нынешнего оперного бытия – вещь давно уже обыденная. Правда, не столько из-за художественных соображений, сколько из-за экономических - чтобы добро на складе не пылилось. Получается дешево и сердито. Ведь даже приглашение той же постановочной команды, которое обычно жестко оговаривается в контракте аренды или продажи спектакля, покупателю обходится в значительно меньшую сумму, если сравнивать с той, что пришлось бы выложить театру, задумай он сотворить что-то оригинальное, да еще при помощи именитого режиссера. Конечно, к подобной практике театры категории «А» – Метрополитен, Ла Скала или Ковент-Гарден, не прибегают, а все остальные ныне не брезгуют и секонд-хенд поносить.
Обычно театры общаются по принципу «ты – мне, я – тебе». Но Россия только начала прорубать «окно в Европу» и, во всяком случае, пока не может предложить сытой европейской публике товар, который был бы ей интересен. Но зато покупатель Россия – отменный. Кажется, что подсунуть ей можно все что угодно. И появляется на наших сценах откровенное старье в премьерной обертке или очень даже неплохие, интересные по рождению постановки, которые театр не может освоить в силу разности менталитетов или явной лимитированности своего творческого потенциала.
В 2002 году современная сценическая версия «Нормы» не на шутку взбудоражила не только Германию, но и всю Европу. Ее авторы – «сыгранное» трио, имеющее репутацию художников, олицетворяющих театр XXI века. Режиссер Йосси Вилер, сценограф Анна Фиброк, известная как соратница Кристофа Марталера, и драматург Серджио Морабито.
История верховной жрицы друидов оказывается перенесена во Францию времен германской оккупации Второй мировой войны. Верховная жрица Норма, влюбленная в римского проконсула Поллиона, который ходит в длинном кожаном пальто в нацистском стиле, и в нарушение всех законов рожающая от него детей, оказывается в окружении соратников по французскому Сопротивлению. Норма разгуливает по христианскому алтарю в облачении католического священника и отрезает серпом омелу, которая произросла из мумии (Бог войны Ирминсул), лежащей на больничной каталке и накрытой ритуальным покрывалом. Эта абсурдистская метафора способна взбунтовать любого добропорядочного европейца-католика, наверняка узревшего здесь и посягательство на обаяние уже почти мифологизированного образа недавно умершего Понтифика Иоанна Павла II, и усмешку над дискуссией по поводу права женщины служить в храме.
Но это все актуально для католической Европы. У нас же в спектакле начинают неожиданно доминировать, по сути, малозначительные бытовые детали, как то: Норма, дефилирующая по сцене с ботинком в руках. Ну как нам тут не вспомнить товарища Хрущева, использующего сей предмет в качестве последнего аргумента в своей речи с трибуны ООН. И вообще весь стиль поведения и взаимоотношений героев оказывается достоин разве что коммунальной кухни. Мелодрама всегда банальна и вульгарна по своей природе, с маниакальностью разочарованных в жизни людей, доказывают авторы спектакля. Но ведь музыка Беллини божественна. Только не для «трех мушкетеров», придумавших постановку. Их работа на редкость тугоуха. Музыке позволено лишь на заднем плане «иллюстрировать» труды постановщиков по актуализированному освоению либретто. И знаменитая Casta Diva превращается в этакий вампучный жупел классики.
У Татьяны Печниковой не много основания для исполнения титульной партии, написанной для настоящих примадонн. Но поет она с партизанской храбростью, и как следствие – постоянная надрывность и фальшь в звучании ее скромного сопрано. Николай Черепанов (Поллион) пел профессионально и ровно, но делал это в силовой манере, не подходящей стилю к бельканто, к тому же пропевание высоких нот он посчитал для себя необязательным.
Молодой талантливый и амбициозный дирижер Феликс Коробов не смог эту пеструю команду привести к общему знаменателю и создать свою музыкальную концепцию спектакля.
