Владимир Забалуев Пятая «Новая драма» – фестиваль-эксперимент, перетряхнувший багаж прежнего опыта и изменчивых предубеждений.
В шорт-листе – три спектакля из репертуара Театра.doc, «Практики» и Центра драматургии и режиссуры, остальные – в формате читок. Понятно, что при таком подходе жюри придется оценивать драматургические тексты, а не способы их подачи. «Новодрамовцы» ушли от конкурса спектаклей, оставив критиков в состоянии клинической задумчивости: то ли это попытка пустить пыль в глаза, создать видимость честного состязания в условиях, когда на деле происходит всего лишь бой с тенью, то ли новация, фиксирующая сегодняшнюю театральную реальность. Хотя прежде всего следовало бы оценить усилия организаторов, решивших не допустить повторения прошлогоднего казуса: жюри вполне объективно определило победителя в номинации «Лучший спектакль», но не нашло пьесы, которая была бы достойна награды.
На этот раз такое не повторится. Эксперты дважды просеивали тексты. Сначала был составлен большой список – 70 названий лучших пьес, отмеченных на всех общенациональных драматургических конкурсах. Затем из этих семи десятков экспертный совет во главе с Кристиной Матвиенко отобрал один – золотой срез современной драматургии. Ежели кому угодно – сомневайтесь в чистоте золотоносной жилы, разрабатывайте другие породы (Бог даст, найдете).
Одна из самых неожиданных и сильных пьес – «Парикмахерша» ростовчанина Сергея Медведева – прошла уже два конкурса, «Премьеру.txt» в Москве и екатеринбургскую «Евразию», и теперь добралась до «Новой драмы». Пожалуй, впервые в отечественной словесности мы видим совершенно новый тип героини, ломающий традиции женской жертвенности. От бедной Лизы к несчастной Татьяне Лариной, от обманутой княжны Мэри к падшей Сонечке Мармеладовой, к обесчещенной Катюше Масловой и далее, далее, далее – всякий раз, едва в романе ли, в пьесе ли возникала схожая коллизия, как сразу же срабатывала схема: «жертва-жертва, я тебя съем и надругаюсь, а потом страданию человеческому поклонюсь». Героиня «Парикмахерши» жертвой себя ни на минуту не ощущает и нам не позволяет так к себе относиться, хотя испытаний и обманов на ее долю выпадает не меньше, чем досталось их ну хотя бы «Бесприданнице».
Гомерически смешная и горестная история отражает важнейший тренд нашего времени – волей-неволей российским женщинам приходится приспосабливаться к отсутствию правильных мужчин. Старая система матримониальных отношений приказала долго жить, а суть новой сформулировала одна из героинь в разговоре о прическах: «У современных стрижек нет строгих рамок, и мастер имеет возможность «поиграть» какими-то деталями, длиной и создать форму, идеально подходящую именно этому мужчине. Главное, что от хорошего парикмахера мужчина каждый раз должен уходить изменившимся, обновленным и посвежевшим».
Рассказ от первого лица перемежается диалогами, перетекающими в ремарки. То ли мутировавшая монопьеса, то ли нетрадиционно записанный киносценарий. Впрочем, читка не выявила никаких противопоказаний текста театру. Если у постановщика (а пьесу, как обещали, поставят в «Практике» уже в нынешнем сезоне) возникнут проблемы – так это его частное дело. Сегодня, когда Брусникина, Гинкас, Додин под аплодисменты театральных критиков ставят погонными метрами российскую прозу, споры о том, драматургичен ли такой текст, становятся совершенно праздным занятием.
Закончились, кажется, и мучительные поиски современного героя, о которых всеми доступными средствами оповещали театроведы. Спектакль «Я, пулеметчик», поставленный Ириной Керученко по пьесе бывшего тольяттинца Юрия Клавдиева в Театре.doc в копродукции с Центром драматургии и режиссуры, собрал воедино вопросы и ответы, представил судьбу не как произвольную игру случайных смыслов, а как осознанное, пускай и трагическое решение самого человека.
Кажется, впервые в доковском подвале столь густо замешены разные стихии: воздух, огонь, земля, вода. Два героя разных эпох – дед, пулеметчик на фронтах Великой Отечественной, и внук, участник бандитской группировки. Эволюция от защитника Отечества до врага общества. И общий принцип: «Нельзя сдаваться!» Кровь за кровь, смерть за смерть. Там – «наше дело правое», здесь – «не брошу своих пацанов». И там и тут мат, боль, страх, спрессованное в секунды время боя. Доведись внуку жить в дедовские времена – пошел бы он смерть не за своих реальных пацанов, за родину? А дед, родись он не 20-е, в 80-е, – стал бы таким же пулеметчиком-косарем, кумом костлявой кумы? Никакой эстетики-лайт, раздачи пряников, сладкой морали.
Между этими полюсами – «Парикмахершей» и «Пулеметчиком», женским поиском и мужским выбором – и разместилась сегодня «Новая драма».
