Роман Берченко Затевая концертное исполнение «Травиаты» Верди в Зале имени Чайковского с участием зарубежных солистов, Московская филармония одновременно шла на почти что гарантированный успех и колоссальный риск. Причины, как ни парадоксально, одни и те же – во всем мире «Травиата» справедливо считается символом оперы вообще, настолько она популярна (не говоря уже о хите всех времен и народов – знаменитой «Застольной»).
Это обеспечивает наплыв зрителей и неминуемый аншлаг (что и произошло), однако в сочинении, каждую ноту которого публика знает наизусть, даже малейшие шероховатости слышны абсолютно всем. А это не только создает в зале атмосферу спортивного азарта («допрыгнет – не допрыгнет?»), но и накладывает тяжкий груз ответственности на тех смельчаков, которые отваживаются сдавать экзамен аудитории, которая уверена, что разбирается в фиоритурах, sotto voce и прочих вокальных премудростях не хуже самих певцов.
Такую смелость взяла на себя интернациональная команда под управлением опытного и очень самобытного итальянского дирижера Лучано Акочелла, куда вошли его соотечественники: европейская звезда сопрано Патриция Чьофи (Виолетта) и баритон Амброджо Маэстри (Жорж Жермон), а также известный румынский тенор Мариус Бренчиу (Альфред). Остальные партии исполнили восходящие отечественные звезды: Михаил Давыдов, Алина Шакирова, Василий Ефимов, Евгений Кунгуров и другие.
Насколько удалась попытка покорить оперную вершину, а заодно и капризную, привередливую публику? Судя по овациям, возраставшим от раза к разу, удалась вполне. Отмечу мастерство и волю дирижера, сумевшего в условиях обычного для подобных проектов дефицита репетиционного времени не только твердо привести свой корабль к финальному триумфу, но и удивившего зал свежим, ярко индивидуальным прочтением многих эпизодов, что в музыке, затертой до дыр, казалось бы, немыслимо. Весьма достойно выглядела и Патриция Чьофи – заметно скованная поначалу, затем певица раскрепостилась, продемонстрировав не только вокальный, но и актерский дар с помощью очень скупых, но ярких штрихов (пластики и мимики). Из двух Жермонов – отца и сына – большее впечатление произвел отец, колоритный баритон с роскошным тембром Амброджо Маэстри, в то время как Мариус Бренчиу (обладатель легкого, «полетного» тембра, певец с большим потенциалом) в роли Альфреда был не всегда убедителен – и с музыкальной, и с образной точек зрения. В целом порадовали наши солисты, хотя в ансамблях нередко не хватало ювелирной точности и чистоты (наверняка сказался пресловутый цейтнот).
Главным же разочарованием стали оркестр «Новая Россия» и Камерный хор Московской консерватории. Это разочарование тем горше, что ни тот, ни другой коллектив не в чем упрекнуть – они выкладывались как могли, на пределе возможностей. Однако на фоне той запредельной планки, которую ставит музыка – повторюсь в сотый раз: знакомая каждому по гениальным трактовкам! – этих возможностей оказалось недостаточно. Огрехи в просодии и ритмике хора, интонационные и ритмические погрешности оркестра, которые в сочинениях более «крупного помола» или менее хрестоматийных прошли бы незамеченными, в зеркале «Травиаты», где все построено на мельчайших, филигранных деталях, многократно укрупнились и усилились, похоронив под собой не одну интересную идею дирижера и не раз сводя на нет усилия певцов.
Впрочем, великодушная публика оценила старания оркестрантов и хористов, воздав им в конце должное аплодисментами, что доказывает несомненную пользу и жгучую потребность в интернациональных проектах такого рода, вносящих «свежую кровь» в наше исполнительство, а заодно избавляющих нас от излишней эйфории и надувания щек.
