Павел Руднев «Семья Сориано, или Итальянская комедия» Эдуардо де Филиппо – вероятно, первая премьера начавшегося уже театрального сезона. В новом спектакле Семена Спивака играет щедро, по-королевски главную женскую роль Наталья Суркова – актриса «первого призыва», пришедшая вместе со Спиваком в Молодежный театр.
Смотришь во все глаза, тем более что костюмы на актрисе один изящнее, точнее и точенее другого (художник по костюмам Мария Лукка), а в последней сцене и вовсе победившую мать семейства вывозят на платформе, как богиню с Олимпа. Вот, казалось бы, пьеса эта про «развод по-итальянски» во многом устаревшая, превратившаяся в театральный штамп, заигранная еще с советских времен; и не разыграешься там, и не слишком углубишься, и все кажется ветхим и требующим какого-то нового взгляда, но из-за свежей, виртуозной, очень подробной режиссуры и полноценных актерских работ спектакль приобретает звенящее, хрустальное звучание. Чистый жанр – ничего сверхинтеллектуального, как раз наборот: народный театр как он есть. Лучший представитель этого жанра.
В первом акте Филумена Мартурано выходит в белом халате и восседает на креслах, как мраморная статуя, о точеные края которой разбивается хлипкий, суетливый, капризный мужичонка Доменико Сориано (Сергей Барковский). Суетится, барагозит, извивается, а она просто сидит и своим присутствием «организует», электризует пространство. «Это мой дом», – стучит Филумена в грудь свою, и мы понимаем эту глубинную «телесность» чувства дома у женщины: мое тело – мой дом, и дом – тело. Этот мужичонка в этом доме – как зараза, насекомое, вонючка – обязан быть изгнан. В ее могучем, крепком, сильном организме, в этой никуда не спешащей красоте есть грация и уверенность, есть твердое стояние на земле. Медлит-медлит, выслушивает гадости и крепится, а затем как гаркнет на мужа, как на домашнее животное, и тот уползает, казалось бы, от всего лишь немного завышенных децибелов с прижатыми ушами. Итальянец дохлый, хиленький – и вот-вот, еще один шаг, и комедия про неапольские перепалки перерастет в русскую драму какой-нибудь Вассы Железновой, где с мужиком славянская купчиха быстро разобралась. И есть в этом смещении что-то очень правильное: вместо итальянского темперамента – сибирская мадонна. В этой концепции Доменико оказывается человеком театра, позером и игрушкой, а Филумена – человеком достоверности, «документальным» человеком.
У Сергея Барковского в роли Доменико удивительной получилась долгая сцена в начале третьего акта – диалог с сыновьями, где и та и другая сторона ищут доселе отсутствующие точки соприкосновения, объединяясь не в родстве, а в чувстве зловредной мужской солидарности. Там есть какая-то дивная актерская игра на птичьем языке, полужесты, полутона. Это словно бы договор между преступником и мелкими воришками: идет обмен мастерством, навыками позерства, сибаритства и паразитства – того, что так требуется мужчинам в мире, где царствуют женщины. Дети немного стесняются своего изолгавшего отца, но и завидуют тому, как он легко обустраивает дела. И отцу немного стыдно за свое прошлое, но он зажигается от сознания того, что его постыдный опыт может быть передан хоть кому-то. Они нашли друг друга.
Чудесный финал у спектакля. Задник, на котором красуется Арена-ди-Верона (невзирая на то что действие происходит в Неаполе), медленно падает, а беременная служанка (дети Филумены пошли по стезе отца и наполнили прислугу смыслом) словно бы возносится в небеса в позе Оранты и тем самым как бы останавливает итальянскую перебранку фактом зарождения новой жизни. Кровавый спор между мужчиной и женщиной можно остановить только высоким предназначения – рождением человека. Через это таинство человек связывается с космической логикой – куда и стремится наша итальянская Оранта. Театру Семена Спивака удалось на этот раз как-то без особой сентиментальности изящно и остроумно утвердить хоть какие-то позитивные ценности, что современному искусству с каждым годом все тяжелее и тяжелее делать.
