Зия Бажаев РУБЕЖ 2000 года для топливно-энергетического комплекса России, как и для всей страны, является во многом определяющим. За 90-е годы в ТЭКе накопились проблемы и противоречия, требующие незамедлительного решения. Масштаб этих проблем и противоречий таков, что их решение сегодня в значительной степени зависит от того, насколько активной в этом процессе будет роль государства. Анализ нынешней ситуации позволяет не только подчеркнуть необходимость усиления воздействия со стороны государства на ТЭК, но и наметить основные направления и рычаги этого воздействия.
Показатели ТЭКа за 1999 год на первый взгляд не плохи. Суммарный объем физической продукции нефтяной, газовой и угольной промышленности составил 990 млн. тонн в нефтяном эквиваленте против 980 в 1998 году. При этом в угольной отрасли наблюдался заметный рост, в то время как "Газпром" был вынужден сокращать добычу. Некоторый прирост нефтедобычи обеспечили главным образом "Сургутнефтегаз" и совместные предприятия, в то время как по некоторым ведущим компаниям произошло существенное падение.
В истекшем году продолжалась также дифференциация предприятий ТЭКа по уровню рентабельности. Относительно высокую доходность демонстрирует нефтяная отрасль, лидеры которой "Сургутнефтегаз" и "ЛУКОЙЛ" получили прибыли на порядок выше, чем за 1998 год, то есть довели их до уровней, сопоставимых с прибылями транснациональных нефтяных компаний. Одновременно многие другие нефтяные компании так и не смогли ликвидировать накопленные задолженности.
Доходность угольной отрасли осталась в среднем на прежнем уровне, хотя и здесь усредненные данные скрывают существенные различия между предприятиями. Прибыли предприятий электроэнергетики и особенно газовой промышленности по сравнению с 1998 годом заметно сократились.
Сразу можно отметить, что за счет сдерживания цен на продукцию и услуги естественных монополий достигалось сокращение издержек в других секторах промышленности. Уже из этого следуют вопросы: как оценить наблюдаемую дифференциацию и диспаритеты с точки зрения интересов общества? Каковы должны быть приоритеты государства в ТЭКе - "локомотиве" российских реформ, "главной опоре" экономики страны? Какие общие задачи должна ставить перед собой Россия, бывшая сверхдержава, которая, как отметил в своей программной статье и.о. президента, на пороге нового тысячелетия может оказаться отброшенной, туда, где находилась 200-300 лет назад.
Для ответа на эти вопросы необходимо более четко выделить проблематику ТЭКа. Остановимся подробнее на нефтяной отрасли как относительно благополучной (и при том "популярной", традиционно привлекающей к себе внимание общественности).
Первая очевидная проблема нефтяного комплекса - ресурсная, или, попросту говоря, проблема проедания запасов. Государство фактически устранилось из сферы организации геолого-поисковых и разведочных работ, основная тяжесть которых сместилась на нефтяные компании. Объемы этих работ явно не достаточны, и номинальный прирост запасов уже пять лет не компенсирует их выбытия (добычи). В 1999 году прирост достиг лишь двух третей добычи. На деле требуется, чтобы приращивалось вдвое больше, чем добывается, потому что первоначальные оценки не всегда верны, а коэффициент извлечения при нынешних технологиях составляет 0,3-0,4.
Крупнейшее из открытых в прошлом году месторождений содержит менее 10 млн. тонн. Запасы приращены по большей части в Западно-Сибирском регионе. На этот, а также Урало-Поволжский регион, то есть старые районы нефтедобычи, приходится и основной объем работ по глубокому поисковому бурению. Между тем на открытие месторождений-гигантов вполне можно надеяться в неразведанных регионах Восточной Сибири и на шельфах морей. Но средств на поисковую разведку, последующее создание инфраструктуры, обустройство месторождений на новых территориях и акваториях у нефтяных компаний нет.
Проблема ресурсной базы обостряется тем обстоятельством, что требования рациональной разработки месторождений противоречат краткосрочным коммерческим интересам компаний. Выборочная отработка наиболее продуктивных запасов, вывод малодебитных скважин из действия и за баланс приводят к нарушению схем разработки и в итоге - к безвозвратной потере запасов.
Конечно, эти вопросы прописаны в лицензионном соглашении, и существует возможность отзыва лицензии у нарушителя. Но для этого нужен соответствующий инструментарий. Ведь потребуется организовать тендер, поддерживать работу промыслов, пока не появится новый пользователь, то есть уже сейчас нужно иметь наготове кадры и деньги. Сегодня, помимо территориальных геолкомов и ряда предприятий ("Тендерресурс" и некоторые другие), у государства соответствующих инструментов нет.
Проблема инвестиций - центральная для нефтяного комплекса. В 1999 году продолжалось сокращение инвестиций, составившее в среднем 10% в рублевом исчислении. Цифра весьма удручающая, если учесть, что треть всех инвестиций приходится на единственный "Сургутнефтегаз", нарастивший собственные капиталовложения вдвое. Если их исключить, то выходит 40-процентное сокращение инвестиций! Иными словами, большинство компаний не реинвестировали выросшую выручку в производство.
Всего за 90-е годы инвестиции в нефтяную промышленность сократились в 7-8 раз, в целом инвестиции в реальный сектор сократились в 5 раз - обстоятельство, которое требует особого внимания. За этот же период средние дебиты нефтяных скважин упали с 11,6 до 7,2 тонн в сутки, то есть до уровня, близкого к порогу рентабельности при действующей налоговой системе. Поскольку многие разрабатываемые месторождения вступают или давно вступили в стадию естественного падения добычи, а вводимые в разработку запасы являются трудно извлекаемыми, в ближайшие годы потребуется многократное увеличение инвестиций. Срок действия вложений, произведенных в 80-е годы, истекает. Однако, как мы видели, компании сокращают вложения. Что надо сделать, чтобы они вкладывали деньги? На мой взгляд, здесь важен такой момент.
Нефтяной сектор при его повышенной капиталоемкости и инерционности производит продукцию, спрос на которую стабилен. Нефть обеспечивает доход на очень продолжительный срок и дает возможность громадного его роста, если достаточную часть этого дохода реинвестировать в производство. Сейчас, если "нефтяные" деньги изымаются из нефтяного сектора, изымаются и государством ради пополнения бюджета, и многими частными хозяевами компаний, поскольку последние не уверены в последующих действиях государства и предпочитают вкладывать деньги туда, где они оборачиваются быстрее и (или) лежат надежнее. Лишь немногие - как "Сургутнефтегаз", совладельцами которого являются в основном сами нефтяники, твердо решили вырасти в компанию, подобную "Шелл" (начало которой как нефтяной компании было положено в 70-е годы XIX века, когда Маркус Сэмюел начал торговлю российскими нефтепродуктами на Дальнем Востоке; сегодня "Шелл" является одним из крупнейших по активам, объемам продаж и прибыли предприятий мира).
Что же необходимо сделать, чтобы побудить компании вкладывать деньги в развитие производства? Во-первых, государство должно опираться на - и поощрять - тех отечественных и, может быть, также зарубежных промышленников, которые взялись за нефтяное дело всерьез и надолго. Во-вторых, необходимо создать такой деловой климат, при котором в реальном секторе будут успешно работать не только лидеры-гиганты, но и простые труженики. В-третьих, необходимо наличие в распоряжении государства соответствующих механизмов принятия чрезвычайных мер для локализации и предотвращения предкризисных и кризисных ситуаций. Наконец, в случаях, когда нефтяная компания показывает результаты стабильно ниже среднего, это должно быть поводом к постановке вопроса о замене неэффективных менеджеров и (или) собственников.
Недра - общенациональное достояние. Возможность ренационализации собственности неэффективного недропользователя (со справедливой компенсацией) должна быть не только признана, но и применяться в случае необходимости. Например, в новейшей истории Великобритании мы можем наблюдать чередование приватизации и ренационализации, и это нормально. Ненормально, на мой взгляд, когда в общественном сознании все издержки приватизации и последующий передел собственности между частными владельцами приняты как данность, в то время как национализацию (из чисто идеологических, но не экономических соображений) подают как нечто заведомо неприемлемое.
