Коррекция режима

Гарри Каспаров отказался идти на выборы. С одной стороны, он не может найти помещение на 500 человек для проведения собрания по выдвижению себя в президенты. С другой – считает, что выдвижение единого кандидата от оппозиции невозможно, бессмысленно даже формирование объединенной коалиции, так как Кремль решает, кто из кандидатов будет зарегистрирован.

Позиция Каспарова странная. Разве для серьезного оппозиционера отказ властей в аренде помещения помеха? Если да, то это самая легкая помеха, с которой сталкиваются противники режима. Во всем в мире. Не совсем ясно при этом, как удалось Касьянову и Буковскому найти помещения. Нельзя ли там же, например, в Музее Андрея Сахарова, после одного собрания провести другое? Через много лет на стене этого здания наверняка появилась бы мемориальная доска с указанием на эти события. Как на многих других строениях столицы, с балконов которых выступал В.И.Ленин.

Так что аргумент насчет трудностей организационного порядка для лидера «Другой России» выглядит неубедительным и обидным. Разве можно обещать своим сторонникам нечто более серьезное, если опускать руки по таким пустякам?

Вторая причина и категоричное заявление о «совершенной бессмысленности» попыток выдвинуть кандидата от объединенной оппозиции более существенные. И не менее огорчительные и обидные для избирателей.

Если говорить о какой-нибудь одной-единственной черте, характеризующей российских демократов и оппозиционеров, то это, безусловно, неспособность договариваться между собой и объединяться.

Абсолютизация разделяющих нюансов, пренебрежение общим, что объединяет, – главная болезнь оппозиции. Нетерпимость и нетерпение – традиционные качества революционеров. К сожалению, эти качества являются разъединяющими. Они не служат основой для склеивания больших групп людей. Терпение и выдержка – для склейки более подходящий материал. Он всегда в цене.

«Вашингтон пост» опубликовала статью Андрея Илларионова, где он обрушился на Кондолизу Райс за то, что она назвала Дмитрия Медведева «очень умным человеком» и политиком «другого поколения». Он упрекает американку в несвоевременности ее высказывания, сразу после заявления Путина, уличает в том, что она попала в компанию к такому «уважаемому человеку», как Рамзан Кадыров, которому выбор президента также пришелся по душе. Фактически, по мнению Илларионова, госсекретарь США дала Кремлю карт-бланш на недемократическую передачу власти преемнику.

Эти размашистые инвективы в адрес Кондолизы Райс из того же замеса российской оппозиционности – нетерпимости и нетерпеливости. И когда бывший путинский советник восклицает, как, мол, можно было говорить хорошо о Медведеве, предвосхищая суждения российского народа, то возникает ощущение сюрреальности илларионовского пафоса. Что, российский народ откажет Медведеву? Думать так – значит существовать в параллельной реальности. А Кондолиза Райс и Ангела Меркель, заявившая, что «могла бы хорошо работать» с Медведевым, занимаются политикой реальной.

Представляется, что российская оппозиция до конца не определилась: стоять ли ей на позициях легального марксизма или уходить в подполье маргинального клубного радикализма.

Корректный ответ на этот вопрос позволит выработать адекватную стратегию позиционирования и борьбы. А то, что бороться придется в любом случае, очевидно. Ведь власть не отдают. Ее берут. В последний раз партия-маргинал взяла власть в России в 1917 году. 150 тыс. большевиков составляли тогда 0,001% от населения страны. Если честно, то в повторение сценария верится с трудом.

А вариант с легальной оппозицией больше подходит для стремительно обуржуазивающейся России. Респектабельность выбора – важный мотивирующий момент голосования.