Страхом лечить нельзя

Саратовский коммунист Михаил Булычев в начале мая оказался под следствием после неосторожной фразы в адрес президента, произнесенной на митинге в честь Октябрьской революции еще в ноябре прошлого года. Оратора обвинили по статье, карающей за публичные оскорбления «президента и иных представителей органов государственной власти».

Булычев действительно высказался резко в адрес «бандитского режима» и лично Владимира Путина. И, по сути, с ним мало кто согласится. Более того, в обыденной жизни тому же Булычеву и в голову не могло бы прийти оскорбить президента страны грубой бранью. Однако законы жанра – ритуального митинга оппозиции, приуроченного к сакральной для коммунистов годовщине Великого Октября, – диктовали свои правила выступающим.

Тем не менее следственные органы пошли на возбуждение уголовного дела, которое может оказаться неприятным прецедентом. Поскольку возникает слишком много вопросов, отсылающих любопытствующих граждан к российской истории первой половины прошлого века.

Первый и главный вопрос: где границы между критикой и уголовно наказуемым преступлением? Если оппозиционер в пылу полемики заявит, что премьер не выполнил свои обещания по улучшению жизни граждан и поэтому является обманщиком, – считать ли это «публичным оскорблением должностного лица при исполнении им обязанностей»? Ведь получится, что если он еще не «бандит», то уже по крайней мере «лжец». Ситуацию можно довести до абсурда. Например, запретить жильцам критиковать начальника ДЭЗа за неубранные улицы.

Второй важный аспект саратовской истории. Нынешний Уголовный кодекс делает чиновников особой кастой, ставящей их в неравное положение с обычными людьми. Если «слуге народа» нанесено оскорбление, то почему он не может воспользоваться услугами обычного судопроизводства, вчинив иск за клевету своему «хозяину»?

Статья о наказаниях за «оскорбительные высказывания» в адрес представителей власти долгое время оставалась в «спящем режиме» – ею не пользовались, хорошо понимая, какие аналогии могут возникнуть у граждан страны, пережившей сталинские репрессии. Не случайно Булычева пытались несколько раз обвинить по новой статье – за экстремизм. Пока не удалось. Но в следующей аналогичной ситуации может получиться.

Коммунисты уверены – таким образом «Единая Россия» сводит с ними счеты за обвинения в фальсификации итогов парламентских выборов. Использование «уголовных», неполитических статей в борьбе с политической оппозицией – веяние последнего времени. В начале мая участников маршей несогласных в Москве и в других городах отправляли в заключение с одной и той же формулировкой: хулиганство, приставание к прохожим, нецензурная брань в общественном месте.

Жесткость в отношении политических оппонентов выглядит неоправданной в период, как нас уверяют, стабилизации и ожидаемого процветания. Однако способ устрашения в перспективе малорезультативен: наказанные обретают ореол мучеников.

Апелляция к «оскорблению при исполнении» выглядит средневековым пережитком. Только слабое руководство способно сводить счеты с увлекшимся оппозиционером, представляющим партию, лидер которой регулярно советуется с главой государства. Сильное и благополучное добьется, чтобы граждане с оратором просто не согласились. Страх еще никого не вылечил.