Скриншит с официального сайта РПЦ
Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в интервью ТАСС ответил на вопрос, как по-христиански нужно поступать с людьми, которые после февраля 2022 года стали уезжать из страны, но потом решили вернуться. Вопрос ставился так: нужно ли принять их, помогать им – или же без них общество станет чище?
Предстоятель Русской православной церкви напомнил библейскую притчу о блудном сыне. «Не надо отталкивать человека, который согрешил, если он приходит с чувством покаяния, осознания своей вины. Если люди, которые покинули Россию и даже где-то выступали как-то против, вернулись с пониманием того, что они действительно совершили ошибку, то родина не может их отвергнуть», – сказал патриарх. Он не хотел бы заниматься «правоохранительными темами», рассматривать «степень вовлечения этих людей в какие-то преступные действия», потому что это не задача священнослужителя. «Среди этих людей, – считает Кирилл, – есть и вполне достойные, но те, которые ошиблись, или испугались, или действительно стремились найти что-то более для себя удобное в жизни, комфортное, но были посрамлены на этом пути».
Патриарх разграничил два важных сценария. Первый – это нарушение действующего законодательства. Многие из людей, покинувших Россию, открыто и публично высказывались против спецоперации. Они делали это в разной форме, нередко без конкретики, просто декларируя принципиальный пацифизм. Так или иначе российское законодательство за последние почти два года заметно ужесточилось. Критику СВО часто интерпретируют как дискредитацию Вооруженных сил РФ или деятельности российских государственных органов. Человека с такой позицией по возвращении в страну могут просто наказать по факту публикации. Церковь не собирается в это вмешиваться, а покаяние (если оно будет) едва ли может рассматриваться в правовой плоскости.
Другой сценарий относится к тем, кто покинул страну, ничего не публикуя в соцсетях, не высказываясь, но при этом критически относясь к СВО. Это могут быть люди, покинувшие Россию из опасения подпасть под частичную мобилизацию. Их, по всей видимости, тоже можно отнести к «испуганцам», как назвал уехавших в беседе с патриархом гендиректор ТАСС Андрей Кондрашов. Они уже становились объектом насмешек в социальной рекламе. Допустим, сейчас эти граждане решили вернуться – по своим причинам, каковых может быть очень много.
Патриарх, говоря на эту тему, делает акцент на покаянии как на условии реинтеграции в общество. «Блудный сын» – красивый образ. И, вероятно, слова патриарха могли бы подействовать на руководителей государства, подчеркивающих приверженность православию. Но опять же это сложно вписать в правовую плоскость.
Вернувшийся из-за границы россиянин мог никак не нарушать законы РФ, даже в действующей жесткой редакции. Право мыслить так, как он мыслит, ему гарантирует Конституция (эти ее статьи никем не правились). Вернувшись в страну, такой гражданин может по закону продолжать думать что угодно, платить налоги и не должен при этом подвергаться никакой дискриминации – ни на работе, ни в быту. Это и есть формальная реинтеграция. Она не требует покаяния, если говорить о законодательстве.
Покаяние, о котором упоминает патриарх, касается не просто поступка. Оно предполагает и декларацию образа мыслей, чувств. По закону гражданин не может быть к этому принужден. Из слов предстоятеля РПЦ же следует, что без признания ошибки реинтеграция человека в общество затруднительна. Право и надправовые категории смешиваются. И такое смешение чаще всего вредит законности: человек может никак не нарушать установленные нормы, но все равно считаться изгоем, дискриминироваться и не получать поддержки от той же церкви.
Владимир Мухин 
