Училка седьмого разряда,

- У нас открыта вакансия преподавателя истории. Пойдете?

- Отчего же не пойти, пойду.

- Вот и хорошо. - Директриса явно обрадовалась. - Тогда мы сейчас вас оформим...

Я представила внимательные лица детей и себя, рассказывающую им о каменном топоре древних людей. (Да, именно топор, - это я точно помню. Второе, что осталось в памяти после школьного курса, - имя: "князь Игорь".) Дальнейшее развитие в моем воображении идиллической картины прервала директор. То есть директриса.

- А вы сможете? - засомневалась она.

В голове всплыло словосочетание "Ледовое побоище". Дату этого многовековой давности события вспомнить так и не удалось. К кратковременному моему ужасу, потому что я приготовилась к небольшому тестированию по предмету.

- А почему нет? Подготовлюсь перед занятием - почитаю учебник, - последовал мой самоуверенный ответ. Простота преподавания искренне казалась мне на тот момент очевидной.

Директор согласилась, тоже, наверное, подумав, что этого будет вполне достаточно. Трудовая книжка и прочие необходимые документы оказались с собой; не теряя даром времени, стали оформлять.

Выяснилось, что подопечными моими будут шестые, седьмые и восьмые классы - "А", "Б", "В". Итого пятнадцать часов в неделю.

Среди них - гимназические классы, преподавание в которых предполагает углубленное изучение предмета.

- За часы с гимназистами - пятнадцатипроцентная надбавка, - сообщили мне. И так как до этого разговор об оплате не заходил (обогатиться в государственной школе я не рассчитывала), сочла вполне уместным спросить о ставке.

- Пока что по седьмому разряду, а сколько это... Надо спросить у бухгалтера.

На этом разговор о деньгах был закончен раз и навсегда. (Замечу в скобках, что в 2001 г. ставка седьмого разряда составляла 1230 рублей.)

На следующий день, взяв в библиотеке учебники, я узнала, что не только мировая, но и родная история помнит такие эпизоды, о которых я и не догадывалась. Причем в большом количестве и в сложносочиненных подробностях. Погружаться в прошлое, так и не разобравшись в настоящем, было страшновато, или, как принято выражаться на молодежном жаргоне, "стремно". Поэтому сообщение декана нашего университета о предстоящей "вот-вот" преддипломной практике оказалось очень кстати. Как повод пойти на попятную.

- Прошу прощения, но работать не смогу, - смотрела я на следующий день в глаза несостоявшемуся своему школьному руководству. Руководство не скрывало презрения. - Понимаете, практика. Дипломная!

- А здесь ты не можешь проходить практику?

Не поняв вопроса, но удивившись, я на всякий случай ответила отрицательно. Переждав еще одну волну холодного презрения, я поняла, что моя карьера школьной учительницы на этом завершилась, так и не начавшись. Видимо, не суждено было услышать семиклассникам моего повествования об инвентаре питекантропов.