Александр Колодин Можно считать уже историей год 1989-й - празднование 1000-летия крещения Руси. Для многих тогда стало полной неожиданностью, что этот юбилей оказался не конфессиональным, а всенародным праздником. Правда, признание себя православным являлось скорее показателем роста национального самосознания, чем причастности к конфессии. Однако процесс формирования юной государственной политики на всем постсоветском геополитическом пространстве оказался более трудным, противоречивым и даже трагичным, чем это предполагалось.
К сожалению, почти нигде в ходе объявленных "реформ и преобразований" не удалось избежать втягивания религиозных организаций и верующих в столкновения на стороне различных политических партий, групп, кланов; соблюсти принцип равного со стороны государства отношения к религиозным организациям, к верующим и неверующим. И сегодня еще нельзя с уверенностью сказать, что российское государство имеет целостную, научно обоснованную концептуальную модель своей политики в сфере свободы совести и вероисповеданий, что полностью изжиты методы авторитарно-административного регулирования деятельности религиозных объединений. Поэтому можно предположить, что в правовые основы вероисповедной политики будут вноситься те или иные изменения, приближающие российское законодательство о свободе совести к общепризнанным международным образцам.
В полном соответствии с Законом РСФСР "О свободе вероисповеданий" от 25.10.1990 г. принят Закон РФ "Об образовании" от 10.07.1992 г., который подчеркнул, что государственная политика в сфере образования основывается на светском характере образования в государственных муниципальных образовательных учреждениях (не формировать отношения к религии, не создавать религиозные объединения, не вести занятий с привлечением обрядов и т.п.). Закон РФ "Об образовании" от 13.01.1996 г. повторяет основные позиции предыдущего закона и подчеркивает, что обучающиеся во всех образовательных учреждениях имеют равные права на свободу совести, информации, на свободу выражения собственных мнений и убеждений, а выпускники образовательных учреждений независимо от их организационно-правовых форм, имеющих государственную аккредитацию, обладают равными правами при поступлении в образовательные учреждения следующего уровня.
Необходимо подчеркнуть, что хотя Закон РСФСР "О свободе вероисповеданий" имел положительные черты, он вносил путаницу устаревшим термином "вероисповедание", чем фактически открыл двери школы различного рода миссионерам.
Ситуация усугублялась тем, что отсутствовал государственный орган, ведающий "церковным вопросом". Вместо системного подхода имел место поток зачастую не связанных между собой указов, распоряжений президента и постановлений правительства по отдельным проблемам жизнедеятельности религиозных организаций. Отсутствие нового видения модели "церковной политики", соответствующей потребностям общества, предопределили заимствование принципов и практических шагов из дофевральского (1917 года) прошлого России и в первую очередь возрождение "особых" отношений с Русской Православной Церковью.
Минобразования России инструктивным письмом "О светском характере образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях Российской Федерации" (от 19.03.1993 г. # 47-20-11 п) переориентировало обучение религии на систему дополнительного образования детей. Но Федеральный закон не предусмотрел меры наказания за его неисполнение, поэтому правовые нормы соблюдались не всегда, принцип светского характера содержания образования распространялся только на общеобразовательную школу, а в системе дополнительного образования детей апробировались всевозможные экспериментальные программы, в том числе и те, которые преследовали чисто конфессиональные интересы и щедро финансировались из-за рубежа.
Однако формы поддержки государством национальных религий не должны сводиться к запрету и всемерному ограничению деятельности иных религий и объединений, к созданию препятствий на пути мировоззренческого диалога "своих" и "чужих" граждан и взаимного культурного (в том числе и религиозного) общения российских и других народов.
Анализ зарубежного конституционного законодательства позволяет, во-первых, выделить две основные (условные) модели государственно-церковных отношений: светские государства и государства, имеющие ту или иную религию в качестве государственной (официальной), а во-вторых, проследить прямую зависимость содержания законодательства по вопросам свободы совести и вероисповедания от исторических традиций национального самосознания, уровня религиозного образования, специфики культуры, уходящей корнями в ту или иную религию.
Примечательно, что конституционные нормы не всегда достаточно полно отражают позиции тех или иных государств по вопросам свободы совести и вероисповедания, взаимоотношений с Церквами, а также фактическое место конфессии, религиозных организаций и их членов в общественной жизни. Поэтому положения конституций целесообразно рассматривать наряду с требованиями иных национальных законов и подзаконных актов, в том числе и ведомственных нормативных документов, используя религиоведческую и справочную литературу.
Знакомство с правовыми документами отдельных государств, принятыми в развитие их конституций, дает основание говорить в целом ряде случаев о содержании в них определенных несоответствий положениям международных правовых документов по правам человека. Так, например, в Конкордате Итальянской республики прямо записано, что принципы католицизма являются историческим наследием итальянского народа, что Итальянская республика в общих целях образования будет продолжать преподавание католической религии в государственных учебных заведениях всех видов и ступеней, кроме университетов. В учебных заведениях Италии католическая религия преподается согласно доктрине Церкви при соблюдении свободы совести учеников преподавателями, признанными церковными властями и назначенными по согласованию с ними учебными властями. В детских садах и начальных школах религия преподается классными воспитателями при условии их согласия и, если они признаны церковными властями.
Таким образом, современные государства мира в реализации гарантий свободы совести встречаются с многочисленными проблемами, которые свидетельствуют о том, что внутригосударственная практика пока еще не соответствует декларированным законам, что не изжиты проблемы внутрирелигиозных конфликтов, разделения людей по религиозному признаку; живучими оказываются традиции приоритетного отношения государства к одной из конфессий. Особенно настороженно воспринимается деятельность организаций свободомыслящих и атеистов как на международном уровне, так и на уровне отдельных государств.
Несмотря на строгую приверженность Российской Федерации международным нормам, можно сказать о том, что в вопросах свободы совести и вероисповеданий Россия подвергается откровенной дискриминации, хотя даже самый поверхностный взгляд на зарубежное конституционное законодательство дает основание сделать вывод о том, что международные правовые нормы в сфере свободы совести отодвигаются на второй план там, где они не способствуют развитию национального самосознания, сохранению культурного и исторического наследия.
Русская Православная Церковь заявила о себе как о защитнице интересов общества, в определенной степени дистанцировав себя от государства из-за последствий его политики в решении "религиозного вопроса". Но если Церковь выступает от имени общества, она не может стоять в стороне от социальных проблем. Одно из главных направлений деятельности РПЦ - образование. Было заявлено, что необходимо идти на компромисс с любой администрацией, чтобы вводить в школе вероучительные дисциплины, открывать православные воскресные школы и гимназии, сделать все возможное, чтобы изменить содержание учебников и учебных пособий, написанных с атеистических позиций, написать и издать свои, в которых полнее отражалось бы то культурное наследие, которое внесла Русская Православная Церковь.
Однако поспешность властей породила агрессивную позицию ряда религиозных общин в отрицании ценностей светской культуры. Несмотря на то что позиция Московского Патриархата в области взаимоотношений с органами культуры достаточно четко прослеживается в докладе Патриарха Алексия II на Архиерейском Соборе 1994 года, проблемы возникают постоянно: гонимые очень быстро превращаются в гонителей, не менее суровых и бескомпромиссных. Православная Церковь ведет все более массированный и прицельный огонь по государственной системе образования, по принципам и методологическим основам материалистической науки, по органам государственной власти, желая подчинить их своему влиянию. РПЦ не избежала соблазна принять участие в политических баталиях во время избирательных кампаний. Слушателю и читателю навязывалось мнение о приоритете прав верующих и религиозных организаций, о свободе веры и религий как подлинно демократических принципах. Право же человека не верить, быть мировоззренчески независимым от тех или иных религиозных ориентаций, отстаивать свое право, в том числе и публично, на нерелигиозные убеждения стыдливо исключались из понятия о свободе совести.
Федеральный закон "О свободе совести и о религиозных объединениях" от 26.09.1997 г. предоставил право администрации государственных и муниципальных образовательных учреждений по согласованию с соответствующими органами местного самоуправления предоставлять религиозным организациям возможность обучать детей религии в рамках образовательных программ. Данная норма определяет, что обучение детей религии организуется не государственными или муниципальными образовательными учреждениями, а религиозными организациями, то есть зарегистрированным юридическим лицом, у которого возникают отношения с родителями по вопросам религиозного образования детей.
Родители могут обращаться к администрации школы, где обучаются их дети, с просьбой о предоставлении религиозной организации возможности на базе этой школы проводить обучение детей религии. Администрация после рассмотрения данного вопроса в соответствии с уставом своей школы в случае положительного решения согласует его с органами местного самоуправления. Причем это правило распространяется как на муниципальную школу, так и на государственную, в том числе - учрежденную федеральным органом. Из закона следует, что администрация должна получить согласие органа местного самоуправления, после чего она устанавливает отношения с религиозной организацией. Они могут носить характер гражданско-правового договора, которым закрепляется вопрос пользования помещениями, имуществом, распределяется ответственность и оговариваются особые требования, например, к состоянию здоровья преподавателей, направляемых религиозной организацией.
Иначе говоря, религиозное образование и воспитание - это проблема религиозных организаций. Государство и Церковь решают проблему "школа и религия" по-разному, но закон четко фиксирует, что конфессиональное образование не заменяет образования по вопросам, касающимся религии, которое может и должна давать светская общегосударственная школа.
Главное здесь - сложности морально-политического, экономического порядка, в котором оказалось общество. Одним из необходимых условий выхода из него остается воспитание религиозной терпимости.
Четкое соблюдение принципа светского характера образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях и религиозного образования в конфессиональных учебных заведениях, частных школах, гимназиях и т.д. не означает, однако, невозможность сотрудничества между различными типами образования, межконфессонального диалога и взаимообогащения педагогическим опытом.
За последнее десятилетие накоплен определенный опыт взаимодействия государства с религиозными организациями, в том числе и в сфере образования. Практика показала, что интерес к религии в общественном сознании обусловлен целым рядом причин, как социальных, так и психологических.
Думается, было бы излишним доказывать недальновидность той государственной политики в сфере религиозного и религиоведческого образования, которая ограничивается запретительными мерами, пренебрегая быстро меняющимися историческими реалиями и конкретными проблемами, перекладывая их на органы местного самоуправления или на субъекты Российской Федерации.
Дарья Гармоненко 
